Читать интересную книгу Стойкость (ЛП) - Френч Джиллиан

— Ты никогда здесь не плавала? — Я захожусь смехом, не в силах контролировать громкость голоса.

— Прыгнешь? — Рыгаю. Фу, ужасный медный привкус. — Не так уж и высоко.

— Ты серьёзно? Тут все двенадцать метров.

— Давай, Дарси. — Я не оборачиваюсь на его голос, но замечаю его периферийным зрением: Шэй сидит на земле, сложив руки на коленях, а десятиклассница обвилась вокруг него. Он говорит со мной так, как будто мы старые друзья. — Прыгни ещё раз, давай.

Подключаются и другие:

— Да, давай, Дарси.

— Прыгай, если не боишься.

— Ладно. — Я поворачиваюсь спиной к Шэю, вытягивая по сторонам руки и спотыкаясь. — Ладно. Чёрт побери, я спрыгну. — Я отшвыриваю от себя банку пива. — Мы с девчонками часто сюда приезжаем. — Мы с девчонками. Нелл в детском белье идёт нога за ногу по уступу. Мэгс плывёт к самому глубокому месту и кричит, что вода тёплая. Вдруг мне становится наплевать на последствия. Всё равно всё катится к чертям. — Вы не слышали историю о мужике, который нашёл здесь свое кольцо?

Что-то не так в моей интерпретации, но я помню только улыбающееся лицо Джесси, когда он рассказывал мне эту историю.

В гуле толпы выделяется голос Шэя:

— Подожди-ка, разве обычно ты не плаваешь, развесив свои титечки?

Раздается громкий смех. Я медленно оборачиваюсь и понимаю по его глазам, что именно он тогда подглядывал за нами. Его десятиклашка морщит лицо, будто ревнуя ко мне. Я бы с удовольствием рассказала ей всё о Шэе. Насколько велика вероятность того, что сегодня она окажется под ним, в какой спешке всё произойдет, как потом она будет ходить в тумане, пытаясь вспомнить, просила ли его остановиться, как будет считать дни до месячных и как будет реветь, обнаружив утром кровь на трусиках. Передо мной всё кружится, и я не могу собраться с мыслями, чтобы хоть что-то ответить ему. Однако из пропитанной дымом темноты врывается голос Кэт:

— Свинья.

Он поднимает к ней банку пива. Я хватаю Кэт за руку.

— Пойдём.

Она фыркает и вырывается.

— Ну уж нет.

— Да ты шею себе сломаешь. — Джесси. Я осматриваюсь вокруг, но не вижу его в толпе. — Здесь высоко, и ты не видишь, куда идёшь.

Вокруг разносится освистывание. Я отмахиваюсь от него. Всю ночь он со мной не разговаривал, так что пусть теперь придержит своё мнение при себе.

Я рвусь вперед, добегая до края уступа, — зияющая пустота — и резко останавливаюсь.

— О, да брось! Трусиха!

Они кричат, смеются надо мной, я оборачиваюсь и смотрю на лица, порыжевшие в свете костра. Они мне не друзья, не Нелл и Мэгс. Во мне закипает ярость. Я отступаю на пару шагов и прыгаю, выбрасывая по сторонам руки.

На долю мгновения я лечу.

Падаю. Падаю. Темнота несётся ко мне. Лунный свет блестит на воде. Я разбиваю телом водную гладь, левую руку пронзает боль, и я оказываюсь под водой, погружаясь в состояние полнейшего шока.

Я дрейфую в серебристом пространстве. Постепенно оно сереет и вскоре становится чёрным. Я погружаюсь в бездну головой вниз. Руки раскинуты.

Глаза широко открыты. Не могу дышать.

Я брыкаюсь, но не понимаю, где низ, а где верх. Кажется, что я в космосе. Разрезаю кулаками воду и пытаюсь хоть за что-то зацепиться. Ничего. Тону. Вот каково тонуть, мечтая глотнуть воздуха.

Я верчусь и скрещиваю ноги. Возможно, я приближаюсь ко дну. Но воздух выталкивает меня вверх, и я понимаю, что выбрала правильное направление.

Я вырываюсь на поверхность воды с громким вдохом, который отражается эхом по всему карьеру. Не могу надышаться. Я втягиваю воздух, кашляю и трясу головой в попытке вытряхнуть воду из ушей.

— Она здесь! — кричит кто-то. — Вот тут!

Раздаются оживленные возгласы.

Левая рука пульсирует. Я не могу ей двигать. Я плыву как раненая собака к камню, напоминающему кожу динозавра, и залезаю на него, разбивая коленку. Я переваливаюсь на спину: трясусь всем телом, а левая рука похожа на сломанное крыло.

Не знаю, как долго я лежу в таком положении. Я слышу собственное дыхание, редкие смешки или визги, доносящиеся с вечеринки, и вскоре скрип кроссовок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дарси?

Джесси.

