А потом мальчика разыграли как карту в сложном споре взрослых: вырвали из этой искусственно сконструированной, но ставшей уже привычной для него среды… По замыслу Леонарды, Саша должен был почувствовать, что значит разлука с собственным сыном. Он и почувствовал, конечно. Но зачем мне судить о ее замыслах?! Я могу лишь кое-что предположить, но это бесполезное занятие.
Не важно, чего хотела добиться Леонарда, покидая дом и увозя с собой сына. Для Саши она в прошлом. Он сказал мне вчера об этом, и еще добавил: живи здесь, ты моя жена… Я ни минуты не сомневалась в искренности его слов, как и его чувств ко мне, но что он скажет, если в одно прекрасное утро увидит в комнате своего сына мою почти взрослую дочь. Правда, Ольга и здесь утешала меня: он будет рад вашей девочке. Но рад — этого мало. У Лены непростой характер, она станет смотреть на отчима с критичностью подростка и болезненно скучать по отцу… Я вступала в полосу новых проблем, не успев покончить со старыми. Словно напоминание о них, раздался звонок моего мобильного.
— Ты где пропадаешь? — оживленно спросил Карташов. — Почему трубку не берешь?
— В магазин иду. — Я поспешно открыла балконную дверь, чтобы он слышал шум улицы.
— Хватит по магазинам болтаться. К часу давай ко мне.
— К двум, — привычно взбрыкнула я.
— К часу, а то не успеете.
— Я чего-то не поняла.
— Не поняла? Мы сегодня с тобой в последний раз встречаемся. Наконец, этот дятел очкастый разродился. Доведем дельце до ума — и на свободу.
— Да? — спросила я, ощущая нарастающую тревогу. Какую судьбу уготовили мне добрые люди из историко-патриотической организации «Обелиск»?.. Может, сегодня я вообще в последний раз вижу этот мир — не только Карташова.
— А тебя тут «тринадцатая» зарплата ждет. Так что давай к часу. И не опаздывай! — внушительно закончил беседу Карташов.
После разговора я заглянула в спальню.
— Что ты делаешь? — спросил Саша, и я поняла, что он еще не совсем проснулся.
— Пытаюсь навести порядок в твоем доме и говорю по телефону.
— И с кем же ты говоришь?
— С Леной. И с Карташовым.
Кроме кровати в комнате не на что было присесть, и, поколебавшись, я села на край. Саша обнял меня за плечи, и через мгновение я уже лежала с ним рядом, погружаясь в атмосферу тепла и сонной разнеженности. Глаза у меня стали закрываться сами собой — ночью мы спали от силы часа три.
— Саш, ты не представляешь! Он сказал: увидимся сегодня в последний раз. Иннокентий дал новое распоряжение. Скоро все кончится!
— Чем кончится?
«А действительно, чем? — промелькнуло у меня. — Иннокентий доведет до конца свою кошмарную игру?»
— Не знаю… Не знаю чем… Но я чувствую — ехать надо.
— Выходит, что надо, — немного помолчав, ответил Саша. — Ты мне только звони, сообщай, как развиваются события. Возьми мой телефон.
Спать сразу расхотелось. Я вспомнила, что приехала сюда в спортивном костюме, и значит, прежде чем появиться у Карташова, должна побывать на конспиративной квартире — переодеться. Гришку лучше пока ни во что не посвящать — не пугать раньше времени.
Теперь, хотя мы прямо и не говорили об этом, остро чувствовалось: предстоит что-то страшное. Я припомнила ужас, какой испытала при встрече с Иннокентием в начале операции. Потом ужас померк, растворился в радостном и грустном, а теперь вернулся, сжал сердце холодным кольцом.
— Будь очень внимательна и осторожна, — предупредил Саша прощаясь.
Я кивнула, подумав, что так и не научилась этой премудрости, даже пройдя солидную школу у Карташова. У меня в жизни было другое предназначение и другие таланты. Но получалось, теперь моя собственная жизнь и жизнь Гришки зависят именно от этих способностей.
Глава 16
Я отвез Лизу на конспиративную квартиру и сразу поехал домой. У Карташова она должна быть в час. Значит, в половине второго будет звонить. К назначенному времени моя тревога усиливалась с каждой минутой. Я сидел у телефона и, чтобы отвлечься, рисовал на компьютере ампирный проект для Пятницкой. Здесь было много мелочной работы — вырисовка звериных лап, стрел, копий, шлемов. Потом я вспомнил, что у меня валялся где-то диск с этими формами, нашел его, и работа пошла быстрей.
Однако время приближалось уже к двум, а телефон молчал. Я снял трубку — проверить, не отключен ли, и сразу положил: все было в порядке.
Перевалило за два. Я представлял: вот Карташов дает последние указания, Лиза что-то переспрашивает. Потом он отсчитывает «тринадцатую» зарплату и повторяет инструкции… Вполне сцена может растянуться на час. Но уже 2.30. А вдруг что-то случилось с Лизой?! Что? Я не мог больше ждать, выключил компьютер и ходил по комнате, глядя на телефон.
А если, наоборот, ничего особенного не случилось, и Лиза поэтому не спешит звонить? Карташов ее просто обманул, что все кончается? А все осталось по-прежнему. Часы показывали уже без пяти три!
Но Лиза обязательно позвонила бы. Значит, она не может. Почему? А вдруг — она вообще не позвонит?! И тут зазвенел телефон.
— Саша, — взволнованно говорила Лиза, — мы сегодня уезжаем в Петербург…
— А Карташов? — зачем-то спросил я.
— Карташов подтвердил, что все, — больше мы с ним не увидимся.
— Ехать сегодня?
— Да, в 23.08.
— Давай завтра. Я тоже поеду…
— Нет. Карташов выдал уже билеты на поезд.
— И что делать в Питере?
— Не знаю. В Петербурге на нас с Гришей заказан номер в отеле «Петроградский». Карташов сказал, что мне туда позвонят и сообщат.
— Понял…
Теперь нужно было действовать. Наступал последний акт нашей общей трагедии. Завтра рабочий день. И если я просто так уеду — будет скандал. Необходимо закончить эскизы и сдать их. До вечера успею.
Я бросился к компьютеру. Но мысли перескакивали на предстоящую поездку, я с трудом возвращал их к пятницкой квартире. Работы оказалось непредвидимо много: пять комнат, холл, кухня и даже туалеты. Я не успевал.
Сразу по приезде в Питер, соображал я, с Лизой и Гришкой ничего случиться не может. Если я приеду на полдня позже, то не опоздаю.
Всю ночь я лихорадочно рисовал. И утром был в офисе с уже готовым проектом. Губанов не заставил себя ждать — тотчас отбыл к клиенту. А я отправился к Макару отпрашиваться на несколько дней.
— Если они сейчас подпишут, — размеренно, с неохотой потянул Макар, — то езжай, Саша. Но если возникнут переделки, возвращайся немедленно.
Вскоре Губанов вернулся сияющим. Подписал! Я спешно начал собираться. Но тут по коридору послышался губановский топот… Дверь моего кабинета распахнулась — влетел Губанов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});