— Давай отвезу тебя в больницу. — Он отмахивается быстрее, чем я успеваю вставить слово. — Знаю, это дорого.
Он медленно ведёт машину к моему дому. Я прислоняюсь к окошку, наблюдая за проносящимся мимо тёмным лесом.
Мы подъезжаем на холостом ходу к дому, Джесси смотрит на меня.
— Камикадзе Дарси. Вот увидишь — все будут так тебя называть во вторник в школе.
Мои волосы спутаны, одежда промокла, и почему-то меня наполняет чувство смущения.
— Ну... спасибо. — Я тянусь к дверной ручке и оглядываюсь на него. — Хотела сказать, что увидимся в школе.
Он опускает голову, слегка улыбается.
— Увидимся.
На кухне пусто. На стук двери из гостиной выходит Либби, но она сразу меняется в лице, увидев меня, и возвращается обратно, не спрашивая, где я была и почему я вся мокрая.
Я поднимаюсь наверх и принимаю долгий горячий душ, приподняв левую руку, потому что она начинает болеть даже от мелких брызг воды. Вытирая волосы, я различаю доносящиеся с первого этажа голоса, надеваю мамин халат и выхожу в коридор.
Нелл. Она вернулась. Всё напряжение, которое наполняло меня последние двадцать часов, мгновенно растворяется, и я едва не валюсь на пол. Прислушиваюсь.
— ... Дома никого не было, так что я решила, что ты будешь здесь, — уныло говорит Нелл. — Просто хотела сказать, что я вернулась.
— Где тебя носило? — Либби. — Я чуть с ума не сошла. Ты хоть понимаешь, через что заставила меня пройти?
— Мне нужно было подумать. Вот и всё. Мам, всё хорошо. Мне просто нужно было подумать
— Вот не надо мне тут. Рассказывай, что происходит! Во что тебя втянула Дарси?
— Ни во что. Ты постоянно уверена, что она во всём виновата. Это я убежала. Но теперь я здесь. И хочу пойти спать. — Нелл замолкает, но говорит она как никогда строго. — Спокойной ночи, мам.
— Нелли Роуз, вернись сейчас же. — Я представляю, как Либби встаёт посреди коридора, напрягаясь всем телом, а Нелл направляется к задней двери. — Нелл, — смягчается её голос. — Детка, что такое? Ты же обо всём можешь мне рассказать. — Её голос срывается, когда захлопывается дверь.
Я отступаю назад и замечаю Мэгс, стоящую в дверном проёме в конце коридора: на ней клетчатые пижамные штаны и футболка, она тоже подслушивала их разговор. Я хочу подойти к ней, но Мэгс разворачивается и исчезает в комнате.
Хлопает ещё одна дверь.
Глава 26
Я дожидаюсь, когда обстановка в доме утихнет, и выхожу на улицу через заднюю дверь.
В окне Нелл не горит свет. Я выстукиваю по нему собачий вальс, и вскоре она поднимает створку.
Давно я не забиралась в её комнату через окно, но сейчас это вдвойне сложно проделать из-за больной руки. Я пытаюсь вскарабкаться, но боль пронзает левое предплечье и локоть. Я удачно ставлю ногу на пол — ещё чуть-чуть и сломала бы тумбочку, а ведь Либби, наверное, похрапывает на диване, зажав под мышкой биту.
Нелл лежит на спине, рассматривая светящиеся в темноте наклейки созвездий, приклеенные к потолку. Я ложусь рядом с ней и кладу ладонь на её живот. Кажется, что вчера было несколько месяцев назад. На нас смотрит коллаж из множества фотографий Джеймса Дина. Ещё она туда прикрепила снимок, целующихся на чёртовом колесе Кэла и Абры из фильма «К востоку от рая».
— Прости, что причина тебе боль, — шепчу я. Лунный свет падает на её лицо, на носу проглядывают веснушки. Поцелуи фей — так их называла Либби.
— Ничего страшного. Я соврала тебе.
На этот раз она не просит прощения, а просто лежит, сложив руки на груди, и смотрит на звёзды. Я закрываю глаза.
— Где ты была?
Он приподнимает одно плечо.
— В лесу.
— Всё это время?
— Я была на поле с люпинами, хотя они уже все завяли. Там тихо. Потом я обнаружила семь долларов в кармане пальто и пошла в магазин за перекусом. — Она останавливается. — Я не пошла к нему, если тебя это волнует. Он бы разозлился.
