Читать интересную книгу Somniator - Богдан Тамко

На протяжении двух дней при каждой возможности я совершал звонки, но лишь на третий моя девочка взяла трубку. Странный, очень тихий и сухой сорокаминутный разговор, полный упреков о том, что я не понимаю, как трудно Лолите. В определенные моменты мне хотелось раздавить телефон каблуком берца от злости, но лишь осознание того, какой ценой я доставал в армии этот мобильный, меня останавливало.

– Ты еще хоть любишь меня? – спросил я, когда мне надоело слушать весь этот бред об усталости от жизни на гражданке.

– Я не знаю…

Что со мной творилось! Все забытые в армии чувства к Лолите вспыхнули с новой силой во мне, в ту же самую минуту. Моя девочка, моя ручная, преданная собачонка больше не уверена в том, что она ощущает! Да как же так? Странные все-таки мы, люди. Как легко осознать ценность вещей на грани их потери, и как трудно сделать это в других условиях.

– Я люблю тебя, слышишь? – громко проговорил я в трубку.

– Слышу, Наполеон.

– И ты мне ничего на это не скажешь?

– Я не могу. Не могу говорить это только потому, что мне положено ответить так.

– Хорошо, тогда скажешь, когда будешь готова.

Молчание.

– Ладно, Лол, мне надо идти подшиваться на завтрашний день, да и денег я тут с тобой наболтал немерено. А здесь они имеют совсем другой вес, – я вздохнул и добавил, – так же, как и люди.

– Я люблю тебя. Вот видишь, теперь я это сама сказала, – в ее голосе слышалась улыбка.

– Теперь буду звонить тебе каждый вечер, чтобы хотя бы слышать твой голосок. Хорошо?

– Хорошо.

– Я люблю тебя, – произнес я и повесил трубку.

На дисплее висело несуразное для меня число: пятьдесят три минуты.

Взволнованный, я ушел курить, подшиваться и возвращаться в солдатскую жизнь, от которой я словно унесся на предыдущий час.

Звонил я Лоле неделю. Она была либо недоступна для вызовов, либо не брала трубку. Это заставляло меня переживать, но ведь я звонил во время учебы, и мало ли, какие там могли быть причины. Ее последнее признание не позволяло мне допускать какие-либо плохие мысли. А через еще одну неделю Лолита впервые в жизни сбросила мой вызов, да еще и четыре раза подряд. Пятнадцать минут спустя я получил sms:

«Прости, но во мне больше ничего нет к тебе. Я все забыла, а жизнь вокруг вертится еще сильнее, чем раньше. Ты знал, на что шел, оставляя меня. Тебя так долго нет, словно и не было вовсе. Только не злись. Ты обязательно найдешь себе ту, которая сможет ждать».

«Спасибо за все…», – моментально написал я в ответ, не понимая, что делаю, и выскочил на улицу. Я курил сигарету за сигаретой, пока меня не вырвало. Пришлось вернуться в казарму, прополоскать рот и горло, умыться. Я поднял глаза и увидел себя в зеркале. Вид у меня был неважный. Началась меланхолия. В ту ночь я долго смотрел в потолок, перебирая мысли в голове и думая, за что же мне теперь морально цепляться, бегая на «тревоги»…

Когда я вернулся домой, Лолита ждала меня прямо у вагона. Не понимая, что происходит, я выполз на перрон, а она бросилась мне на шею, нашептывая:

– Неужели ты думал, что я правда оставлю тебя? – Лолита так искренне мне улыбалась, что я не мог оттолкнуть ее. – Я хотела узнать, пойдешь ли ты променять меня на какую-нибудь местную потаскуху, и как чисты твои чувства, – добавила она, видя мой ничего не понимающий взгляд.

– Что за чушь ты несешь? А как бы ты это проверила?

– Поняла бы по глазам. Ты не сможешь мне врать. Наполеон, ты же никого не искал себе, правда?

– Нет, – коротко отрезал я, – убивался, как дурак, всю службу.

Лолита прижала меня к себе изо всех сил и сказала:

– Ну не одной же мне должно было быть тяжело. Пойдем, я теперь буду бесконечно искупать твои муки…

После этих слов Лолы я проснулся в казарме и понял, что расстались мы только вчера, а сейчас я видел всего лишь прекрасный сон. Кусая подушку, я переборол свои чувства и сел на шконку. Пора что-то менять, пока старые детские мысли о самовольном оставлении жизни не полезли мне в голову. А возможность подвернулась тем же вечером, причем, и поменять что-то, и заняться убийством себя. Полк стал отбирать отдельную роту десанта в ту самую горячую точку, о которой ходили слухи до тех пор.

– Че, – обратился я к своему дембелю, – нужно поговорить.

– Я к твоим услугам. Что стряслось, малой?

– От меня девочка ушла вчера.

Че в тот момент начищал свои берцы.

– И ты уже распустил сопли? – без надменности в голосе и даже иронии ответил он, не прекращая своего занятия.