Я сажусь, хотя уверена, что он не видит меня.

— Скоро буду.

— Ты как? Господи, когда ты пропала под водой, я подумал... — Он замолкает и прислушивается к моему хриплому дыханию

— Всё хорошо. Ещё увидимся.

— Не скажешь, что с тобой всё хорошо.

По какой-то причине эти слова ломают меня. У меня перехватывает дыхание, и на глазах появляются слёзы. Я наклоняю голову и начинаю рыдать.

— Сиди. Я сейчас буду.

— Не нужно.

Раздаются всплески воды, когда он заход в карьер.

— Продолжай говорить. Направо или налево?

— Направо, — вырывается из меня. — Последний большой камень. — Я прочищаю горло.

— Я плыву к тебе.

Мы встречаемся глазами, привыкнув к темноте. Его рука обвивает мою талию. Он держит меня над водой, заходя обратно в карьер.

Мы поднимаемся по тропинке, мокрые и молчаливые, и направляемся прямиком к припаркованным машинам, отходя подальше ото всех. Я не могу перестать рыдать. Я не понимаю, из-за чего расплакалась, но я уже не в силах взять себя в руки. Он открывает дверцу пикапа, и я сажусь на пассажирское сиденье, закрывая правой рукой лицо — мне стыдно за себя.

Мы едем через город. Больше никакого сумасбродничества, никаких выходок на слабо. Мы оба промокли до нитки. Наступила ночь. Я делаю глубокий вдох и часто моргаю, применяя на практике все известные мне способы остановки плача. Ничего не помогает.

Джесси заезжает на заправку Ирвинга и кладёт ладонь на моё плечо. Я стряхиваю его руку, потому что не заслуживаю жалости.

— Мэгс убьёт меня. — Я задыхаюсь, и меня накрывает новая волна рыданий. Вид у меня ужасный: сморщенное лицо, раскрытый рот.

Он не беспокоит меня, но всё-таки спрашивает:

— Болит что-то?

Я указываю на руку. Он включает внутреннее освещение и робко ощупывает мою руку (от локтя до запястья), суставы, и наблюдает за моей реакцией.

— На камни попала? — Из мелких царапин начинает течь кровь. — Повезло, что не убилась.

Меня снова накрывает, но в этот раз я долго не могу взять себя в руки.

— Мэгс права. Я вся в него, — Джесси выжидающе смотрит. — В отца. Вплоть до смерти он выкидывал фокусы, так что сам виноват.

— Я думал, он погиб при строительстве.

— Он упал, потому что вытворял ерунду. — Я тру глаза, вспоминая тот декабрьский день, и радуюсь, что была слишком маленькой, чтобы хоть что-то запомнить, кроме маминых рассказов о бригаде, строящей Пенобскотский мост под сильным леденящим ветром. — Кто-то привязал рождественскую ель к арматуре. Даже гирляндой обмотали. Но с её верхушки сдуло звезду, и папины дружки поспорили на пятьдесят баксов, что никто не захочет залезть туда и заново надеть её, но потом началась метель. Бригадир уже ушёл домой. Папа недостаточно крепко закрепил страховочный ремень. И упал. — Я с отвращением закрываю глаза, вспоминая о своём прыжке и о падении папы с высоты более тридцати метров: он падал сквозь серый леденящий воздух и, наверное, всё то время думал о происходящем. Надеюсь, что, упав, он сразу сломал шею. Так умереть легче, чем тонуть в мрачной солёной воде.

Джесси долго молчит.

— По-твоему, это типа проклятия? Что ты вся в отца?

— Не знаю. Мама говорит, что я в неё — постоянно во что-то встреваю.

— Получается, ты унаследовала всё плохое, а Мэгс — хорошее. — Я киваю. — Да брось. Ты умная. Не нужно притворяться кем-то, даже если вся твоя семейка это навязывает. Ты можешь заняться чем-то получше, чем бухать каждые выходные.

— Что-то я не видела, чтобы ты сегодня от выпивки отказывался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не говорил же, что я умный. У меня всего лишь хороший вкус в женщинах. — Из меня вырывается смешок, а Джесси пожимает плечами. — Я пришёл в надежде, что ты тоже будешь там. Увидев тебя, я решил, что ты снова накричишь на меня — вот и держался в стороне. — Неплохо мыслит. Я вытягиваю бумажную салфетку из коробки, стоящей между сидений. — В общем, я хотел сказать тебе, что ты была неправа. — Джесси сжимает челюсти. — О том, что я подрался с Шэем из-за внутреннего самомнения. Он сделал тебе больно, и я сорвался. Я бы поступил также, будь ты моей сестрой или лучшей подругой. И дело не в сексе. Просто не могу стоять в стороне, когда близкого тебе человека избивают. Никогда. Спорю, и ты такая же, — я киваю, с болью вспоминая о Нелл, и опускаю взгляд на кроссовки.