— Чего ради вы среди ночи разгуливали по саду?
— Поздно приехали. А после ужина захотелось глотнуть свежего воздуху.
— Много выпили?
— Нет. Костя вообще почти не пьет. Одна рюмка для него — разгульное пьянство. Он даже от кофе пьянеет. — Владимир говорил о друге как о живом.
— С прогулкой по саду ясно. А зачем понадобилось идти в гараж?
Фризе был уверен, что Васильков спросит об этом. Он недаром получил должность следователя по особо важным делам. «Важняка», как говорили в прокуратуре. Он славился проницательностью, умением расколоть даже ушедшего в глухую молчанку рецидивиста.
— В машине лежал пакет с кофе. Дачные запасы иссякли. Я привез кофе и города, а взять из машины забыл.
Этот ответ являлся правдой лишь наполовину. Фризе действительно привез пакет кофе. Но сразу же, вместе с остальной провизией, унес в дом. До кофе дело у них с Ранетом не дошло. Ожидая приезда следственной бригады, Владимир успел вернуть пакет с кофе на заднее сиденье автомобиля.
Несколько раз в рафик заглядывали оперативники. Коротко докладывали шефу о результатах поисков.
Приехала группа ФСБ с натасканным на взрывчатку спаниелем. Чекисты тщательно обшарили и простукали дом и участок, и Владимир с нетерпением ожидал, когда они обнаружат жучки. И не дождался.
Старший опергруппы — крепыш, похожий на актера Броневого, отозвал Василькова и, прохаживаясь с ним по саду, о чем-то вполголоса рассказывал. Фризе догадывался о чем. Время от времени крепыш поглядывал то на дом, то на Владимира, скучавшего в микроавтобусе.
Закончив разговор, Васильков вернулся в рафик. Попросил:
— Володя, поскучай пять минут в саду. Я позвоню начальству.
У же рассвело. У калитки стояли санитарные носилки со специальным мешком. «Это все, что осталось от Кулибина», — подумал Владимир отрешенно.
Подошел руководитель группы из ФСБ:
— Вы хозяин дачи?
— Да.
— Вадим Григорьевич. — Крепыш протянул руку. — Сочувствую. — Окинув взглядом дом, он добавил: — Больше ничего взрывоопасного не нашли. Кроме ваших охотничьих припасов. И сад чист.
— Спасибо.
— Да что уж там! Мне сказали — вы частный детектив?
Фризе кивнул. Разговаривать с Вадимом Григорьевичем ему не хотелось. Несмотря на то, что тот выглядел добродушным и участливым.
— Кому-то вы встали поперек дороги, Владимир Петрович, — продолжал чекист. — Такие игры на полпути не останавливаются. — Он опять посмотрел на дом. И очень внимательно — на Владимира. — Четыреста граммов тротила для вас не пожалели.
— Но я же видел: первый раз мой друг ударил мешок кулаком! И никакого взрыва!
— Заряд был рассчитан на очень сильный удар. На удар ногой. Сейчас пока трудно сказать, но, возможно, применили взрыватель от противотанковой мины. Можно было сколько угодно колотить по мешку кулаками — и безрезультатно. Дилетантам такие устройства не по плечу.
Фризе увидел, как Васильков вышел из рафика и, глянув на фээсбэшника, сделал ладонью едва уловимое движение. На языке жестов это движение могло означать лишь одно: «нет».
Вадим Григорьевич достал из кармана сигареты. Прикуривая oт зажигалки, шепнул, почти не разжимая губ:
— В доме не болтайте.
Чекисты уехали, а Васильков еще минут пятнадцать допрашивал Фризе. Его интересовало, какие дела вел сейчас Владимир.
— Это и делом-то неприлично назвать, — отмахнулся Фризе. — Помогаю одному банкиру искать своих пращуров. Работа для историка, a не для сыщика. Но когда платят хорошие деньги — почему не подышать архивной пылью.
— А имя у банкира есть?
— Антонов.
— Крупная акула! — В словах Василькова чувствовалось неподдельное восхищение. — У него недавно убили литсекретаря. Каких только версий газеты не напридумывали!
— Да уж, порезвились.
— Так вы, Владимир Петрович, наверное, это убийство и расследуете?
— Нет. Просиживаю штаны в архиве. Убийства — дело прокуратуры и уголовного розыска.
— А банкировского секретаря убили, когда он тоже ворошил архивы? Глаза у Василькова повеселели. Но голос оставался серьезным. Протокольным. Потом он выключил магнитофон. Сказал почти задушевно:
— Шалун! Ты хоть сотрудничаешь в этом деле с угро?
— Я человек законопослушный.
— Ладно, старина. Я свою миссию закончил. А ты будь осторожен. Архивы архивами, но рядом с каждой финансовой акулой такой криминалитет ошивается!
— Может быть, подкормитесь у меня? — круто сменил тему разговори Фризе. — Кофе сварю, по рюмочке тяпнем?
— Подкуп, коллега? — Васильков рассмеялся. И туг же посерьезнел:- С удовольствием бы тяпнул. Да и все остальные не отказались бы. Но шеф приказал поскорее подгребать в контору.
Когда следственная бригада уехала, Фризе раскурил трубку, к которой не прикасался уже недели три. Запер дачу. Он даже не стал приглашать знакомого мастера, чтобы тот вставил стекла на веранде. Вывел из гаража машину. Долго сидел в ней, не трогаясь с места. Одна мысль не давала ему покоя: зачем поставили прослушники, если собрались взрывать?
И еще он с обидой подумал о следователе Василькове. Сколько лет уже знакомы, в застолье не однажды слышал от него дружеские признания! А вот про жучки в доме даже не намекнул. Наверное, ведь выяснил, что прокуратура к ним отношения не имеет? Для этого и звонил начальству.
А вот Вадим Григорьевич, которого Фризе видел впервые и, дай Бог никогда больше не увидит, не только призвал к осторожности, но и выдал прямым текстом, чтобы в доме не болтал.
Если ни прокуратура, ни ФСБ к прослушиванию не имеют отношения, так неужели это дело рук тех, кто занимается наследствами?
Но имелись еще служба охраны президента, ведомство секретной связи. Никому не подконтрольное МВД. В эти службы ни Василькову, ни руководителю антитеррористической группы доступа нет. И, чтобы не подставляться, они оставили жучки на месте. Только один из них поступил как черствый службист, а другой проявил человечность.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА
— Я привез вам небольшой сувенир из Швейцарии. — Антонов находился в приподнятом настроении и прямо-таки излучал доброжелательность. Он вынул из стола небольшую коробочку. Положил перед Фризе. Это были часы «роллекс». Владимир узнал фирменную упаковку. Будь Виктор Сергеевич повнимательнее, он давно бы заметил на руке у сыщика золотой «роллекс», подарок его давней приятельницы Берты.
Увидев, что Фризе не притронулся к подарку, банкир спросил:
— Что-то случилось? — Он внимательно разглядывал Владимира, а его глаза мгновенно стали тревожными.