Читать интересную книгу Алмазный меч, деревянный меч (Том 2) - Ник Перумов

– Ар-р-р-гх! – донеслось откуда-то справа. Она не повернула головы. Ей казалось, что в огненном сиянии над развалинами ей по-прежнему виден отсвет Меча.., и она бежала, бежала, не чуя под собой ног, не видя ничего, кроме этого отсвета.

Алая сеть пала на нее, но Агата даже не заметила этого. Красный блеск в глазах – ну и что?..

Она не слышала изумленных криков собранных вокруг чародеев.

Однако они допустили ошибку, распределив внимание и соответственно разделив силы. Часть их перенацелилась на Агату. Хозяин Ливня неожиданно расправил плечи. Опутавшие его красные нити громко затрещали, словно обычные путы, разрываемыми могучим движением.

Он крутнулся вокруг себя, целясь мечом в заполненные волшебниками крыши домов. Поток черных молний вновь рванулся с вытянутого клинка, но на сей раз сталь меча вспыхнула. Лезвие таяло словно свечка; черные капли покатились вниз, и Хозяин Ливня взвыл от непереносимой боли, когда они коснулись железа его лат.

Однако же он не опустил оружия.

Первый дом взорвался изнутри, из окон ринулись потоки коричневого дыма, скрученные в тугие спирали. Крыша просела вниз, черепица и стропила полетели в разные стороны, а убийственный поток молний уже разносил на части следующий дом, за ним еще и еще…

Разумеется, Хозяину Ливня не было никакого дела до несчастных и ни в чем не повинных обитателей, что гибли сейчас под обломками. Он убивал магов, щедро тратя на это последние мгновения жизни.

Потому что за его спиной готовился последний удар.

Маги горохом посыпались вниз, но черные молнии были быстрее. Площадь окружало кольцо развалин, а молнии рвались все дальше и дальше, настигая ускользающие жертвы…

Никто сперва не обратил внимания на странную процессию служителей Спасителя, священников в белых одеждах; они шли, распевая какие-то свои гимны, точно одурманенные, неся перед собой иконы и священные изображения; ни один из них не дрогнул и не повернул назад при виде творящегося на площади ада. Агата тем временем успела добежать до развалин. Башня осела, расплескалась каменными брызгами; в щелях темно блестела кровь. Мелькали какие-то изломанные вещи, бросился в глаза смятый серебряный кубок, вынесенный на поверхность каменной волной; дальше, дальше – Агата прыгала по камням, забыв обо всем; и она не видела, как Хозяин Ливня обернулся к сгрудившимся вокруг своих икон служителям Спасителя, как его меч рвал остатки алой сети, он уже почти освободился, еще немного – и спадут последние петли, однако голоса людей в белых рясах вдруг взлетели высоко-высоко, затрепетали в священном экстазе, и перед их рядами внезапно сгустился призрак – призрак их товарища, такого же священника, в перепачканной кровью и болотной грязью рясе, с глубокими, сквозными ранами от когда-то вбитых в тело кольев.

Тави узнала бы этого священника в один миг. Призрак легкой дымкой заструился вперед; черные молнии рванулись ему навстречу, пронзили насквозь, не причинив тем не менее никакого вреда; темное пламя охватило сгрудившихся в кучу людей в белых рясах, раздались ужасные крики, несколько человек метнулись в разные стороны, падая и корчась; остальные упрямо стояли, продолжая что-то распевать.

Однако ни один даже самый крошечный язычок черного огня не дерзнул коснуться простой размалеванной доски, что они несли. Пламя трусливо отпрянуло от иконы, словно поджавшая хвост дворняга перед львом.

Но ничего этого Агата уже не видела. Не видела и того, как призрак окровавленного священника со всего размаху налетел на Хозяина Ливня, не слышала запоздалого изумленного хрипа, что вырвался из груди Хозяина, не видела, как треснуло и осыпалось на камни ржавое железо пустых доспехов, как мука на призрачном лице священника сменилась выражением непредставимого, неописуемого на языке Смертных или Бессмертных блаженства, и не видела, как с легким, скорбным шорохом, словно от погребального савана, грозный, отомстивший за своих братьев призрак расплылся легким паром, навсегда перестав существовать.

Агата не видела ничего этого. Потому что баюкала на руках точно ребенка вновь обретенный Иммельсторн.

Глава 8

Под ногами Клары Хюммель неспешно развертывалась Тропа. Начавшись у самого устья Долины, возле сторожевой заставы, она вела все дальше и дальше, мимо легкомысленных березовых рощ – почтенный Архимаг Игнациус питал некую сентиментальную слабость к этому виду лесов, – мимо небольших, но глубоких и чистых речек, сохраняемых с особой бережливостью мостков, аккуратных сараев, новых, недавно обновленных срубов над придорожными колодцами, мимо всех прочих признаков богатой, мирной, ухоженной сельской страны.