– Нет.

– Тогда что ты хочешь от меня, если не поддержки?

– Мне больше нечего терять. Я хочу на войну.

А вот теперь чеченец замер со щеткой и ботинком в руках. Он поднял на меня свои черные глаза и спросил:

– Ты уверен?

– Да.

– Точно?

– Да.

– Скажи три раза, что ты хочешь воевать.

– Я хочу на войну. Я хочу на войну. Я хочу на войну! Доволен?

Че вскочил в берцы, затянул шнурки и потащил меня в штаб.

– Что ты делаешь?

– Срочников туда не берут, дурачок, – ответил он и втолкнул меня в дверь.

– Мы хотим подписать контракт, – выпалил Че начальнику штаба.

Сидевший за столом подполковник поднял на нас глаза, даже не шелохнувшись.

– Ох, еще одни вояки пришли. Сколько раз вы подумали? Полтора?

– Еще с начала сплетен были готовы. Ждали момента.

– Оба?

– Да, – ответили мы одновременно.

Я не мог поверить, что все настолько просто. Видимо, правду говорят, что русские военные преображаются, начиная делать все быстро и по-человечески, когда дело пахнет войной. Мы с Че заполнили какие-то бумаги и получили приказ ждать дальнейших указаний, а пока что жить жизнью срочников, как ни в чем не бывало.

Когда мы вышли из штаба, я спросил у Че:

– Зачем ты это сделал?

– Ты же сам хотел.

– Я про тебя!

– Я же не могу оставить малого одного среди убийц, – ответил он и улыбнулся своей белоснежной улыбкой.

– Но там же могут быть твои… – осторожно заметил я.

– А кто тебе сказал, что я еду убивать?

Дальше развивать тему я не стал.

Через неделю мы прошли долгий и дотошный инструктаж, потом было невероятное число смотров и еще каких-то бумажек, опять построения, а спустя вторую неделю, на нескольких вертолетах мы отправились в пункт назначения. Дальше все было, как в полях: КНП, палатки, патрули, маскировка и караулы – только пули в магазинах на этот раз были, и разрешение стрелять тоже. Мы теперь были обвешаны рожками с патронами, гранатами, а на бронежилете были обе защитные пластины вместо только одной, передней, как это принято в ДШБ – мы же не шли только в атаку без права отступать.

Так прошла еще неделя, начало холодать, но снег не выпадал. Разведка, частью которой мы с Че больше не являлись, в это время прочесывала местность. А наш парашютно-десантный взвод караулил окрестности и ждал указаний. В конечном итоге, настал тот день, когда нас вызвали в контрольно-наблюдательный пункт.

– Ваша задача – высадиться в месте, которое указано вертолету, найти склад боеприпасов, подорвать его и попытаться вернуться сюда живыми. Вертолет они не смогут не заметить, поэтому боя вам не избежать. Если удастся успешно выполнить задачу, стрелять чем-то большим, чем то, что боевики носят на себе, они не смогут. А здесь мы вас уже прикроем. Вопросы?

В палатке висело молчание.

– Значит, экипируемся, и в бой!

Мы с Че никогда не прыгали с оружием. Мужчины помогли нам закрепить автоматы, в двух словах рассказали, как правильно прикрывать голову и фиксировать оружие плечевой костью, чтоб не остаться без лица при приземлении. После этого мы погрузились в вертолет. У меня не было страха, я только пытался понять, на что же я подписался. Нас подняли на высоту трех километров и стали выкидывать одного за другим. Так вертолет мог остаться незамеченным, а мы, почти весь путь пролетая на «стабилке», могли раскрыться на нужном уровне, не сверкая как можно дольше в темноте своими белоснежными куполами.

Когда я приземлился, первое, что я услышал – это крик Че:

– Ну как ты, братец?

– Живой, – ответил я, укладывая купол в сумку, и тут же вдалеке услышал автоматную трель, – Твою мать!

Я закинул сумку под первый попавшийся куст и поскакал в направлении голоса чеченца, попутно отвязывая от себя автомат и пристегивая магазин. Че занимался тем же и шел мне навстречу.

– Ну что, малой, пойдем искать наших бойцов.

Оказывается, Че был очень внимателен, в отличие от меня, и еще в полете примерно прикинул, кто из десантников где оказался. Одного сержанта мы сняли с дерева, потом в течение пятнадцати минут нашли всех остальных. Вскоре всем взводом мы направились по карте, имевшейся у командира, в сторону этого пресловутого склада. Надо отдать должное нашей разведке – план местности был набросан невероятно точно. Впереди двигалось дозорное отделение, остальные перемещались короткими перебежками и этими проклятыми боевыми двойками, что не давало ни малейшей возможности отдышаться. Маршрут движения просматривался нами во все стороны, потому что каждый держал свой сектор обстрела. Все, как на занятиях, только с тридцатью патронами магазине, да сердцем, стучащим прямо в бронежилет.