Читать интересную книгу Только теннис - Ольга Морозова

Когда игрок обводит противника - это красиво, это нравится, но не вызывает того восторга, как в случае обводки нед-болом, или, как мы говорим, дуриком. То есть мяч задевает за сетку и сразу падает или, наоборот, по непредсказуемой дуге перелетает через противника. Очко получается не за счет воли и мастерства, а за счет случая, удачи.

В 1969 году на открытом первенстве Франции я выиграла сет у Маргарет Корт, в тот год обладательницы Большого шлема, и была чуть ли не единственной, кому это удалось. Мы играли на центральном корте, трибуны там не маленькие, но зрителей собралось немного. Но когда я выиграла сет, практически весь стадион собрался у площадки, переживая за меня. Это естественно, болеют всегда за более слабого.

Я люблю жизнь. И от всего, что она мне посылает, стараюсь получить радость. Такая радость сразу приходила ко мне, когда я приезжала в Париж.

В 1983 году я впервые приехала в этот город как тренер, со мной была Лариса Савченко. Я решила повторить уроки Дмитриевой. Мы отправились на прогулку. Дошли до Елисейских Полей, вышли на авеню Фош. Погода не солнечная, но день стоял теплый. Мы шли сквозь легкую дымку с голубизной. Я начала рассказывать, каким мне показался Париж в первый раз. А у Ларисы Савченко в ушах черные кружки наушников и магнитофон висит сбоку на поясе. Она мне говорит: "Ольга Васильевна, новую кассету купила, обалдеть можно!" Я в растерянности. Возможно, следующее поколение стоит уже на новой ступеньке развития, когда одновременно воспринимается все вокруг. Но надо понимать своих учеников, я беру наушники у Ларисы и начинаю оценивать теперь то, что предлагает мне она. Музыка действительно замечательная. Мы идем дальше, идем по Парижу, и я чувствую, что мне все больше и больше нравится эта музыка. И вдруг внутри как сигнал, резкий, отрезвляющий: "Боже мой, ведь я этими наушниками заблокировала себя от Парижа". И город уже не со мной, он проходит мимо меня. Он как за стеклом. Не говоря ни слова, я отдаю Ларисе наушники. Каждому свое, она наслаждается музыкой и Парижем, а я только Парижем.

Париж изменился. Он стал ярче, наряднее. Он стал похожим на елку с новогодними украшениями. И хотя все это очень современно и необычно, мне новый, разрисованный Париж не нравится. Может, уже дает о себе знать возраст? Мне нравятся каштаны, старые кафе, публика на Больших бульварах, одетая просто и элегантно, так, как одеваются только в Париже.

ОТКРЫТОЕ ПЕРВЕНСТВО АВСТРАЛИИ

Открытое первенство Австралии традиционно за-ключало серию турниров Большого шлема. Оно проходило в конце декабря, и так же традиционно каждый раз переживало кризис, так как во время Рождества трудно было заполучить на турнир лучших игроков. Рождество во всем мире - главный домашний праздник. Вся семья может год не встречаться, но в этот день старается собираться полностью. И хотя организаторы устраивали на открытом первенстве Австралии пышные приемы большинство игроков не меняло на них домашние праздники. Организаторы постоянно были вынуждены упрашивать и ублажать игроков, да и сам турнир из-за всей этой кутерьмы все время блуждал по декабрю, порой даже цепляя Новый год.

Приезжать на другой конец света только ради первенства Австралии не было смысла - это слишком далеко и дорого. Тем более что в Австралии тяжело адаптироваться из-за необычного климата и разницы в часовом поясе. С годами многое изменилось. Если прежде на открытое первенство Австралии собирали игроков на личных контактах и те не могли отказать, отдавая дань уважения стране, где теннис столь популярен, то, став профессиональным турниром и войдя в четверку Большого шлема, открытое первенство Австралии превратилось в один из самых дорогих и престижных турниров.

Когда я впервые играла на открытом первенстве Австралии, оно проводилось в Мельбурне на Куенге. Куенг - это старый и знаменитый теннисный клуб. Клуб типично английский, как бы из прошлого века. Все австралийские теннисные победы начинались с Куенга. Звездные годы легендарных австралийцев, Лейвера и Розуолла, триумфы австралийской команды в Кубке Дэвиса - все связано с огромным стадионом в Куенге. Знаменитые Столли, Ньюкомб, Рич - все они начинали здесь.

Первое мое впечатление от Куенга - плохая трава. Впрочем, траву Уимблдона повторить нигде не смогли. Климат для играющего на турнире тяжелый. В Мельбурне летом (декабрь - это в Австралии лето) может быть холодно до такой степени, что на улицу надо выходить в пальто. Страшный ветер. Австралийские игроки утверждали, что благодаря тренировкам на этих неровных кортах, при сильном ветре, при множестве мух и хорошем питании (мясо в Австралии замечательное) они вырастают сильными, здоровыми, да еще и с крепкими нервами. Сейчас при том же питании австралийцам ничего не помогает. Прежних побед у них нет. Возможно, мух стало меньше? В свое время нам выдавали специальный раствор. Игрок, выходя на корт, им себя поливал, иначе мухи залетали чуть ли не в уши, а уж рот открывать вообще не рекомендовалось. Той торжественности в обстановке соревнований, что присуща Уимблдону, первенству Франции и даже в какой-то степени первенству США, в Австралии никогда не было. Турнир всегда проходил спокойно. В мои спортивные годы у меня создавалось ощущение, будто ты попал в провинцию.