Однако сама Клара шла, вооруженная с головы до пят; не поскупились ни Гильдия, ни Игнациус, хотя Архимаг и уверял Клару, что у нее все наверняка отберут и брать с собой такие веши – все равно что раскрывать перед врагом собственные силы: гости с Пути, похоже, отличаются недюжинной сообразительностью, будучи вполне способны сложить два и два. Однако Клара не поддалась – идти на переговоры к этим бестиям совсем без оружия казалось ей величайшей глупостью. Все равно что пожаловать на великосветский прием голой.

Слева у нее висела шпага, не меч, но именно шпага; на оголовке эфеса горел крупный рубин. Это зачарованное оружие в свое время выковали гномы под началом Темедара, легендарного основателя Гильдии оружейников Долины; шпагой этой можно было только колоть, однако она одна стоила многих волшебных мечей вместе взятых.

На правом бедре покачивался парный шпаге кинжал-дага; его рукоять тоже украшал рубин, только поменьше размером. Эту вещь после долгих мук сотворил Огаст, любимый ученик Темедара, сотворил, уже будучи смертельно больным; Огаст всю жизнь пытался превзойти своего знаменитого учителя, так что это превратилось в настоящую манию. Он потратил десятки лет на поиски необходимых ингредиентов; он грозился выковать меч, которому не будет равных; однако, несмотря на все старания, оружейника хватило только на небольшой острый кинжал.

Им, кстати. Огаст и закололся, после того как понял – с Темедаром ему не тягаться. Однако – о злая ирония судьбы! – испробовав крови своего создателя, дага приобрел совершенно особые свойства, каких никогда и быть не могло у вещей, вышедших даже из рук Темедара…

За обоими голенищами сапог Клара прятала по паре узких метательных ножей – подарок Игнациуса. Волосы она заплела в косу, точно девчонка; коса заканчивалась увесистым стальным шариком – хитроумным изобретением того же Темедара.

А кроме того – спрятанный кистень, тонкая, гибкая словно нить боевая спица в шнуровке куртки, кастет, боевые кольца на пальцах обеих рук… На шее – амулеты и обереги; словом. Клара была вся увешана оружием, точно рождественская елка с игрушками. Со стороны это могло бы показаться смешным – Клара Хюммель, знаменитый боевой маг по найму, никогда не злоупотребляла магическими побрякушками. И уж, конечно, никогда ничего не заимствовала из арсеналов Гильдии. И всегда ходила со своим мечом, пусть и не столь знаменитой работы, но отведавшим куда больше крови, чем шпага Темедара, в основном пребывавшая за семью замками в сокровищнице Гильдии.

Разумеется, не забыла Клара и свой собственный любимый меч. По длинному прямому клинку, легкому и подвижному, вились руны – несмотря на внешнюю хрупкость, это оружие не сломал бы даже знаменитый паровой молот гномов Кольчужной Горы, что в Восточном Хьерварде.

Помимо всего прочего, этот набор знаменитого оружия мог послужить и демонстрацией силы. До сих пор во всем ведомом мире не нашлось ничего, на что бы не действовало созданное в Долине оружие или боевые чары. И Клара, и Архимаг Игнациус имели некоторые основания считать, что незваные гости из Тьмы, обладая плотью, не окажутся невосприимчивыми к мечам и стрелам Долины.

«Так что пусть видят, – злорадно думала Клара. – Пусть смотрят, нюхают, пусть скалятся и причмокивают; пусть их воображение – если только очи наделены воображением – нарисует им картины боя, разрубленные, искрошенные, сожженные заклятиями тела на подступах к Долине и рвущиеся им навстречу чары защищающих свой дом магов: пусть им представится все это – глядишь, и станут неуступчивее и перестанут выдвигать всякие глупые требования навроде оставления им Долины…»

Тропа сворачивала в сторону, ныряя в глубокий овраг, невесть откуда взявшийся здесь, в ровном и светлом лесу. Клара решительно свернула вниз; над ее головой сомкнулись кроны берез; вокруг подозрительно быстро стемнело, словно уже наступали сумерки.

Над этим загадочным свойством тропы перехода много столетий бились лучшие маги-теоретики Долины из числа тех, что идут по самому краю, отыскивая для своих занятых более прозаическими делами коллег новые заклинания, изготавливая амулеты, талисманы и обереги. Однако тайна – из редкого разряда безопасных тайн – так и не поддалась. Практичный же ум Клары Хюммель такими вопросами и вовсе никогда не задавался. Темнеет и темнеет, пусть себе темнеет. Нас от этого не убудет.