Читать интересную книгу Последняя женская глупость - Елена Арсеньева

– Вы говорите, он пользовался вашей электронной почтой? – спросил Бронников, осененный внезапной идеей. – А те письма, которые он получал из России, вы стерли? Или сохранили?

– Их уничтожал сам господин Малютко. Были стерты все, кроме последнего. Я это письмо скопировал на дискету и передал в полицию, – гордо ответил мсье Жюно. – Но, конечно, на всякий случай сохранил и в компьютере. Желаете посмотреть?

– Конечно, – у Бронникова даже во рту сухо стало.

Жюно открыл почту, и Бронников встрепенулся, увидев свое последнее послание.

«Кому: [email protected]

Тема: Nantes. L'hotel „Henri“. Pour monsieur Malutko. Aont 2001[2].

Грозный – Малюте.

Привет, родимый. Ответ на наш запрос пришел. Все мы с тобой правильно рассчитали – письму за подписью переполошенного папаши они не могли не поверить! А уж подпись эту я за эти годы освоил так, что он и сам небось не различит. Так что бог с ним, с оригиналом, если он даже и в самом деле пропал, как тетушка уверяет, у нас есть аутентичная копия. Я ее отсканировал, так же как и теткино письмо, и посылаю в прилагаемых файлах. Но ты там сам смотри, по обстоятельствам. Если сочтешь, что нашему другу лучше перед смертью немного помучиться, можешь ему как-то предъявить эти документы. Начнет спрашивать, как они ко мне попали, просто скажи: случайно. Господин Случай сыграл на моей стороне. Но ведь это в самом деле так! Если бы Римма тогда, еще в апреле, не уехала в командировку и не попросила меня проверять почтовый ящик, я бы не нашел это письмо. И ведь чистая случайность, что конверт оказался надорванным, так что я сразу наткнулся глазами на это бесконечно дорогое имечко… И тут же, признаюсь, остановиться не смог: конверт порвал окончательно, письмо прочитал. Были там и еще некоторые приметы, которые указывали на вполне конкретного человека. Ну я и воспользовался благоприятной ситуацией на полную катушку! Только дурак не воспользовался бы…

Честно скажу – мне бы хотелось, чтобы он знал, кто останется полным и окончательным хозяином его шахмат. А впрочем, смотри сам, по обстоятельствам, хочешь, открой карты, хочешь, промолчи, только я тебе советую: если эти файлы в дело не пойдут, ты их лучше сотри.

Удачи тебе. До связи».

Вложенные файлы Бронников просматривать не стал. Он отлично знал, что в них.

– Это письмо получал сам Малютко? – спросил он настойчиво. – Вы уверены, мсье Жюно?

– Разумеется, – пожал плечами тот. – Не только получил, но и скопировал на дискету. Своей у него не было, я дал… Кстати, а ведь той дискеты не обнаружили при нем, когда нашли труп! – вдруг воскликнул он с торжеством. – Надо же, ведь я только сейчас об этом вспомнил. И в полицию не сообщил. Прямо сейчас позвоню!

– А какой смысл? – пренебрежительно сказал Бронников. – Нет, правда? Дискеты не нашли – либо Малютко ее потерял, либо ее забрали убийцы, да и выбросили за ненадобностью. Содержимое письма в полиции известно, ведь вы говорите, что передали туда копию? Если бы оно их каким-то образом заинтересовало, они, очевидно, предприняли бы какие-то шаги, чтобы обнаружить отправителя, что ли…

Вряд ли этого отправителя нашли бы. Бронников посылал распоряжения и информацию Павлу через Костю, да и там электронный адрес был на другое имя. Теперь он вообще ликвидирован.

– Вы правы, не буду суетиться, – согласился мсье Жюно. – Что вам еще угодно узнать?

– Пожалуй, больше ничего, – поразмыслив, решил Бронников. – Но давайте договоримся: если вопросы возникнут, я вам позвоню.

– Когда приблизительно ждать звонка?

– Только сегодня. Мы с моей… переводчицей уезжаем завтра девятичасовым скоростным прямиком до аэропорта Шарль де Голль. В четыре – рейс на Москву. А впрочем, едва ли я вообще позвоню. В принципе, мне все ясно.

В принципе, ему совершенно ничего не было ясно. Настолько не ясно, что Бронников думал об этой истории весь день, благо Римма не требовала от него никакого внимания: пришла с прогулки тихая-тихая, прилегла поспать, потом посмотрела телевизор и после ужина безропотно отправилась с Бронниковым на променад – проститься с Нантом. Конечно, собеседник был из него нынче никакой, но она и сама все время молчала.

Опять прошли мимо Шато. В лунном свете он выглядел внушительнее, чем при дневном, внушительнее и страшнее. На Римму произвел просто жуткое впечатление! Пятна плесени на стенах казались следами трупного разложения, и даже Бронников не мог не содрогнуться, а уж Римма-то откровенно тряслась. В окнах замка мелькали отраженные огоньки далеких зданий, но создавалось полное впечатление, что внутри, в залах, мечутся блуждающие огни. Возможно, устроили бал призраки этих самых дюков Бретани, которым некогда принадлежал Шато?

