на кровати, прикрываясь одеялом, дотянулся до брюк, лежавших на стуле. Пума хихикнула, вспомнив, что мокрые трусы Ежова достались полковнику Краснову в качестве трофея.
– И зажигалку. Сумочка в коридоре.
Ежов отправился выполнять поручение, она прислонила подушку к стене, села поудобней, взглянула на настенные часы, внимательно осмотрела комнату, словно была здесь в первый раз. Вернулся Ежов с сигаретами и пепельницей, щелкнул зажигалкой, давая прикурить, устроился рядом.
– Рассказывай.
– Приехала в институт поступать, поступила без проблем. Все шло неплохо, до первой сессии, пока один сморчок, преподаватель по истории КПСС, не намекнул, что учиться я буду в его постели, иначе никак. Меня это потрясло, я же девочкой была, а выглядела на все сто. Наверно, решил, что я путана, а иняз мне нужен для профессии. Да, Сережа, да. Кто-то из вас, может, хороший, но в основном, мужики – это сволочи. Предложения делают каждый день, красивая ты или нет, большой роли не играет, всегда найдется тварь, которая что-нибудь да выскажет, вслед или прямо в глаза. Это вы так самооценку свою поднимаете. Поэтому, чем оправдываться и объяснять, предпочитаю выглядеть хуже, чем есть на самом деле, чтобы не связывались.
– Это я понял. Бросила институт?
– Бросила, не то слово. Влюбилась я, Сережа. Виновата? Хоккеист. Игорем звали, красавчик. Мечта любой девчонки, кто в жизни не понимает. Мечты виноваты, а реальность? Если бы вы знали, мужики, что творите с нами, чего лишаетесь. В каждой девочке, любой из нас, заложена любовь и преданность своему избраннику, это же клад! Как свиньи залезаете в сердце, как в корыто с копытами, хрюкаете от удовольствия, пожирая нежное блюдо, жрете как пойло, как отбросы помойные. Вам дела нет, что это блюдо изысканное, и готовилось с раннего детства, когда мама читала сказки про любовь и принцев с алыми парусами. Девочки мечтали, а вы жрете, хрюкаете, и мордой к стене потом, спите довольные, время хорошо провели. – Пума сверкнула глазами. – Ненавижу красавчиков.
– Чего ты разошлась. Люди разные, мужчины и женщины, я не красавчик.
– В том и беда, что ты лучше. Хорошо, что не такой. И не моя вина, что этот Игорь оказался вовсе никаким не хоккеистом, а бандитом, грабителем, отсюда и деньги, швырялся ими. Откуда мне знать? Можешь ли упрекнуть, что не донесла? Их целая шайка была, меня бы убили. В общем, не предала. Жила с ним, какой тут институт, мальчики-девочки, преподаватели. Другой мир! Но я любила, вот и все, что тут скажешь.
– А дальше?
– Вначале скажи, ты обещал. Правильно сделала, что не донесла?
– Правильно.
– Вот. Я тоже так думала. И оказалась сообщницей. А дальше в действие вступает Краснов, тогда он еще майором был. Вот кого ненавижу. Жизнь бы отдала! От него зависело, кем пойду, свидетелем или членом бандитской шайки. Если бы изнасиловал, хуже, он меня унизил, душу сломал. Либо тюрьма, и тогда все, жизнь кончена. Либо его покровительство за остренькие ласки. И не каторги я испугалась, а женской тюрьмы. Знаешь, что это такое?
– Нет.
– Вот именно, лучше не знать Скажи, что я должна была выбрать, тюрьму или майора Краснова? Только честно. Это же по цепочке идет: преподаватель, там я устояла. Хоккеист, там любила, а вот майор, с ним что делать?
Ежов молчал.
– Вот и ответ. Пакостить вы умеете, а честно сказать не можете. Я пошла на компромисс. Сделаю, что просит, потом покончу с собой. Показания ничего не решали, подписала. А вот умереть не смогла, не так просто оказалось. Решила, всегда успею. Виновата?
– Нет, – Ежов на нее не смотрел, на скулах играли желваки.
– Спасибо, Серж. Правда, твое мнение очень важно, не поверишь, каждую ночь мучаюсь, а тогда я просто жила. Жила как мертвая. В душе пустота, на сердце мрак. Краснов слово сдержал, от тюрьмы спас, банду посадили. Из института, конечно, исключили, да и наплевать, все равно бы бросила. Очень тяжело было. С кем-то спала, с кем-то жила, что-то ела. Мужики, как кобели за сучкой, со всех сторон сбегаются. Выбирала, кто получше, или кто менее противен. Попадались и неплохие мальчики, замуж звали, боготворили, только не до них. Там поспишь, тут поешь, везде отдашься.
– Вот как, – Ежов хмыкнул.
– А как! Как ты думал? – Пума взвилась. – Вы смотрите: девушка по улице идет, молодая, красивая, на каблучках. Почему не подойти, не познакомиться? И начинается канитель. А где вас видел, как зовут, а что вечером делаете? Ее тошнит от комплиментов, ей ночевать негде! Какая любовь!? Она ищет безопасности, ей нужно сочувствие. Это как минимум! В такой момент, конечно, многие попадают в истории, одной никак. Нужен сутенер.
– А на работу устроиться? Или замуж выйти?
– На приличную работу нужна прописка, а замуж без любви? Того хуже. Квартиру снять, и то деньги требуются, и как быть, на вокзале ночевать?
– В родной город уехать!
– А там что делать? Да и совестно. Перед судом адвокат характеристики собирал. Город маленький, все знают. Матери позор, она бы приняла, я сама не захотела. Больница еще, ей сообщили.
– Больница?
– Ну да, больница. Вендиспансер. – Пума увидела, как у Ежова дернулась бровь, поспешила заверить. – Нет, у меня ничего не было! Это у Игоря обнаружили. Как я умоляла, чтоб матери не сообщали, чуть на коленях не ползала. Господи, за что? Полюбила, первый мужчина, единственный. Не изменяла ему, верна была, как собака предана. Откуда знать, что у него скрытая форма сифилиса?
– Что?? – Ежов даже подпрыгнул.
– Ага, ты еще отодвинься от меня! Вещички собери, и беги бегом. Защитник, братик старший. Могла не рассказывать! А ты прилип, как репей, расскажи да расскажи.
– Продолжай.
– А чего продолжать, – голос Пумы стал бесцветный. – Моя это квартира. Вот Драма, брат твой, это человек. Сутенер, но он человек. Вернул меня к жизни. А вы, хорошие да порядочные, только в трусы норовите залезть, а как до дела, сразу в кусты! Это я дура, не понимала. Предала его, он даже квартиру вернул, и не попрекнул ни разу, только работать вместе не захотел. Он лучше в тысячу раз…
Она умолкла и загасила сигарету. Ежов наоборот, оживился.
– И что дальше?
– Ничего, рассказ окончен.
– В чем дело, Илона. Опять обидел?
– Нет, не обидел. Просто я забыла, кто ты есть.
– Кто?
– Комитетчик бывший, майор. Мне Краснов сказал. Как дура, распинаюсь тут, а он сидит, на ус себе мотает. Ты домой уедешь, а мне тут жить, между прочим. Ты перед бывшим начальством выслужиться хочешь, откуда мне знать? А мне перо в бок.
– Так,