конфликты вокруг свободы выражения мнений, западного империализма и религиозных догм. YouTube оказался захвачен этим вихрем. Компания поспешила расшириться по всему миру: она подталкивала граждан всех стран публиковать материалы на всех возможных языках, но не разместила там достаточного количества сотрудников, которые могли бы отсматривать видео или обсуждать политику на местах. Появились ненадежные сообщения о том, что трейлер фильма на YouTube вызвал хаос в Бенгази, чем усугубил неразбериху. «Начался настоящий ад», — вспоминал один из публицистов YouTube.
Первый звонок получил Боб Бурстин, ведущий оператор Google в Вашингтоне. Госдепартамент Обамы хотел, чтобы YouTube удалил трейлер этого фильма[86]. Руководители YouTube подключились к напряженным телефонным переговорам с юристами Google и политическими чиновниками, чтобы спланировать следующий шаг. Некоторые проголосовали за то, чтобы снять клип. Его можно будет вернуть на сайт позже, когда бури утихнут. «Погибли люди». Но юристы вцепились в аргумент о свободе слова, и Камангар согласился. Google гордилась тем, что не уступает требованиям правительств, даже своего собственного. «Решательница» из Google Николь Вонг аргументировала это техническими соображениями: видео не нарушало правил компании относительно разжигания ненависти. Не было никаких сомнений в том, что трейлер идиотский — он был оскорбителен для каждого участника этих переговоров. Но, как отметила Вонг, он явно не призывал к причинению вреда. Почему YouTube должен объявить критику религии вне закона?
Победила фракция свободы слова. YouTube заблокировал видео в Египте и Ливии, но сохранил его в других странах, включая Пакистан, где у компании не было локальной версии сайта. (Позже Пакистан сам заблокировал YouTube.) Руководство выпустило заявление, в котором подтверждается, что трейлер «соответствует нашим правилам».
Однако правила YouTube никогда не были железными. Публично компания представляла их как окончательные принципы, но в частном порядке постоянно колебалась в принятии решений. Например, год спустя певец Робин Тик опубликовал клип на свою песню Blurred Lines («Размытые линии»), в котором модели разгуливали в кадре топлес. YouTube снял это видео с показа — женские соски нарушали правила. Однако некоторые сотрудники утверждали, что поп-трек явно попадает в разряд «художественных» исключений, который компания специально создала для видеоматериалов. Когда проходила встреча по этому вопросу, ведущий юрист YouTube Лэнс Кавано ехал за рулем; ему позвонили и неуклюже пересказали содержание видео, чтобы он на ходу определился, насколько полуобнаженные модели с кошачьими движениями могут считаться художественными или SG («сексуально удовлетворяющими»). По словам одного участника встречи, кто-то из руководителей проголосовал за запрет, заявив: «Моя жена не стала бы это смотреть». Но YouTube вернул видео на сайт. Позже руководитель нормативного отдела YouTube Виктория Гранд использовала термин «Размытые линии» в своих презентациях, когда описывала нелегкий процесс модерации YouTube.
Для оценки «художественных» достоинств компания полагалась на известность поп-звезд; что же касается роликов, которые были политически или культурно чувствительными, то к ним она применяла философию невмешательства. Гранд часто ссылалась на решение YouTube о «Невинности мусульман» как на краеугольную корпоративную ценность, которая останется неизменной на много лет. В речи 2014 года она объяснила эти ценности и назвала Интернет «рынком идей».
Конечно, защищать доступ к информации значит сталкиваться лоб в лоб с правительствами и другими лицами, ратующими за цензуру — цензуру идей, которые они считают опасными, контента, который считают оскорбительным, взглядов и ораторов, которых считают угрожающими.
Позже, когда произошло нападение на Charlie Hebdo, Google приобрела экземпляры журнала для показа в своих офисах в знак поддержки свободы слова.
* * *
«Невинность мусульман» ясно показала, насколько YouTube способен быть провокационным. Беспорядки на Ближнем Востоке продолжались, и Марк Литтл в этом процессе заметил еще одну тревожную силу. Его криминалисты начали вычислять подделки.
Сначала Storyful разоблачал невинные трюки — например, вирусные изображения акулы, плавающей по затопленному шоссе во время урагана «Айрин». Затем мистификации начали появляться в кадрах Арабской весны. Июльское видео показало якобы текущую реку, хотя эта река уже фактически пересохла. На другом ролике повстанцы заживо хоронили сирийского солдата, но могила выглядела подозрительно неглубокой. Сотрудники Storyful почувствовали что-то неладное и обратились к коллегам-сыщикам, которые обнаружили звуковой дубляж. Тревожило то, что при просмотре многим казалось, будто сирийское правительство манипулирует видеозаписями с целью информационной войны.
Но к тому времени у Литтла появилась более насущная проблема: YouTube точно не знал, что делать с кураторами Арабской весны. Компании хотелось, чтобы эта история приносила ощутимые деньги, но кто станет размещать рекламу перед кадрами с сирийскими повстанцами? «Это начинает отпугивать людей, — сказали Литтлу. — Если YouTube станет каналом смерти, то дети перестанут его смотреть». Приоритеты продолжали меняться. YouTube по-прежнему заявлял, что готов освещать мировые события; но, похоже, компания пришла к выводу, что поддержка новостного вещания — слишком тяжелая задача. Стив Гроув, первый покровитель Литтла на YouTube, переключился на другое важное дело в Google — социальную сеть под названием Google Plus. Последующие покровители Литтла пытались организовать слияние — чтобы YouTube купил Storyful, — но из этого ничего не вышло. В конце концов менеджер YouTube предложил Литтлу изменить модель работы. Почему бы вам не создать многоканальную сеть?
Со стороны YouTube казался немного хаотичным. Литтл не знал, что внутри он вызывает похожее ощущение.
Глава 12. Это ускорит движение лодки?
Ларри Пейдж, одетый в черную футболку и джинсы, что-то шептал в микрофон. Ему было около сорока, в волосах стало больше соли, чем перца, а голос звучал хрипло, как у лягушонка Кермита, что указывало на поражение голосовых связок. Но соучредитель Google улыбался, выглядел счастливым и окрыленным. Его компания росла так быстро, что ей пришлось перенести еженедельные пятничные собрания TGIF в большой амфитеатр на территории кампуса. Пейдж председательствовал на собрании; он сидел на импровизированном возвышении, похожем на сцену, лицом к внимательной аудитории из множества сотрудников.
Он вернул себе должность генерального директора. В начале 2011 года Эрик Шмидт отошел в сторону и стал председателем. (В Twitter он написал: «Ежедневный надзор за взрослыми людьми больше не нужен!») Будучи снова генеральным директором, Пейдж столкнулся не с финансовым крахом — в 2010 году объем продаж Google составил рекордные 29 миллиардов долларов, — а скорее со смертью инноваций. Компания превратилась во второй Microsoft. Когда-то Microsoft управляла всеми технологиями, но стала раздутой и бюрократизированной, пропустила две важные потребительские тенденции — Интернет и мобильные телефоны — и превратилась в поучительную историю, по крайней мере, на тот момент. Видя рост популярности айфонов, Пейдж беспокоился, что Google может пойти по тому же пути. Он читал книги об успешных, приветствующих инновации генеральных директорах.