В Австралии я играла неплохо. Трижды выигрывала турнир в Аделаиде (предшествующий первенству Австралии, как Исборн Уимблдону), играла в финале открытого первенства в паре с Маргарет Корт. Было много счастливых минут, но суперответственность, та, которую испытываешь на Уимблдоне или на открытом первенстве США, в Австралии меня не посещала. Какая-то потусторонность присутствовала в турнире, проходящем на другом конце планеты.

Когда я первый раз добралась до зеленого континента, мне сообщили, что теннис в Австралии переживает упадок. "В чем это выражается?" - спросила я. "Ну как же, раньше у нас у каждого дома был корт, а теперь через два у третьего".

Отель, куда нас поселили, когда я последний раз выступала на первенстве Австралии, находился в центре города. Во дворе отеля бассейн, второй или третий этаж целиком занят комнатами для развлечений. Лена Елисеенко, второй номер сборной, играла во все игры, а в бильярд просто на самом высоком уровне. И, конечно, прекрасно в настольный теннис. Я тогда увлекалась нардами, и мы с Шамилем устраивали долгие сражения, а Лена рядом азартно билась в пинг-понг. Она настолько увлекалась, что, играя в паре с Уэйд, кричала: "Дура, куда бьешь!" Вирджиния ко мне: "Оля, что она сказала?" - "Перебей на ту сторону", переводила я.

Нет теперь той прежней провинциальности, а с ней исчезла и в общем-то приятная патриархальность наших встреч. Прошло еще несколько лет, и снова первенство Австралии стало переживать невероятный бум. С него начинаются турниры Большого шлема, так как открытие первенства приходится на третью неделю января. Всем теннисистам такие сроки удобны, все съезжаются после зимнего праздника и начинают летнюю жизнь. Австралийцы превзошли остальные турниры Большого шлема, построив невероятный теннисный стадион. Официально стадион стоил пятьдесят миллионов долларов, но, говорят, обошелся в полтора раза дороже. Над ним семидесятитонная крыша, которая легко раздвигается, когда нет дождя, и закрывает стадион от непогоды. Я сидела на трибуне и не слышала никаких звуков, когда она двигалась. Причем перекрытое двумя гигантскими скорлупами пространство так огромно, что самой крыши даже не замечаешь. Когда женская сборная СССР в конце 1988 года играла финал Кубка Федерации, организаторы спросили, не будем ли мы против, если во время дождя, не останавливая матч, они закроют стадион. И я и капитан чехословацкой команды, с которой мы играли финал, не возражали. Как потом сказали игроки, они даже не почувствовали, что корт стал закрытым. Лишь заметили, что над ними начала двигаться тень. Весь комплекс с отличными раздевалками и тренировочными кортами, с прекрасным пресс-центром - огромный шаг вперед, в двадцать первый теннисный век.

Как только выстроили новый стадион, первенство Австралии начали проводить не на траве, а на синтетике. В мире остался только Уимблдон, большой турнир на травяных площадках. За последние десятилетия построили стадионы для открытого первенства США, реконструировали Ролан Гаррос и теперь воздвигли стадион в Австралии - вот цена популярности Большого шлема. Что же касается призов, то они обычно всегда на одном уровне. Уимблдон в 1989 году "стоил" пять миллионов долларов, приблизительно столько же было объявлено и на остальных трех турнирах.

IV. ИЗ ИГРОКА СБОРНОЙ - В ТРЕНЕРЫ СБОРНОЙ

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ НА КОРТЕ

1976 год стал лучшим годом для нашего женского тенниса. Две советские спортсменки играли на центральном корте Уимблдона за выход в восьмерку сильнейших! С этого года начались "выяснения отношений" между мной и Натальей Чмыревой. Никто не сомневался, что Чмырева надолго станет теннисисткой высокого международного уровня. Когда я играла сама, то недооценивала ее. Но позже, пригласив Наташу на тренировки сборной команды, когда я смотрела на нее уже глазами тренера, я понимала, какой талант не смог раскрыться. Но Наташу, к сожалению, уже надолго не хватило. Я дала ей ракетки, современных она не имела. Стыдно, что наши выдающиеся теннисисты были лишены возможности купить ракетки высокого класса. В первую очередь, пусть не экипировочной формой сборной, но отличным теннисным инвентарем мы должны были бы обеспечить Чмыреву, Метревели, Какулию, Лихачева и других - их не так уж и много, составивших славу советского тенниса.