Вы кого-нибудь видели по пути?
– Ну, я выходил не так поздно, еще Жека был в кухне, гремел своими кастрюлями, а также я видел Марата.
– Где?
– Ну, я уже покурил и возвращался обратно, а он выходил на улицу.
– Он не сказал, куда идет? – спросила Беата.
– Вы знаете, – немного замялся Мишель, – Марат самый необщительный из нас. Хотя мы и знаем про его тайну. Он игровой. Может неделю не отходить от компа, рубиться в свои стрелялки, но мы никогда никого не сдадим.
– А что тут плохого? – удивилась Беата.
– Это тоже зависимость, – развел руками Мишель. – Мне иногда кажется, что он нас не любит, – последние слова он сказал так, словно открывал Беате большую тайну.
– Боже мой, – сказала она с удивлением, – где же Агния вас всех нашла, как же отыскала такие тонкие натуры, не совместимые с понятием «детский дом»? Один поэт, другой модельер, да к тому же еще гномик.
– Ну, знаете, это-то тут при чем? – возмутился Мишель. – Агния меня приняла в семью совсем ребенком, я даже понятия такого не знал.
– Другой – математик-ботан, вот про Мирона ничего не знаю, и ведь не спросить.
– Ну тоже такой себе вариант, – ответил Мишель, – всегда в детском доме играл с девочками, потому что ему это очень нравилось, бабник с детства был. Агния рассказывала, что, когда зашла в игровую, даже не поняла, кто среди них мальчик. Таким смазливым он был. Потом свобода, алкоголь, наркотики – и жизнь понеслась под откос. Даже после первого предупреждения Агнии, когда она его поместила в психушку лечиться от зависимости, он не смог отказаться от всего этого. Как следствие, безденежье полное. Я в те времена видел его почти каждый день. Он приходил и просил вновь дать в долг денег. Ну и, как апофеоз всего, менингит, приведший к такому состоянию. Есть в этом и плюсы: теперь он не пьет, и Агния его простила. А если вы спрашиваете, где нашла, так я вам отвечу: на берегу Черного моря. Мы все с юга. Конечно, из разных детских домов, но если быть точным, они все находятся недалеко друг от друга.
– Я тоже оттуда, – вспомнила и свою родину Беата, – я из Геленджика.
– А я из Новороссийска.
– Надо же, – удивилась Беата, – и Грэй был оттуда.
– Кто? – не понял Мишель.
– Неважно, – казалось, что сейчас она была где-то очень далеко.
Уже выходя из комнаты модельера, Беата остановилась, словно вспомнив важное:
– А какой секрет у вашего брата Славы?
– А у него нет, – растерялся от этого вопроса Мишель, словно он раньше как-то не задумывался на этот счет и только сейчас это понял.
– Тогда почему он не сдаст вас всех и не получит наследство единолично? – логично рассудила она.
– Я не знаю, – развел руками Мишель, и казалось, что он действительно в замешательстве, – возможно, он просто нас любит.
– А возможно, он что-то задумал, – сказала Беата и вышла, оставив Мишеля в растерянности стоять посредине комнаты.
Письмо 12 Июнь 1965 г.
Здравствуй, милая моя Ассоль.
Только ты можешь вернуть мне веру в человечество. Только ты можешь заставить меня дальше жить. Хотя я человек верующий и лишить себя жизни не смогу, но и жизнью все это называть уже нет сил.
Год назад побережье Черного моря вздохнуло спокойно: банду Лютого поймали. Хоть он и казался неуловимым, наши оперативники тоже ребята бывалые, в большинстве своем прошедшие войну, они решили устроить бандиту ловушку. Долго он избегал ее, словно сам черт его вел. Но как говорится в народе: сколько веревочке ни виться, конец все равно будет. Так оно и произошло. Отчего я все это знаю, так оттого, что решили эту ловушку устроить на моих складах. Кроме меня, никто из работников не был в курсе событий. Потихоньку распускались сплетни по городу, что в скором времени на склад временно будет доставлена партия золотых слитков для отправки дружескому народу Кубы. Ребят моих перевели потихоньку на другие объекты, заменив их оперативниками. Мы старались жить обычной жизнью, подогревая слухами город и надеясь, что Лютый клюнет.
И вот день икс наступил, я тоже должен был быть на работе, чтоб никто ничего не заподозрил. По легенде, золото должно пролежать ночь, и все были уверены, что Лютый придет после того, как на порт упадет темнота. Но мы предполагаем, а Господь располагает. В одну секунду на складе закрылись все двери и окна и началась стрельба. Я даже не успел испугаться, как пистолет наставили и на меня. Простился уже я мысленно с тобой, как человек опустил пистолет и произнес:
– Брат.
Вглядевшись, я в этом детине, что держал меня пять минут назад на мушке, узнал Саньку, моего младшего брата, и он узнал меня. Его банда растерялась от странного поведения своего главаря и замешкалась. Этим и воспользовались наши оперативники, которые скрутили разбойников и убийц.
Вот так, милая моя Ассоль, я и нашел своего брата. Мой Санька, самый лучший мальчик на свете, самый добрый и самый честный. Мой Санька, которому я читал сказки на ночь, учил плавать и доставал китайскую тушенку, – бандит Лютый. В ту же секунду мне сделалось плохо, и я потерял сознание. Очнулся уже в больнице, милиционеры, с которыми мы успели подружиться за время подготовки операции, дежурили у моей палаты. Когда я пришел в себя, то они пообещали мне свидание с братом. Скорее всего, его расстреляют, уж слишком сильно зверствовала банда Лютого. Поэтому свидание было единственное, что они могли для меня сделать.
Опять камера, опять незаконное свидание, как тогда с отцом. Мне было больно и страшно одновременно. Но когда я зашел в комнату для свиданий, то не удержался и обнял его. Ведь это мой брат. Даже помня подпись ножом на груди бедной невесты моего соседа, я не смог остановить себя. Брат он мне. Даже сейчас пишу тебе письмо и, как пятилетняя девчонка, рыдаю.
– Привет, брат, – сказал он мне и опустил глаза. Он стал красивым здоровым мужиком, жаль только, что убийцей.