успела сообщить Шеата, основанный Первым учеником храм Лунного Солнца, на второй — старинный родовой дворец владетелей Ангу.
После получения согласия три полных дня ушло на подготовку экспедиции и спешные сборы — с утра и до поздней ночи. Элирий, конечно, не принимал в них никакого участия, лишь терпеливо ожидал в своих покоях возможности выбраться наружу, которая должна была предоставиться совсем скоро.
Наконец, в тихий час полуденного отдыха, в спальную комнату пожаловала Шеата с чашкой дымящегося отвара лекарственных трав, вместе со снадобьем передавшая и распоряжение Великого Иерофанта: срочно собираться. Едва они закончили с переодеванием и последними приготовлениями, как не замедлил явиться и сам Черный жрец.
Подаренная накануне одежда скрывала всё тело юноши, оставляя открытыми только глаза, но для конспирации этого было недостаточно — знаменитый цвет циан, говорящий о крови небожителей, выдавал Первородного с головой. Придирчиво осмотрев полученный результат, Второй ученик сам приступил к последним штрихам: надел и тщательно закрепил черную с золотом маску, после чего своей рукой приколол драгоценную брошь в форме солнца, скрепившую мантию темно-серого цвета со знакомым орнаментом черных затмившихся светил.
— Лицо и руки Учителя должны быть тщательно скрыты от чужих глаз, — еще раз напомнил ему волчонок. — Никто не должен видеть их, кроме меня и Шеаты. Пожалуйста, не снимайте маску и перчатки без моего разрешения.
Элирий молча кивнул, про себя недоумевая. Кажется, его ученику весь этот затянувшийся спектакль с переодеванием доставляет немалое удовольствие.
Совершенный не мог знать, насколько он прав. Элиар и сам не хотел бы признаваться в этом, но отчего-то трогательная уязвимость и зависимость наставника безотчетно нравились кочевнику. Эта новая весна вскрыла сердце, как нож, и наружу свободно потекло всё, спрятанное там слишком долго и безнадежно.
Черный жрец вдруг почувствовал, насколько бесконечными были эти триста пятьдесят девять лет без Учителя… поистине бесконечными. И всё же почти четырех столетий оказалось недостаточно, чтобы забыть.
Однако всё еще не было сделано самое главное. Самое главное и самое неприятное.
— Мессир, — негромко обратился Второй ученик, — прежде чем мы отправимся на корабль, придется наложить на вас некоторые ограничения. Это избавит вашу светлость от искушения применить священническую магию красного цвета, которую вы уже пытались опробовать на моей приближенной. Пока Учитель еще слишком слаб и может случайно навредить себе, понапрасну расходуя ресурсы крови.
— Что?.. — Элирий задохнулся, готовый поверить, что ему изменяет слух. — Ты собираешься наложить вервие бесцветия? Посмеешь совершить духовное пленение своего наставника?
— И мне, и вам будет только спокойнее, если вервие будет наложено и цвет крови будет временно запечатан.
— Мне думается, ты позабыл о своем месте, — сквозь зубы презрительно процедил Совершенный, чувствуя себя отвратительно беспомощным.
— О каком именно месте говорит Учитель? — Черный жрец неуловимо переменился в лице. Гортанный голос прозвучал сухо, словно ветер прошелестел песком в бескрайних Великих степях. — Я хорошо помню о своем месте. Это место Великого Иерофанта, наместника небожителей на земле, чье слово — закон.
Красный Феникс не ответил. Волчонок так боится его возрождающейся силы, что не может позволить распоряжаться ею вне этой наглухо запечатанной барьерами комнаты-клетки? Подобное отношение совершенно не располагало к доверию. До сих пор ничего из прошлого, которое сумела вспомнить не так давно вернувшаяся душа, не могло настолько испортить их отношений, но, глядя на подозрительное поведение ученика, Элирий уверился: там таится что-то по-настоящему ужасное.
«Твоё место — у моих ног».
Поняв, что дальнейшие препирательства бессмысленны, Великий Иерофант вздохнул и бросил фарфоровый шарик в стоящую на столике большую чашу с водой. Шаровидный сосуд поплыл по поверхности, через крошечное отверстие наполняясь жидкостью и мало-помалу тяжелея. Вероятно, как только шарик коснется дна, истечет промежуток времени, отпущенный ему учеником.
— Времени, пока вода течет внутрь и заполняет сосуд, должно хватить вам, чтобы принять решение, — тихо подтвердил его догадку Элиар.
Для таких серьезных обстоятельств разговор был восхитительно короток. Элирий едва не заскрежетал зубами, но в конце концов взял себя в руки, предположив, что праведный гнев и крики едва ли помогут решить эту заковыристую задачку.
Кажется, решения и вовсе не существовало.
— Время истекает, мессир. Прошу вас определиться.
Совершенный поежился. Вервие бесцветия стягивает тонкое тело: останавливает поток духовной энергии, замедляет кровообращение и лишает кровь цвета. Приняв наложение вервия, ему придётся полагаться только на милость и защиту ученика. С другой стороны, пока он и так полностью зависим от звереныша. А если уж чего-то не миновать, лучше сделать это самому, чем быть принужденным насильно.
— Приступай, — холодно скомандовал Красный Феникс.
Сделав шаг навстречу, он протянул ученику руки. Тот сделал то же самое и осторожно, но крепко взял Совершенного за запястья.
В ту же секунду Элирий почувствовал воздействие чужой крови — оглушительное и вместе с тем исполненное с филигранным мастерством великого жреца. На молочно-белой коже немедленно проступили линии магических печатей, затейливо сплетаясь на запястьях и лодыжках подобно тонким росткам ядовитого плюща. На миг вспыхнув чёрным, печати стали полупрозрачными и в конце концов совсем незаметными глазу.
Учитель мог бы гордиться своим учеником: тот в совершенстве освоил древнее искусство духовного пленения. Заклейменный узорами вервия, Элирий почувствовал упадок сил — словно холодными пальцами кто-то резко сжал сердце. Кажется, вся кровь в нем остановилась. Грудную клетку сдавило, дышать стало трудно — духовная энергия цвета практически прекратила движение. Однако, чтобы полностью прервать циркуляцию, следовало запечатать также наиболее важную точку выхода энергии — горло.
От слабости Элирий покачнулся и, цепляясь за титульные одежды Великого Иерофанта, начал медленно оседать на колени. Длинные тонкие пальцы бессильно скользили по гладкому церемониальному шелку, тщетно пытаясь остановиться, удержаться от падения.
Черный жрец замер в смущении, едва ли способный вытерпеть эту болезненную сцену. Трепетное, замирающее дыхание великого Красного Феникса шокировало и в то же время странно будоражило кровь. Когда наставник, почти лишившись чувств, ткнулся лбом ему в живот, Второй ученик опомнился и, в свою очередь преклонив колени, позволил опереться о себя.
— Учитель, — встревоженно позвал Элиар, но не дождался ответа.
Учитель не должен быть коленопреклоненным. Никогда.
Нужно было закончить духовное пленение, — но в то же время сделать это не представлялось возможным. Наставник по-прежнему слаб — полное блокирование священного цвета крови может убить его или нанести физическому телу повреждения, которые потребуют длительного восстановления. Кроме того, Черный жрец боялся, что юноше будет слишком больно. Это тело совсем не похоже на прежнее тело могущественного Первородного: сильная боль может высушить всю отпущенную ему жизненную силу.
Конечно, по правилам следовало перекрыть самый главную, горловую точку, как сам Учитель сделал когда-то и с ним самим… но сердце Элиара дрогнуло. Это было слишком жестоко. В конце