– А ты не хочешь его подтолкнуть?
– Зачем? Есть много интересного в Университете.
– Нужно думать о миссии, а не о своих интересах.
– Это и мой интерес, и часть миссии. Кто знает, что может быть у них в архивах.
– Или ты хочешь оттянуть момент…
– Почему ты так думаешь?
Она приближается, и делает это удивительно плавно, будто бы это часть танца. До носа доходят приятные ароматы чего-то неопределенного. Парфюм?
– Ты ведь понимаешь, чем это может закончиться для твоего друга.
Музыка отнюдь не тихая, но он слышит ее шепот. Ялия чуть отстраняется на более целомудренную дистанцию. Юлий крутит головой. На них, кажется, никто не обращает внимания.
– Я понимаю, – отвечает одними губами и кивает.
Нарион ему нравится, нравился еще по переписке. Эллинский преподаватель, кажется, совсем не умеет писать сухо и по делу.
– Я не мягкотелый.
– В этом не сомневаюсь. Тебе нужно тоже идти в агенты Кустории.
– Мне?
– Ага. Ты бы точно справился.
– Считаю за комплимент.
– Он и есть. Твой друг, кстати, засыпает. Он не из-за нас тут?
Юлий оборачивается. Нарион и правда сидит на стуле, периодически роняя голову, но затем вновь будто просыпаясь.
– Из-за нас…
– А мы тут еще нужны?
– Не думаю. Да… Наверное, можем идти обратно. А ты такая заботливая, – усмехается Юлий.
– А то! – Ялия как-то даже забавно морщит носик.
Юлий отстраняется и идет к Нариону. Ялия же собирает остальных.
– Нарион! А ты, я смотрю, веселишься? – смеется Юлий.
Нарион поднимается со стула, трет глаза. Точно, дремал. И сейчас, кажется, не без труда удерживает себя в сознании.
– Да, наслаждаюсь праздником, – выдавливает из себя эллин.
– Предлагаю отправляться обратно. Ты ведь тоже живешь в здании Университета?
– Ага, все так. Сейчас попрошу организовать экипаж…
– Экипаж? Идти же недалеко.
– И то верно…
Вскоре они выходят из дворца. На улицах Каменного города удивительно светло из-за многочисленных светокамней на зданиях.
– Слышал, что в Монарде были Солнечные камни. Светокамни, которые не требуют подзарядки.
– Были, но почти все растащили. Большинство из оставшихся сейчас в музеях. А эти требуют заряда, у нас для этого даже специальные бригады есть.
– В Империи тоже пользуются светокамнями, но тут… Тут это выглядит даже как-то расточительно.
Камней так много, что местами кажется, будто на главных дорогах вообще нет теней.
– И в домах, получается, тоже светло ночью?
– Ага. Это главная беда. Из-за этого у всех есть толстенные шторы… Это все для поддержания образа. Хотя не уверен, что это правильно. Особенно, если забраться на стену и посмотреть на Старый град.
– В Старом граде не пользуются светокамнями?
– Пользуются, но их там в разы меньше.
– Хотя сам Старый град больше. Верно?
– Именно. Каменный град всегда был эдаким отдельным поселением для знати. И я думаю, что это должно измениться.
– Ого! А тут за такие слова нельзя в казематы отправиться?
– Это ведь просто мое мнение, – пожимает плечами Нарион.
– Мнение тоже может быть опасно.
– В Империи так говорят?
– Ой, да не только. Вроде патракийцев у вас тут не очень жалуют.
– Это совсем другое. Патракийцы, знаешь, обычно одним мнением не ограничиваются… – Нарион зевает.
– Какой у нас план на завтра?
– Завтра, я думаю, что мы проведем время в Университете. У меня найдется много интересного, на что тебе стоит взглянуть.
– О, это я и надеялся услышать.
– Но вот твоим спутникам не будет скучно?
– Они найдут, чем себя занять. Не переживай за них.
Они уже подходят к дому, в котором юлианцам дали пристанище. Спутники Юлия заходят в дом, он сам задерживается.
– За нами зайдут?
– Да. Я зайду. Хотя, если понадобится еда, то можете обратиться к стражнику. Он поможет.
– Ха! Приятно слышать.
Они пожимают друг другу руки.