Они прошли через аллеи Сент-Пьера и Сент-Андрэ и оказались на берегу реки. Бронников вспомнил, каким образом Павел хотел избавиться от трупов. А что, если ему все-таки это удалось? Не зря же его собственный труп обнаружили в одном из сточных люков на набережной?

Хотелось, ах, как хотелось поверить в лучшее: Павел выполнил задание, но отчитаться о проделанной работе просто не успел, потому что сам стал жертвой каких-то неизвестных убийц. А что? Почему этого не могло быть? Странное совпадение, да? Ну в жизни бывают порою такие совпадения… Сам Бронников узнал недавно о совпадении, которое совершенно перевернуло его жизнь!

Он покосился на Римму, идущую рядом. Ей еще о многом предстоит узнать… скоро. Надо полагать, это станет для нее приятным сюрпризом. Конечно, горе и радость всегда ходят рука об руку, так что в бочке меда для Риммы окажется и немалая ложка дегтя. Ну что ж, такова жизнь. Зато для него среди унылых событий нынешнего дня выдалось-таки приятное: теперь-то Павлу не придется платить гонорар. И, что характерно, не придется платить его и Косте, потому что дело обошлось без его участия, Малюта отправился к праотцам другой дорогой. Нет, в самом деле – нет худа без добра!

Они прошли по набережной до маленького дебаркадера-ресторанчика «Petit riche», «Маленький богач», постояли, глядя на тихую темную воду.

– Зловещее место, – тихо сказала Римма. – Правда?

Ничего особенно зловещего Бронников здесь не находил.

– Тебе сегодня что-то всякие ужасы мерещатся, – сказал он покровительственно. – Вернемся в отель?

Она кивнула.

Пошли обратно. Город был на удивление тих, улицы пусты.

– Да ведь уже около полуночи, – сказала Римма, когда Бронников обратил на это внимание. – Здесь народ добропорядочный, по домам сидит.

– Сегодня же ночь Хеллоуина, – вспомнил Бронников. – Неужели и в такую ночь они с петухами ложатся?

– Вернее, с курами, – усмехнулась Римма. – Встают с петухами, а ложатся с курами.

– Да какая разница? – отмахнулся Бронников. – Эй, посмотри, что там такое?

Впереди, метрах в пятидесяти, из темноты выступала освещенная холодным неоновым светом мемориальная стена, на которой были высечены имена всех жителей Нанта, погибших в Первой и Второй мировых войнах. Над нею возвышались мрачноватые, хотя и необыкновенно внушительные, статуи Бертрана Дюгесклена и Оливье де Клиссона, символов безупречного рыцарства, коннетаблей Франции в XV веке. Даже днем эти изъеденные временем, безносые каменные лица выглядели пугающе, а уж сейчас, в полночь, при виде них мурашки по коже бежали. Так и чудилось, что оба коннетабля вот-вот сойдут со своих пьедесталов, подобно статуе Командора, и двинутся по улицам старого города – искать прошлое. Тяжело-звонкий цокот по потрясенной мостовой…

Однако Бронников смотрел сейчас не на статуи.

У подножия стены мельтешили какие-то фигуры. Они передвигались со странной, плавной стремительностью, так не могут двигаться обычные люди!

– Черт, да это же роллеры, – вдруг сообразил Бронников. – Надо же, а я-то подумал…

Он не договорил. Толпа роллеров, человек тридцать, а то и больше, вдруг вся разом сорвалась с места и понеслась по улице. Один за другим они промчались совсем близко от замерших под платанами Бронникова и Риммы.

Улица шла чуть под уклон, поэтому фигуры на роликовых коньках катились как бы сами собой, практически не двигая ногами. Все они держались чрезвычайно прямо, все были молчаливы, напряженно смотрели куда-то вперед. Все были наряжены в честь Хеллоуина: ведьмы с распущенными волосами, в черных шляпах, коротких лиловых юбках и полосатых чулках, чертики со множеством рожек и длинными, перекинутыми через руку хвостами, колдуны-трубочисты в своих цилиндрах и оранжевых косматых париках. Совершенно такие же фигурки Бронников сегодня видел в витринах. Теперь чудилось, что они все разом ожили и ринулись на какой-то шабаш.

На роликах то у одного, то у другого посверкивали красные огонечки.

Стояла тишина, только ветер шуршал палой листвой, кружил ее, взвихривал, совершенно заглушая легкий посвист роликов по стертым камням мостовой. И странные фигуры казались такими же легкими, невесомыми, неземными, нереальными, уже неживыми, как эти опавшие листья. Стая духов занебесных, в последний день октября на миг опустившаяся на ветки земного древа – и тотчас сорванная осенним ветром…