Мужчина лет тридцати — тридцати пяти, с испитым болезненным лицом, подошел к джипу. В руках он держал пластмассовое ведро, тряпку и флакон с мыльной пеной. Обменявшись парой фраз с шофером, он принялся тщательно намывать машину.
Фризе вспомнил, как глава государства рассказывал в одном из интервью о своем внуке, зарабатывающем на мороженое мытьем машин.
Дело оказалось таким солидным, что внук прикопил себе и на учебу в самом дорогом колледже Англии.
Когда мужик справился с мытьем джипа и, получив плату, слил грязную моду в канализационный люк, Владимир слегка мигнул ему фарами. Этого оказалось достаточно — через минуту мойщик стоял рядом с «Вольво».
— Помыть? — Он деловито оглядел машину. — Да она у тебя блестит как…
— Обман зрения! — усмехнулся Фризе. — Любимая девушка пальчиком проведет, найдет пыль, рассердится. Она у меня привереда. И платья белые носит.
— Невеста, что ли? — хихикнул мойщик. Наверное, ему понравилось, что владелец иномарки не чванится. И даже готов поддержать шутку. — Что ж, помою. Наше дело — денежки получать.
Когда работа была закончена, Владимир протянул мужчине пятьдесят тысяч.
— Ну, ты! Чего шикуешь? — Даже у такого, судя по лицу, горького пьяницы, сохранилась порядочность. — Я двадцатку беру.
— Считай, что премия. — Фризе достал пачку «Кэмела». — Угощайся.
Мужчина прикурил. Затянулся. Сказал грустно:
— Собачья, в общем-то, работа. Холуйская. Да еще половину тугриков «шефу» отстегивать надо. А что делать? — Он развел руками. — Прошлый год на заводе мизер платили — сто двадцать. А в этом с марта зарплаты как своих ушей не видели. А по телеку показывают, как этот толстожопый все бегает, докладывает, в каких регионах с долгами рассчитались. Вот смех!
«И досмеялись! — подумал Владимир. — Теперь машины моем». Он не стал спрашивать, где работал мужик и кого именовал толстожопым. Считал разговоры о политике пустой тратой времени.
— А такой джип вымыть, — Владимир кивнул в сторону департамента, — небось попотеть надо. Неужели такса одинаковая?
— Эти не жмотятся.
— А «СААБ»-то пыльноват, — подколол Фризе.
— Ну! «СААБ»! Хозяйская машина! Эти орлы к ней и не подпускают.
— Большая шишка ездит? Контора-то зачуханная! — Фризе сделал вид, что читает вывеску. — Розыск родственников.
— Богатые ребята! С чего бы Смагин на «СААБе» раскатывал?
В это время припарковался пыльный «жигуленок», и мойщик, кивнув Владимиру, наклонился к водителю, молодому бритому пареньку. Угодливо спросил:
— Помоем, шеф?
Фризе включил зажигание и медленно выехал со стоянки. К дому. Все что хотел, он выяснил.
Он был готов к тому, что кто-то из архивных мышек вовлечен в махинации с поиском невостребованных наследств. Но две самые красивые исследовательницы?! Пилюля была слишком горькой. И было жаль терять Генриетту.
«Но они только поставляют информацию! — попытался он найти аргументы в защиту архивных мышек. Но тут же осадил себя: — А эта информация губит людей».
ОТКУДА ДУЮТ ЗЛЫЕ ВЕТРЫ
Полежать на диване с хорошей книжкой, расслабиться не получилось. Позвонил Костя Ранет.
— Старик, привет. — Голос его звучал по-деловому. Обошелся приятель и без своих обычных шуточек-прибауточек.
— Здравствуй, голубь.
— Свободен?
— Для тебя всегда свободен.
— Подъезжай к школе. К девяти успеешь?
Фризе взглянул на часы — без пятнадцати восемь.
— Успею. Поедем за город?
— Да.
Костя положил трубку.
«Что это с Кулибиным? — удивился Владимир. — Решил мою проблему и заважничал?»
Его вдруг разобрало любопытство — неужели через пару часов он узнает, кто прослушивает дачу? В том, что Ранет нашел способ сделать это, Фризе не сомневался.
До отъезда надо было решить еще одну проблему. Владимир нашел визитную карточку следователя Колобова и набрал номер служебного телефона.
— Прокуратура, — отозвался мягкий баритон.
— Юрий Борисович?
— Да.
— Беспокоит Фризе.
— Владимир Петрович! Рад слышать. Eсть проблемы?
— Есть информация. Вы показывали мне фотографию наколки убитого мужчины… Помните?
— Еще бы! — в голосе у следователи появились сердитые нотки. — Фотография-то у нас осталась, а труп — тю-тю.
— Как это случилось?
— Как?! Как в старой песенке. «Пока голову искали, ноги встали и ушли». Этого «альпиниста» спутали с омоновцем, погибшим в Чечне, и по ошибке увезли куда-то в Сибирь. То ли в Иркутск, то ли в Якутск.
— И что же теперь делать?
— А что можно сделать? Жить дальше! — философски изрек Юрий Борисович. — А у вас какая информация?
У Фризе пропало всякое желание делиться со следователем этой информацией. «Растяпы они или преступники? — подумал он. — Но я в их игры не играю».
Помедлив секунду, ответил:
— Сейчас просматривал книгу по астрологии. Нашел там забавный рисунок— геральдический знак солнца. Точная копия той наколки, что вы показывали.
— Вот оно что! — в голосе Колобова чувствовалось разочарование. — И на этом спасибо.
У своей старой школы Фризе появился без пятнадцати девять. Он остановил машину недалеко от подъезда и огляделся. Ранета еще не было.
Школа, в которой они проучились вместе десять лет, выглядела покинутой и запущенной. Фасад старинного дома давно не красили, проржавевшие водостоки покосились.
«Может, ее продали какому-нибудь банку? — подумал Владимир — Нет средств на ремонт?» Он вспомнил о том, что и в прошлые годы строители принимались за дело только в начале сентября. Занятия шли насмарку: школьников больше занимали штукатуры и маляры, разгуливающие по строительным лесам, чем склонение и спряжение.
— Я так и подумал, что ты здесь остановишься. — Голос Константина, неожиданно вынырнувшего из проходного двора, заставил Фризе вздрогнуть.
Ранет заметил реакцию друга, но ничего не сказал. А раньше не упустил бы случая пройтись на этот счет.
— Едем ко мне?
— Да. Я твою задачку решил, Длинный. Не так уж все оказалось и сложно! — Он положил свой чемоданчик на заднее сиденье. Сам устроился рядом с Фризе. — Ну, с Богом.
Эта фраза в устах Константина прозвучала непривычно. Владимир никогда не слышал от него упоминание о Боге.
— Ты чем огорчен? — спросил Фризе, трогая машину.
— Я?! С чего ты взял?
Всю дорогу они ехали молча. Владимир подумал, что у Ранета остались еще нерешенными мелкие технические проблемы, и не отвлекал его разговорами.
Когда они подъезжали к поселку, совсем стемнело.