Читать интересную книгу Игра на опережение - Фридрих Незнанский

— Господи… — Сестра покойной прикрыла губы рукой. — Вы что такое говорите? Откуда вы это взяли?

— Только между нами… — Грязнов прижал руки к груди. — Получается так, что ваш разговор по телефону подслушали коллеги вашей покойной сестры! И узнали из вашего разговора, что она пойдет по мосту. Неужели вы это до сих пор не понимаете… — с горечью продолжал Денис. — Там же профессионалы работают! А до этого они вычислили, что именно Екатерина Павловна рассказала журналисту Олегу Бородину, теперь тоже покойному…

— Господи… А с ним-то что? — У хозяйки округлились глаза.

— Погиб, — развел руками Денис. — Разве не слышали? В газетах, по телевизору… везде было. Напали грабители, избили, вещи и деньги забрали.

— Такой молодой… Дети, наверное, остались?

— Да… А я ее, между прочим, предупреждал в то утро… Кстати, она вам ничего не говорила о своих опасениях?

— Не помню, нет, наверное… Катенька всегда старалась меня лишний раз не беспокоить… — Женщина всхлипнула. — Отзывчивая ко всем была, а уж как наших племянников и племянниц любила. Но ведь там и другие люди погибли? — В ее голосе вдруг появилось нечто вроде надежды. — Старик и молодая женщина? Их что, тоже хотели убить?

Грязнов вздохнул, переглянулся с Камневым. Кажется, хозяйке было бы легче, если бы ее несчастная сестра погибла случайно, а не в результате покушения.

— Вы просто не представляете, на что эти люди могут быть способны, — сказал он негромко. — Им жизнь человеческая — тьфу! Это же элементарная маскировка, понимаете? Покушение на ее жизнь замаскировали под несчастный случай, а ее смерть — гибелью еще двоих человек.

Они молча допили чай и снова переглянулись.

— Спасибо. — Денис встал первым. — Нам пора. У вас и правда очень вкусное варенье. Олега вы ведь им угощали? Он очень потом хвалил.

— Нет, то было брусничное… — грустно сказала Зинаида Павловна. — А это из крыжовника… Только вы их найдите обязательно, кто ее убил!

— Ну, ты все понял, да? — спросил сыщик Володю, когда они вошли в лифт. — Они услышали, где именно Сивцова пойдет, сообразили, где и как лучше это сделать, и вот…

— Но я смотрел уже результат экспертизы, — пожал плечами Володя. — Там причина однозначная — изношенность конструкции, усталость металла…

— А никто не спорит, — кивнул Грязнов. — Я дважды там на мосту был, хоть он теперь закрыт, и все посмотрел. И кое-что просек… Все там есть в наличии — изношенность и усталость металла. И вроде больше говорить не о чем, так? Но именно на это они и рассчитывали. А если этому усталому металлу еще и помочь, чтоб рухнул наверняка? Так вот мне показалось, что там подпилили кронштейны. Я могу и ошибиться. Лупа у тебя с собой?

Камнев кивнул.

— Вот ты теперь там все внимательно осмотри, как профессионал.

17

— …вот этот самый Гоголадзе, — сказал Ансар по-чеченски и показал своим боевикам фотографию нестарого, но тучного и лысого человека. — Это он повезет завтра бумаги о строительстве нефтепровода на подпись их президенту. Ему больше всех надо дать на лапу… — Он сказал это по-русски. — Я уже говорил с ним по сотовому, как с человеком! Не пугай меня, говорит. Я ваших бандитов совсем не боюсь. У меня охрана лучшая в Грузии… Лучше, чем у президента.

— Жалко, Ходжа с нами нету, — сказал кто-то.

— Жаль, — согласился Ансар. — Это ведь ты, спрашивает, убил Зураба? Какого еще Зураба, удивляюсь?

Боевики засмеялись.

— Ты сам знаешь какого, отвечает. Или ты мне отстегнешь, — сказал это слово опять по-русски, — сколько говорю, или у нас с тобой никогда никакого разговора не было! И не угрожай мне. На этом отключил свой мобильный и даже не попрощался, представляете? Не умеет себя вести, невоспитанный человек, как с ним разговаривать? И я тогда подумал: а зачем давать этому человеку то, что мы можем оставить себе? Наше дело правое, верно? Мы хотим поднять экономику великой Ичкерии и посадить на нефтяную иглу зажравшуюся, трусливую и прогнившую Грузию. Сейчас от него, — он ткнул пальцем в фотографию, — от этого жирного борова, зависит, как он подаст эти документы своему старому президенту! С каким предисловием и выражением лица. А это уже от нас с вами зависит, какое выражение у него при этом будет. Намекнуть ему надо… — Последние три слова он опять произнес по-русски, и они рассмеялись.

— Сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться, — выкрикнул самый молодой, четырнадцатилетний боевик.

— Правильно, хорошо говоришь, Иса… А теперь смотрите… — Ансар достал из бардачка и расстелил карту на капоте своего джипа.

Четверо сгрудились вокруг него, трое остались на своем месте — на ближайших дубах, откуда просматривалась местность. Их машины с заведенными моторами стояли у выезда из Панкийского ущелья.

— Это карта Тбилиси. Вот здесь, у въезда в город, мы должны его завтра встретить, когда он будет возвращаться с дачи на трех машинах с охраной.

— А точно в это время он будет возвращаться? — спросил Иса, приободренный вниманием Ансара.

— Нам на месте подскажут, — усмехнулся Ансар, пригладив бороду. — И нас поправят, если что не так. Позвонят от его дачи, когда он будет выезжать, неужели непонятно? Приятно работать с прогнившими людьми в прогнившей стране. А когда-то грузины были лучшие воины на Кавказе! За хорошие деньги они чего только не сделают против родного государства и его высших чиновников! Братья, смотрите дальше… Вот здесь, видите, шоссе идет в гору, а там дальше посадки… Значит, ты, Мовлади, — он указал на самого старшего, плотного и бородатого, — завтра утром побреешься, борода потом вырастет, Аллах тебя простит, — (они рассмеялись), — наденешь милицейскую форму, возьмешь жезл, притормозишь их.

— Ансар, а где мы возьмем форму и жезл? — спросил Мовлади, у которого была самая пышная борода. — Мне не всякая подойдет.

— По дороге найдем… — беспечно махнул рукой Ансар. — А по размеру подберем. Там возле Тбилиси мы много гаишников встретим… Эти шакалы как раз на охоту выходят, чтоб проезжих грабить штрафами… Сбил ты меня… Значит, мы трое останемся здесь, на этом холме, с этой стороны, а вы четверо — на другой стороне, но метров на пятьдесят подальше, где развилка. Там, видите, должны быть кусты. Ты, Мовлади? как они остановятся, сразу на землю падай. Мы откроем огонь, если они от нас оторвутся, повернут влево, то наскочат на вас. Только не стреляйте в нашу сторону, понятно? И теперь главное: он неверный, нехороший, невоспитанный человек, но, во имя Аллаха, убивать его нельзя. Он поедет в бронированном «кадиллаке», его охрана в двух джипах. Вот по джипам, по самой лучшей на всем Кавказе охране — весь огонь. Его попугать только. По шинам можно, по дверям. Но бронебойно-зажигательных патронов у меня даже не просите. — Ансар шутливо погрозил молодым боевикам пальцем. — Все равно не дам. Знаю, любите смотреть, как русские «Уралы» горят. Но сейчас не тот случай. Понимаете? Это не большая война, а большая политика. Нам не нужен другой, молодой и честолюбивый министр, что давно метит и придет на его место! К нему опять придется искать подходы, узнавать, сколько запросит, какая у него охрана. Что он пьет, в какой ресторан ходит, кто у него любовница, какая семья и когда они возвращаются с дачи. Нам нужен этот перепуганный насмерть, жирный и протухший Гоголадзе! Кого мы давно и хорошо знаем. И он пусть теперь знает, что с нами лучше не связываться.

Они снова рассмеялись. И в приподнятом настроении сели в машины. Дальше они ехали практически без остановок. Пару раз их остановили здешние гаишники, по одному, по двое. Ансар небрежно совал им пяти-десятидолларовые купюры, все равно они были фальшивыми, и вопросительно смотрел на Мовлади. Тот отрицательно мотал головой: размер их камуфляжных серо-голубых курток ему не подходил, и они ехали дальше.

Лишь когда уже проехали Мцхету и до Тбилиси оставалось совсем немного, каких-то тридцать километров, Мовлади сам указал им на гаишника, который и не собирался их останавливать. Он сидел возле дороги на седле своего мотоцикла и закусывал.

Он не сразу понял, чего от него хотят эти бородатые люди, вылезшие из остановившихся джипов. Они переждали, пока протарахтит мимо старенький сельский автобус, натужно взбиравшийся в гору, помахали руками тем, кто там сидел — в основном старики. Потом задушили понравившегося Мовлади гаишника удавкой, чтобы не испачкать его форму.

К намеченному пункту возле Тбилиси они подъехали вовремя. Человек, который должен был передать Ансару сведения, ждал их, как и условились, возле развилки. В руках он держал сотовый.

— Только что передали: они выехали, — сказал он шепотом, боязливо косясь на Мовлади: в отличие от других, молодых, бородатых, в спортивных костюмах, он был плохо выбрит, с порезами на подбородке и щеке, в ментовском камуфляже, делающем его неотличимым от всех гаишников на пространстве СНГ.