- Пора, нажимай, - торопил Игната Кудряш, нервно ерзая возле пулемета. Но Игнат не спешил. И только когда немцы приблизились к дому всей колонной, он нажал гашетку. Головные ряды были срезаны наповал. Фашисты, разбегаясь по сторонам, отступили.
О смелом, хладнокровном поведении Игната было доложено "Бате". Вот тут-то и встретился Игнат с прославленным командиром. Он вытянулся перед ним и доложил:
- Товарищ командир, боец Зернов прибыл по вашему приказанию.
"Батя" прищурился, словно что-то соизмеряя в Игнате, и, подойдя к нему, протянул руку.
- Здравствуй, товарищ Зернов! Вон какой ты боевой, любо посмотреть на тебя, - с улыбкой сказал он, потом, помолчав, добавил: - Мне докладывали, товарищ Зернов, о твоем храбром и умелом поведении в бою за деревню Кочегаровку.
- Просто мне подвезло, - возразил Игнат, - удачно накрыл фрицев, да и позиция была подобрана подходящая.
- Правильно избрать себе позицию - это тоже умелые действия, это бойцовская сметка. За мужество и храбрость, проявленные тобой, мы представляем тебя к правительственной награде.
Игнат опешил, не зная, что и ответить.
"Батя" задумчиво прошелся взад-вперед по небольшой комнате и, остановившись возле Игната, спросил:
- А родом-то откуда будешь?
- Здешний, товарищ командир, отсюда километров сто пятьдесят до дома, не больше.
- Семья здесь или эвакуирована?
- О семье ничего не знаю.
"Батя" Дружески положил руку на плечо Игната.
- Ну, потерпи немного. Вот управимся кое с какими неотложными делами, и я пошлю тебя в дальнюю разведку... И семью навестишь.
Все лето соединение "Бати" провело в напряженных боях. Противник старался блокировать партизанский край, расчленить его, а затем по частям уничтожить партизанские бригады. Однако все эти попытки врага кончались провалом. Действия партизан в непосредственной близости от линии фронта бесили фашистов. Они прекрасно понимали, что крупное партизанское соединение проводит операции в определенном взаимодействии с советскими войсками.
В связи со своим успешным продвижением на южном фронте гитлеровцы все активнее стали развивать наступление и на партизанские районы. В середине сентября они предприняли новую крупную карательную акцию, бросив в бой против партизан несколько тысяч солдат из отборных частей СС, танки, артиллерию, крупные подразделения полицейских сил. Наступление было начато сразу с трех сторон. Между партизанами и фашистами разгорелись жаркие бои. Они не утихали ни днем, ни ночью. Ожесточенные сражения велись за каждый населенный пункт, за каждую высоту, перелесок. Противник нес тяжелые потери, но, не считаясь с ними, продолжал теснить партизан. Три недели продолжалась тяжелая схватка с озверевшим, вооруженным до зубов противником.
Игнат и его второй номер в составе своего отряда в одном из боев заняли правофланговую, условно стыковую позицию на изгибе западной и южной линии обороны освобожденного района. Эта позиция напоминала острие угла и по своему положению являлась важным звеном обороны. Проходила она на опушке леса. Всю ночь отряд рыл окопы, укреплял огневые точки.
Утро было безветренное. Притихший лес пестрел желтыми и багряными, синими и бледно-зелеными красками. В оврагах и лощинах, как дым из догорающих костров, курился белый туман. Пахло грибами, прелой травой, глиной. Высоко над лесом недвижно висели изреженные молочно-синеватые облака. Далеко на востоке алыми лентами прорезались лучи утренней зари. За перелеском на взгорье чернело пепелище сожженного села, а среди него нелепой громадой белела высокая колокольня с развороченным куполом. Игнат, чувствуя усталость, опустился на дно траншеи. Кудряш, пригибаясь, поднес охапку буро-зеленой травы и раструсил ее на отвалах глины. Потом сломал несколько веток кустарника с желтыми и темно-вишневыми листьями и расставил их вокруг пулемета. Глаза у парня от бессонницы были красные и припухшие, лицо усталое, помятое. На загорелом коричневом подбородке пробивались редкие, с медным отливом колючие волосы.