Нарион уходит. Эллин совсем сонный, но отчего-то рогатый историк не сомневается, что Нарион из тех, кто может лечь спать глубокой ночью, а проснуться ранним утром. Юлий же и сам такой. Он смотрит вслед Нариону с тяжелым сердцем, оглядываясь по сторонам.
Это странное чувство, которое невозможно описать двумя словами. От него даже ощущение, словно в ушах какой-то звон. Чувство, близкое к сожалению. Сожалению о том, что все вокруг может рухнуть по твоей вине.
Это какое-то странное слияние ощущений своей незначительности, полного давящего бессилия и… Собственной способности разрушить жизнь не просто города, но целого континента. От этого слияния воняет страхом. Интересно, что испытывал Рум Арманис, понимая, что его чудовищные механизмы покорят весь континент и уничтожат зверолюдские царства? Что-то подобное? Или у него не было никаких сомнений?
Юлий тяжело вздыхает. Кто-то должен нести бремя тяжелых решений. Ради будущего Юлианской Империи, которая когда-нибудь должна накрыть собой и этот континент. Юлий заходит в помещение. Тут тоже светокамни, но их немного, и они тусклые. И все же, одного бы хватило. Ох уж эта монардская расточительность и жажда пускать пыль в глаза. Иметь под боком чудовищные трущобы и заниматься подобным… Впрочем, юлианцы ненамного лучше.
В помещении меж комнатами довольно тихо. Все уже разбрелись? Юлий, конечно, думает о том. что неплохо было бы обсудить их дальнейшие действия, но все же пожимает плечами. Все это можно сделать и завтра. Он открывает дверь.
– Юстин, а ты… – начинает он и встает, как вкопанный.
На одной из кроватей сидит Ялия, ее ноги скрещены. Смотрит на него, как хищница, которую, возможно, стоит опасаться. На ней не платье, но какая-то светлая тонкая ткань.
– А Юстин…
– Закрой дверь, – она не просит. Это похоже на приказ.
Ялия поднимается. Юлий не может противостоять ее властному голосу и прикрывает дверь. В комнате становится чертовски темно.
Из-под темных штор вырываются только какие-то отблески уличного света. Из-за этого его взгляд начинает различать контуры фигуры Ялии, трудно уловимые еще и из-за белой ткани. Она приближается, а Юлий совершенно не хочет сопротивляться этому внезапному напору, когда она вгрызается в его губы.
ХОРА
Она идет к зданию, где проходит Совет. Слухи ползут быстро. Посланник Саввары требует выдачи ляока. В том числе из-за резни, которую учинила сама же Хора. Она держится поодаль. Ждет, когда покажется Истих.
Вот он. Не один, его сопровождает стража. Хора идет за ними, оглядывается по сторонам. Других ящеров не видно. Почему-то она очень боится, что тут покажется кто-то из клана Ур. Никого нет.
Рывок вперед.
– Истих!
Он оборачивается. Стражники тоже. Вторые поворачиваются настолько лениво, что их хочется ударить. Откуда такая беспечность?
– Хора? В чем дело?
– Нам нужно поговорить.
– Что-то срочное?
– Да! Очень срочное. И…
Она бросает взгляд на стражников, ничего не говоря. Вновь смотрит на Истиха, но он, кажется, понимает намек и кивает.
– Идем. Нам недалеко.
Очень скоро они оказываются в доме у Истиха. Их встречает его супруга, она не удивляется и даже не задает вопросов. Предлагает угощения, но Хора от всего отказывается.
От этих вопросов стражница остро ощущает голод. Она ведь правда давно не ела, но все равно аппетита нет совершенно.
И вот Истих и Хора сидят в гостиной вдвоем.
– В чем дело, Хора?
– Помните… Помните, мы говорили про нападение на Нирала?
– Перед церемонией?
– Да. Тогда. Тогда вы намекнули, что…
– Стой. Я не намекал. Просто сказал, что…
– Да, я поняла! Выслушайте. Простите, я… – она говорит резко, но тут же осаживает себя. Истих совершенно не гневается, кивает. Он серьезен и внимателен.
– Ничего. Все в порядке, продолжай.
Она рассказывает ему все. Про странные раны на теле Нирала, про мертвую эллинку…
– Я была там. Никакой ляока не устраивал резню.