— Все это совершенно бесполезно, — успел он шепнуть Хеджесу, когда они закончили осмотр.
Глава четырнадцатая
НОЧЬ
Вечером их пригласили на концерт; потом был ужин. Они вернулись к себе довольно поздно, усталые и быстро заснули, предупредив, что не желают ни бодрина, ни чего-либо иного.
Ночью Хеджес проснулся. Несколько минут он сердито прислушивался, поворочался с боку на бок… Нет, черт возьми, придется вставать. Он нехотя открыл глаза. Что-то изменилось.
Только в следующую минуту он понял, что с обеих сторон кровати появилось нечто вроде сетки. Эта сетка слабо светилась.
Потом Хеджес увидел, что мерцавший рассеянным голубоватым светом плафон на потолке теперь висит так низко, что при желании до него можно дотронуться рукой.
Он так и сделал, просто из любопытства. Но, промахнувшись, ткнул рукой не в плафон, а в потолок.
Хеджес стукнулся довольно больно костяшками пальцев и целую минуту чертыхался. От его возни проснулся Крэгс и слегка приподнялся на своей кровати, также обрамленной светящейся сеткой.
— В чем дело? — Крэгс зевнул.
— А черт его знает! — Хеджес облизывал ноющие пальцы. — Похоже, было землетрясение.
Крэгс раскрыл глаза пошире и вдруг подскочил, ухватившись за светящуюся сетку:
— Новые фокусы, черт возьми! Мы висим под потолком!
Хеджес, моментально забыв о своих пальцах, заглянул вниз. Под кроватями была пустота: они висели в воздухе, в двух с половиной метрах от пола.
— Прекратите это! — заорал Хеджес, покрываясь липким потом. — Мы сейчас грохнемся!
Став на колени, Крэгс с любопытством смотрел вниз.
— Впечатление такое, что мы действительно висим в воздухе Какой-то цирк…
— Безобразие! — волновался Хеджес. — Никакого уважения к королю и премьер-министру! Нелепые шуточки…
Схватив подушку, он запустил ею в дверь. Дверь не открылась, но раздался мелодичный звонок, и одновременно они ощутили несколько легких толчков.
— Я ведь говорил… Это землетрясение… — почему-то шепотом произнес побледневший Хеджес. — Или уже началась война?..
— Смотрите! — закричал Крэгс.
Кое-как уцепившись ногами за сетку кровати, они свесили головы, заглядывая в окна, то светлевшие, то темневшие, словно от быстро пробегающих туч.
Но это были не тучи. Это мелькали кроны деревьев. Здание неслось по воздуху.
Хеджес вдруг захихикал:
— А где лампа Аладдина? Где джинны? Это ведь кино, правда?
— Нет, это не кино, — медленно и очень серьезно сказал Крэгс.
В этот момент дверь под ними распахнулась, и вошел встревоженный Андрюхин.
— О-о! — произнес он и поспешно коснулся кнопки у окна. Кровати мягко, но мгновенно опустились на пол. — Я прошу прощения. Система, обслуживающая эту комнату, по недосмотру персонала не отрегулирована. Завтра я строго накажу виновных. Такое беспокойство! Представляю ваше ощущение!..
При этом он незаметно приглядывался к Крэгсу и Хеджесу, едва скрывая удовольствие.
— Да, сэр! — рявкнул Хеджес, осторожно опуская ноги и недоверчиво щупая пол. — Это никуда не годится! Мы требуем расследования и наказания виновных! Случай беспримерный в международной практике…
— Беспримерный, — согласился Андрюхин.
— Фокус с кроватями, если это фокус, как-то объясним, — тихо сказал Крэгс, — но здание… Кажется, мы совершаем посадку?
— Вы правы, — весело поддакнул Андрюхин.
— Мне хотелось бы что-то понять во всей этой истории, — пробормотал Крэгс, не глядя на Андрюхина.
— Третий час ночи, — Андрюхин сокрушенно развел руками. — Завтра я буду к вашим услугам. Спите спокойно — больше ничего не произойдет в эту ночь. — И он быстро вышел.
Несмотря на его заверение, ни Крэгс, ни Хеджес не сомкнули глаз до утра…
Утром в дверь коротко и решительно постучали. Хеджес испуганно уставился на Крэгса. Несколько помедлив, Крэгс сказал:
— Войдите!
Дверь распахнулась, и, пропуская вперед Юру, вошел академик Андрюхин.
— Прошу извинить за раннее вторжение, — Андрюхин старательно раскланивался. — Считаю своим долгом еще раз выразить сожаление по поводу ночных происшествий. Прошу познакомиться: этот юноша, Сергеев, один из работников Института научной фантастики. Если хотите, мы вам кое-что покажем. Только заранее предупреждаю, господа: вы увидите конечные результаты, факты, все же прочее — увы… Одни факты! Вы готовы, господа?
Широким коридором они вышли в оранжерею. Гости не сразу заметили, что это совсем особая оранжерея. Ни стены, ни потолки не отделяли великолепные розы и томно благоухающие кусты жасмина от лежащего в десятке метров пушистого снега… Морозное небо прямо над головой строго глядело, как два человека в легких пижамах, с непокрытыми головами недоуменно оглядываются по сторонам.
— Что это? — спросил Крэгс, указывая на странный седой лишайник, тяжело распластавший огромные лапы в стороне от терпко пахнущих цветов.
— Это мне привезли с Луны. — Андрюхин, наклонившись, ласково потрогал массивные завитки лишайника. — Неплохо прижились. Вообще же вся эта оранжерея — хозяйство Института добрых микробов. Результаты работ по микроклимату. Так сказать, факт номер один. Вас он, впрочем, не может заинтересовать… Пока товарищ Сергеев приготовится, посидим здесь.
Они уселись втроем под пышным кустом цветущей сирени. Хеджес, кося глазами на сугробы снега, лежавшие в нескольких шагах от них, пригнул одну ветку и тщательно обнюхивал гроздья душистых цветов. Андрюхин повернулся к Крэгсу:
— Итак, ваша миссия в том и заключалась, чтобы переложить на плечи кибернетических машин решение о формах человеческого общества?
— Не относитесь к этому слишком легко. — Крэгс говорил без раздражения, как человек, которому теперь уже все равно. — Соображения насчет того, кто же составит программу для машин, кто, так сказать, сформулирует вопросы, могут быть учтены, конечно…
— Учтены? — усмехнулся Андрюхин.
— Да… Испытания можно провести на машине, которая должна быть сконструирована совместными усилиями лучших ученых Запада и Востока… Теперь, впрочем, все это ни к чему. Торжествует бессмыслица…
— Наша точка зрения предельно ясна, — негромко и спокойно отвечал Андрюхин. — Есть вопросы, на которые люди могут получить убедительный и окончательный ответ только в результате своего собственного исторического опыта, ценою, быть может, борьбы, лишений, вдохновенного, созидания, а не путем научного эксперимента, как бы он ни был замечателен. Такой эксперимент не убедит людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});