Сборник «Отечество», как явствует из дат под статьями, собирался во второй половине 1915 года (цензурное разрешение – и марта 1916 года). Нам, знающим последующий ход исторических событий, известно, что до конца Российской империи оставалось менее двух лет. Однако авторы этого не знали и были полны планов относительно ее переустройства. Они стремились подготовить тот момент, когда будет достигнута победа в «великой войне» и можно будет думать о будущем новой России. Это будущее, по их убеждению, должно было быть достигнуто мирными средствами, путем демократических преобразований и сознательного переустройства и государства, и общества. Для них будущее России безусловно связывалось с сохранением империи, поэтому свою задачу авторы видели в том, чтобы сформировать у читателей имперскую идентичность (хотя слова «идентичность», конечно, не употребляли). Основа концепции издания – демонстрация преимущества империи как государства многонационального перед государством унитарным: разнообразие наций, языков и культур – залог самодостаточности страны.
Сборник, адресованный не столько правительству, сколько обществу, был призван сформировать новую систему ценностных ориентаций.
Преодоление узости мышления, ксенофобии, по мысли инициаторов сборника «Отечество», должно было осуществляться, с одной стороны, через анализ ситуации, с помощью рациональных аргументов, а с другой – через практическую демонстрацию культурного богатства населяющих империю народов. С этим связана и структура издания. Оно состоит из двух частей – в первой (около 100 страниц) помещены теоретические (программные) статьи Б.А. Гуревича, В.М. Бехтерева, И.А. Бодуэна де Куртенэ и Н.А. Гредескула. Вторая (почти 500-страничная) называется «Историко-литературный отдел» и представляет собой антологию финской, эстонской, латышской, литовской, украинской, еврейской, польской и грузинской литератур. Структура каждого из подразделов этого отдела идентична: вступительная статья о развитии данной литературы, а затем представительная выборка прозы, поэзии и даже драматургии в переводах на русский язык. Литература этих народов была мало известна русскому читателю, и антология была призвана убедить его в том, что кроме русской культуры в России существует еще много развитых и достойных уважения национальных культур. Авторы историко-литературных статей подхватывают и развивают идеи первого раздела, а порой формулируют отдельные положения даже удачнее «теоретиков»2.
Прежде чем перейти к подробной характеристике концепции издания, остановимся на его инициаторах-редакторах. Их пятеро, трое одновременно являются и авторами статей (Бодуэн, Гуревич и Гредескул), двое – князь П.Д. Долгоруков и проф. В.Н. Сперанский – статей не написали (Долгоруков вообще имел прозвище «Leader ohne Worte»), но и появление их имен на титуле было знаковым. Можно сказать, что один титульный лист мог бы стать основой для романа – столь любопытны и характерны судьбы этих людей.
Бодуэн, Гредескул и Сперанский принадлежали к петербургской профессуре. Борис Абрамович Гуревич (1889–1964) был литератором и переводчиком, на его книгу стихов 1912 года «Вечно человеческое. Книга космической поэзии» довольно едко отозвался Гумилев. Сын известного киевского раввина и юрист по образованию, Гуревич был борцом за права евреев. После революции эмигрировал, с 1937 года жил в США, где и скончался. В 1957 году его кандидатура якобы выдвигалась на получение Нобелевской премии мира.
Гораздо менее благополучно сложилась судьба другого юриста, одного из лидеров кадетской партии и товарища председателя Первой Государственной думы, подписанта «выборгского воззвания», участника дискуссии вокруг «Вех» (см. его статью в сборнике «Интеллигенция в России», 1910) – Николая Андреевича Гредескула (род. в 1864 году). После переворота он остался на родине, какое-то время работал в ленинградских вузах, затем был репрессирован, и год его смерти не установлен.
Понятно, что с дворянским происхождением и такой политической биографией долго продержаться при советской власти можно было только в совершенно исключительных случаях.