В памяти всплывает изображение удаляющейся от машины Нелл, которая остаётся в промозглой темноте.
— Ты же понимаешь, что так нельзя? — Она слегка кивает. — Вы весь год переписывались?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— С июня. Прошлым августом я его заблокировала, как ты мне и сказала. Но он создал ещё один аккаунт. Он скучал по мне.
Я делаю вдох, пытаясь держать себя в руках и не дать гневу завладеть мной. Он как яд, который выпила Нелл — и его действие не пройдёт, пока он не дойдёт до сердца. А может быть оттуда всё и началось.
— Нелли, он женится на ней.
— Знаю.
— Я неправильно поступила. Когда я забрала тебя той августовской ночью, то сказала, что ничего не хочу слышать о нём и не дала тебе возможность выговориться. Я была плохой подругой. Прости.
Она в изумлении поворачивается ко мне.
— Дарси, ты всегда будешь моей подругой. — Глаза начинает щипать. Разве я не выплакала всю воду из тела?
— Я не закончила. Не стоило тебе слушать меня. Я подумала, что, возможно, ты мне не сможешь довериться. Может быть, кто-то был бы лучшим советчиком, чем я. — Она не отрывает взгляд от потолка. — Я не расскажу. Но наварила я каши порядком. Ты и я... Мы с тобой в той же самой лодке, в которой были в ту ночь. Да и лучше ситуация не стала. — Нелл молчит. Чтобы произнести следующую фразу, мне приходится переступить через себя: — Не нужно продолжать тайком встречаться с ним на заднем сиденье машины. В этом вся я, а не ты. Ты должна планировать шикарную свадьбу с таким парнем, который не заставит тебя скрывать его секреты и делить его с другой девушкой. — Она молчит. Я слегка пожимаю ей руку. — Понимаешь? — Едва заметный кивок. Нелл ловит ртом воздух — она плачет, и, видимо, уже давно. Мы соприкасаемся головами и лежим под лоскутным одеялом в лучах лунного света.
— Нужно что-то сделать, — говорю я. Но говорю сама с собой, потому что Нелл заснула.
Вскоре мне снится, что я нахожусь на свадьбе Элис Гриндл, почему-то по столам бежит вода, обтекая именные карточки и свадебные сувениры, и смывает с белой скатерти цветы и свечи на мои колени.
Я ложусь в свою кровать ещё до наступления утра и просыпаюсь с ужасным похмельем, а рука... Кажется, что ей молотили стекло и ржавые гвозди. Я случайно ударяюсь ею о дверь ванной комнаты и взвизгиваю, окончательно проснувшись. Утром мне не стало лучше.
Умываюсь, замазываю синяки: они уже пожелтели и потихоньку сходят — и одеваюсь в одежду поприличней (джинсы и рубашка с рукавом три четверти, под которым можно спрятать все царапины на руке). На улице серо и промозгло, но пока дождь остановился, лестница Ханта ударяется об обшивочные доски, и он приступает к покраске.
В доме наступает тишина после двух драматичных дней. Завтракаю я в одиночестве, но надеюсь, что кто-то всё же поговорит со мной, однако Мэгс куда-то уехала, а мама работает в саду и демонстративно избегает меня. Похоже, Нелл будет под домашним арестом лет до тридцати, пока Либби не упечёт её в женский монастырь. Я же прекрасно осознаю свои дальнейшие действия. Мне просто нужно развеяться.
В полдень в дом заходит Хант, он моет руки и доливает в кружку остатки кофе из кофейника. Я перестаю переключать каналы на телевизоре и отставляю кухонный стул, наблюдая, как ловко Хант перемещается по нашей кухне.
— Можно задать тебе вопрос?
Он оглядывается на меня через плечо.
— Давай.
— Ты правда купил этот дом, чтобы жить в нём со своей женой?
Мама бы шкуру с меня спустила, если бы услышала, но Хант спокойно воспринимает мой вопрос. Он отпивает кофе и вытягивает из холодильника свой паёк.
— Да.
— Почему не вышло? — Он откусывает сэндвич с ветчиной и сыром, упакованный в вощёную бумагу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, — жуёт он, — иногда люди не подходят друг другу так, как подходили в начале отношений. Начинает вмешиваться реальность. Конечно, если ей позволить. — Хант откусывает сэндвич ещё раз. — Мы позволили.
— Я слышала, ты принялся строить амбар, чтобы она держала в нём лошадей. — По-моему, она была слишком избалована. Хант кивает. — Почему ты посадил люпины на месте фундамента?