«Господи Иисусе, наверное, у меня полный улет», — успела подумать Ядя, прежде чем мысли вылетели у нее из головы через затейливую золотую дырочку. Собираясь сказать об этом Циприану, она повернулась, но вместо него увидела огромное красное сердце, которое сидело по-турецки и улыбалось ей, сверкая большими зубами.
Громко выпуская газы (единственное, что напоминало об очищении), Мануэль поливал раскаленные камни текилой. Алкогольно-физиологические испарения с шипением поднимались вверх. Обряд подошел к концу. «Посвященные» не только изрядно выпили (завершающий этап очищения), но и были одурманены пейотлем[38] — именно эту травку шаман так ловко засунул им в рот в самом начале.
Увидев глуповатое выражение лиц своих подруг и, главное, уловив аромат текилы, Сарра тотчас пожалела, что не приняла участие в обряде. Было бы куда лучше просидеть в этой яме, чем заниматься с Готей стряпней. Спина у нее болела, зато стол ломился от яств — ей хотелось уважить гостя национальными мексиканскими блюдами. Были и chile con came — острая фасоль с мясом, и pozole — густой суп со свининой, курятиной и кукурузой. Они исхитрились приготовить даже трудоемкие тортильяс[39] с разнообразными приправами.
Уже за столом Сарра пришла к выводу, что в мексиканской кухне можно обойтись без всего, за исключением зверски острого перчика. У поляков нутро горело и полыхало, глаза вылезали из орбит, а Мануэль подолгу пережевывал каждый кусок, изрядно сдабривая пищу халапеньо[40], да еще петуха угощал.
Циприан смотрел на шамана со все возрастающим восхищением. Внезапно он схватил с тарелки светло-зеленый стручок перца и засунул себе в рот.
— Мама дорогая! — воскликнула Ядя. — Да ты такой же идиот, как тот мужик, что поспорил с дружками: мол, отрежу себе голову механической пилой!
— И чем же это закончилось? — хихикая, поинтересовалась Уля.
— Как ни странно, он выиграл.
Циприану, признаться, льстило, что он стал объектом внимания женской половины стола. Кроме того, от перца ничего не случилось. Однако чуть погодя его лицо побагровело, а из горла вырвался нечленораздельный пугающий вскрик. Мануэль тут же выхватил из корзины большую бутылку с текилой и половину вылил танцору в рот. Из его объяснений следовало, что в такой ситуации ни в коем случае нельзя пить воду, поскольку она не гасит «адский огонь», а только усиливает его.
Когда на лице Циприана высохли слезы, все вдруг заметили, что куда-то внезапно подевался Готя.
— Боже, он наверняка утонул в пруду! — схватилась за сердце Ядя.
— Не бойся, там утонуть можно только по пьянке — вода и до колен не доходит, — успокоила ее Сарра, но сама вышла на крыльцо и обеспокоенно позвала мальчика. Ей ответило глухое эхо.
Циприана как будто что-то толкнуло. Он вдруг бросился в темноту, спотыкаясь и выплевывая куски непрожеванного хлеба.
Истерика у Яди не успела достичь апогея, потому что ее опередил Мануэль. Он рвал у себя на голове черные кудри и кричал по-испански, что петух тоже пропал.
Все заметались в хаотичных поисках. Уля, Ядя и Сарра то и дело натыкались друг на друга, что еще больше накалило обстановку.
Мануэль между тем почти перестал дышать.
— О боже… — прошептала перепуганная Сарра. — Надо что-то немедленно сделать, иначе он вернется на родину в оцинкованном ящике и на наши головы падут все проклятия мира…
Циприан шел на звуки, доносившиеся со стороны деревни. Добравшись до коровника, стоявшего на отшибе, он осторожно выглянул и… едва не лишился последних сил. Посредине двора над костром висел котелок с кипящей водой, а вокруг костра топтались трое местных подростков. Один из них держал за горло пытающегося вырваться Тлалока. Судя по всему, священный петух вот-вот должен был пережить очередную реинкарнацию. Двое ребят мутузили Густава. Циприан сделал глубокий вдох и с отборным матом на устах бросился в атаку. Ему удалось отбить Готю и даже отвести его к коровнику, чтобы мальчик отсиделся в темноте, пока он будет спасать петуха. Но тут у Циприана подвернулась нога, и он упал.
На проселочной дороге уже маячили огоньки фонариков. Первой до Готи добралась Ядя.
— Маленький мой, как ты? — всхлипнула она, ощупывая сына.
— Это все из-за меня, — прошептал он. — Я только хотел погулять с Тлалоком, а теперь они его убьют. Меня не успели, потому что прибежал Циприан…
— Ци… Тлалок? Где он? — занервничала Ядя.
— Там… — Мальчик мотнул головой в сторону двора. — Может, еще жив…
Поцеловав Готю, Ядя выбежала из темноты. Оголтелые подростки перебрасывали друг другу бедного петуха, как гандбольный мяч. После каждого перелета у птицы оставалось все меньше перьев. Циприан, прихрамывая на одну ногу, безуспешно пытался отбить мексиканского красавца. «Боже праведный, неужто он ногу вывихнул?! — подумала Ядя. — Если да, нам крышка. А ведь именно это выступление было для него таким важным…»
Испустив боевой клич, она в ярости кинулась в самую гущу. В течение нескольких минут в воздухе мелькали только руки и ноги. Тлалок душераздирающе кричал. Наконец из один из сорванцов вырвался, и исчез в темноте. Вскоре за ним последовал второй. Циприан и Ядя, тяжело дыша, держали за надорванный воротник третьего хулигана. Готя прижимал к себе полуживого Тлалока. У всех был такой вид, словно они побывали в грязевой лавине.
— Могли бы выкупить кочета, так нет… сразу с кулаками, — заныл подросток, потирая расквашенный нос.
— Ну ты и наглый, — зло прервал его Циприан. — Уаууу, как больно…
Ядя наклонилась и подняла брючину партнера. Щиколотка походила на спелую тыкву.
— Да…. хорошего мало.
— Из-за вас я внакладе, — канючил парень. — Остался с пустыми руками…
Внезапно в душе Циприана шевельнулась жалость. Он достал из куртки блокнот и размашисто расписался несколько раз:
— Держи. Это автографы. Может, удастся загнать их на аукционе в Интернете.
Ядя была сражена его великодушием, сражена насмерть. Она посмотрела на Циприана с нежностью, потом обняла его за талию, и они очень медленно поковыляли к дому Сарры.
Ленивые лучи осеннего солнца светлыми бликами ложились на шерстяную ткань. Циприан зевнул и поплотнее завернулся в пончо, подаренное ему забавным человечком из Мексики. На радостях, что все завершилось благополучно, шаман и Тлалока готов был отдать, но общими усилиями его удалось убедить, что Польша является центром мировой пандемии птичьего гриппа.
Около полудня, как обычно, в замке заскрежетал ключ, и в квартиру влетела запыхавшаяся Ядя; за ее спиной маячили Готя с толстухой Надей.