- Садись, Ванек, закурим, - предложил ему Игнат. - О чем задумался?
- Да вот смотрю, уж больно хорошее утро, - ответил Кудряш и поправил выбивающиеся из-под кепки волосы. - Если бы не война, взял бы корзину и пошел за грибами. Люблю лес. Каждое дерево свое обличье имеет, хоть дуб, хоть сосна. И куда ни глянешь, все-то радует глаз.
Игнат невольно поддался настроению младшего товарища:
- А я бы сейчас взял косу да и давай махать. Роса-то какая! Да и травищи вон сколько пропадает.
- А мне бы подойник, да к своим буренушкам, на ферму, - мечтательно сказала подошедшая к ним Аксинья.
- А разве плохо рыбачить! - вмешался в разговор сидящий поблизости пожилой партизан с густой бородой. - Теперь самый подходящий момент для клева. И сом, и шелеспер так и бросаются на насадку, словно после голодовки. Только успевай вытаскивай. А щуку взять, эта хоть и хищная, но разборчивая, принципиальная, ей что втемяшится: или жрет все подряд, даже жестянку, или упрется, хоть в пасть ей пихай карася, не берет, да и все тут...
Мужик хотел что-то еще сказать, но в этот момент по траншеям и окопам полетела команда:
- Внимание! Противник!
Игнат с Иваном припали к замаскированному пулемету. Далеко откуда-то доносилось уже знакомое урчанье моторов. Прошло несколько минут, и вдруг на поляну из оврага один за другим выползли три танка, сопровождаемые пехотой.
- Вот гады, снова пустили танки! - выругался Кудряш.
- Сколько же ихней солдатни за танками прет! - с тревогой произнесла Аксинья и, поправив перекинутую через плечо санитарную сумку, приникла к своему автомату.
Находясь в отряде, Аксинья настойчиво училась военному делу. Она хорошо стреляла из винтовки, научилась владеть пулеметом, метать гранаты. Потом к военной специальности стрелка-автоматчика добавилась квалификация санинструктора-медсестры. И все же Аксинья никогда не расставалась с автоматом. Он принадлежал ее постояльцу - немецкому гауптману - и невольно напоминал о родном доме, о сыне, о тех днях, когда она выхаживала на своих руках Игната.
Расстояние между окопавшимися на опушке леса партизанами и наступающей фашистской цепью продолжало сокращаться: пятьсот, триста, двести метров... И вот по окопам и траншеям от партизана к партизану полетела команда:
- Огонь! Огонь!
Вцепившись в пулемет, Игнат все еще медлил с огнем, выглядывая, где покучнее держится фашистская пехота... Танки, на ходу ведя огонь, шли напролом. И вдруг один из них со скрежетом остановился, выбросил облачко черного дыма, а затем вспыхнул красноватым пламенем. В тот же момент Игнат нажал гашетку и ударил по цепи фашистов, стараясь отсечь их от двух других танков. Огонь его пулемета косил вражеских солдат, затормозил их продвижение и наконец прижал плотно к земле. Тогда Игнат ударил по ближайшему танку, целясь в смотровую щель. Кудряш, подхватив гранаты, метнул их одну за другой. Они разорвались возле гусениц, не причинив им вреда, и танк, развернувшись, пополз прямо на пулеметное гнездо. В тот же миг где-то совсем рядом разорвался снаряд. Игната с ног до головы обдало землей. По щитку пулемета пробарабанило несколько пуль. Кудряш, оседая, подался назад и свалился на дно траншеи. Игнат со всей силой жал на гашетку, но напрасно: пулемет бездействовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});