Другой лидер кадетов, член Государственной думы и депутат Учредительного собрания – князь-рюрикович Павел Дмитриевич Долгоруков (1866–1927), хотя и эмигрировал (уехал из Крыма на последнем пароходе в конце 1920 года), но в 1926 году из Парижа нелегально пробрался в СССР, чтобы организовать подрывную деятельность против большевиков. Был опознан, арестован и расстрелян в 1927 году. Человек поразительно разносторонний, он был до революции основателем ихтиологической станции у себя в подмосковном имении, в другом имении построил завод по выделке паркета, а в третьем – лесопильный завод, поставлявший в Москву дрова. Поддерживал знакомство с Л.Н. Толстым, был пайщиком Московского Художественного театра. Но главным делом для него была его общественная деятельность, также весьма разносторонняя – и организатор помощи голодающим, и активный деятель земского движения, но главное – один из создателей и лидеров конституционно-демократической партии (партии народной свободы), от которой он и в эмиграции требовал активной и практической деятельности по спасению России.
Еще один юрист, профессор кафедры философии права Петербургского университета Валентин Николаевич Сперанский (1877–1957) происходил из Вильно, был товарищем по виленской гимназии Ф.Э. Дзержинского и оставил о нем воспоминания. Он эмигрировал в 1924 году, до этого успел побывать в Екатеринбурге и собрать материалы об Ипатьевской трагедии, издал потом на французском языке книгу «Дом специального назначения».
Среди авторов программных статей «Отечества» было два великих ученых-академика – филолог Иван Александрович (Ян Нецислав Игнаций) Бодуэн де Куртенэ (1845–1929), благополучно окончивший свой путь в независимой Польше, и нейрофизиолог Владимир Михайлович Бехтерев (1857–1927), оставшийся в России и как будто бы успешно продолжавший карьеру в качестве директора основанного им в 1918 году Института по изучению мозга. Но, как известно, слишком «недипломатичная» медицинская консультация Сталину стоила ему жизни.
Состав авторов недвусмысленно свидетельствует о том, что «Отечество» выражало установки влиятельной конституционно-демократической партии, можно даже сказать – было кадетским изданием, рассчитанным на либеральную интеллигенцию, которая и составляла для них «общественное мнение». Тираж в 2500 экземпляров нельзя назвать впечатляющим для «пропагандистского» издания. Скорее он сопоставим с тиражом литературных изданий того времени, например, поэтических сборников (для сравнения – второе издание «Камня» Мандельштама было отпечатано в 1000 экземпляров). Учитывая, что основной объем книги составляла антология литератур национальных меньшинств, такой тираж следует признать разумным.
Однако вернемся к программе сборника. Внутренний посыл всего текста – это протест против политики русификации и стремление показать, что она непродуктивна и опасна в первую очередь для самого государства.
С позиции правительства, политика русификации, имевшая, как хорошо известно, тяжкие последствия, была направлена как раз на укрепление империи3. Это была близорукая попытка противостоять движению национального возрождения со стороны разнообразных национальных окраин, испуг перед возможностью развала государства. Поскольку вначале «опасность» исходила из Польши (восстание 1830–1831 годов «За нашу и вашу свободу!»), то любое национальное движение стало ассоциироваться для властей с революцией и сепаратизмом. В результате, например, в Остзейском крае, где на начальном этапе национального возрождения латыши и эстонцы видели в русском царе защитника от местных господ-немцев, а в русских – союзников, правительство продолжало поддерживать прибалтийских немцев, видя именно в них «лояльный» элемент и опору своего господства в крае. Понятно, что в последнем случае сказалось и чувство социальной солидарности: латышские и эстонские крестьяне были так же чужды и враждебны правительственной элите, как и русские. Эта стратегия, в сочетании с политикой «обрусения» народной школы, отвратила местные народы и их национальных лидеров от центра и в конечном итоге привела к результатам, прямо противоположным ожидаемым. На опасность такой политики и пытались указать в своих статьях авторы «Отечества».
Конец ознакомительного фрагмента.