Г. Н. Селезнёву с глубокой симпатией.)
Стали Недовольного расспрашивать. Он тут же сообщил, что Селезнёв окончил ПТУ (!), что пришел в «Смену» руководить из обкома комсомола (!) после окончания заочного отделения (!)
факультета журналистики, а не дневного, как все добрые люди, и вообще не зная практической журналистики…
— Всего-то? — прервали лояльные ко всему на свете москвичи. — Но ведь руководил! «Смена», между прочим, — нормальная газета. А лет ему сколько?
— Да моложе меня! Тридцать три.
Ахнули. Уж если ЦК комсомола, известный своей крайней осторожностью (а ведь за ним вне всяких сомнений стоял «большой» ЦК), ставит руководить «Комсомолкой» человека в таком молодом возрасте, значит, этот человек чего-то стоит! На том и порешили.
Как показали дальнейшие события, и «временный коллектив» журналистов, провожавших вместе старый год и готовившихся к Новому, и оба ЦК оказались абсолютно правы. Селезнёв дорогого стоил.
Глава 7
Адрес надежды
Новому главному пришлось начинать свою работу в «Комсомольской правде» дважды. Первый раз Селезнёв поднялся на знаменитый шестой этаж в качестве его шефа, хозяина, руководителя в самом конце 1980 года, еще не представляя себе, совестливы или ветрены окажутся участники вчерашнего капустника, найдут они в себе силы явиться на утреннюю планерку после долгого празднования.
— Был предновогодний день, — вспоминает журналист и писатель Николай Долгополов. — Народ в редакции уже знал, что назначен новый редактор. Но все думали, что он придет после Нового года, и не так уж много людей после «вчерашнего» собралось в Голубом зале. Был Василий Михайлович Песков, был Ярослав Кириллович Голованов. Я сидел на своем месте в углу. Вошел очень интеллигентный молодой человек, ненамного меня старше. Чем он нас сразу очень порадовал, это вовсе не строгостью, а доброжелательностью. Когда кто-то начал нас представлять и зашел разговор об отделе спорта, Селезнёв сказал: «Всегда с удовольствием читаю». Мне это очень понравилось. Это уже была какая-то заявка. Тебя не начали пинать и говорить, что надо работать лучше, а дали знать: тебя знают.
Он сразу показал, какой он человек. Работать с ним оказалось очень приятно. Мы много лет с ним вместе потрудились. Возникали какие-то небольшие коллизии, но это были коллизии чисто творческие, и, если уж откровенно говорить, они происходили по нашей вине. Селезнёв умел бороться за своих. Он умел своих отстаивать.
Второй раз Геннадий Николаевич встретился со своим новым коллективом в первый рабочий день нового, 1981 года. Народу на планерку явилось гораздо больше.
Едва ли не в первые часы пребывания на посту Селезнёв поговорил с заведующим отделом писем Георгием Скляровым и юристом Владимиром Бабановым. Нового главного интересовало всё: сколько писем приходит в редакцию, о чем пишут люди, насколько оправдываются их надежды на помощь «Комсомолки», каков процент выхода на полосу «живых» писем. Попросил срочно дать материалы в номер.
Письма в газету
…Москва, улица «Правды», 24, редакция газеты «Комсомольская правда». Этот адрес знали многие в Советском Союзе. По нему писали письма, множество писем, а также приезжали в Москву и шли в специальную приемную «Комсомолки». Письма и посетителей регистрировали в обязательном порядке, буквально с каждым письмом и гостем работали, и где-то в архивах должны храниться точные цифры о количестве писем, если бумаги не пожрал чудовищный пожар в феврале 2006 года, уничтоживший, по сути, историческое здание издательства «Пресса» (прежде «Правда») и ряда редакций в газетном комплексе на улице «Правды», 24. Так что поверьте на слово: обращений в редакцию, откликов на публикации, писем-исповедей, а также писем с вопросами за «письменное» время пришло в редакцию миллионы.
Из «содержательных» писем значительную часть составляли жалобы. И это говорило, увы, о несовершенстве органов власти, чиновничества в целом, прокуратуры, милиции, армии. Нашим читателям очень нужна была справедливость.
Миллионы писем в редакцию не могли все «выйти на полосу», т. е. быть напечатанными в газете. Основную почту брали в работу сотрудники отдела писем «Комсомольской правды» — специалисты по жалобам. Работая с письмом, редакция всегда общалась с высокими инстанциями. Обращение к тем, на кого жаловались, не просто считалось дурным тоном — оно было недопустимо, потому что это означало бы подставить автора письма. Письма стояли на контроле. Очень важным считалось напечатать после окончания работы с письмом небольшую заметку под рубрикой «Вы писали — меры приняты» или «последу́шку» («По следам наших выступлений»), если по письму выезжал корреспондент.
Селезнёв хорошо помнил, как резко возрос интерес и уважение читателей к ленинградской «Смене» после того, как он приказал тамошнему отделу писем не только регистрировать почту, но и готовить письма к публикации. Письма в «Комсомолку» тем более стоили таких строгостей и инициативы, потому что «урожай» их шел в закрома газеты со всей страны.
Кроме того, Геннадий Николаевич сразу понял самую важную особенность почты «Комсомольской правды» — ее исповедальность. Газете тогда верили, как никому. «Комсомолка» как раз и стала всесоюзной исповедальней. У нас прочитывались даже анонимные письма, и по ним, бывало, также принимались меры. Со временем это, правда, стало излишним. После 19 лет работы в «Комсомолке» наш знаменитый спецкор Лидия Графова, впоследствии правозащитник и защитник мигрантов, накануне 1980-х перешла на работу в «Литературную газету» и одну за другой в течение некоего времени опубликовала там восемь статей, в которых разоблачала анонимные доносы. После этого ЦК КПСС принял постановление о запрете реагировать на анонимные письма. Читать и изучать их, конечно, никто запретить не мог, ведь в них порой говорилось о серьезных проблемах.
— Геннадий Николаевич собрал в один из первых рабочих дней января 1981 года весь наш отдел писем и объявил, вернее, попросил по-дружески: «Давайте постараемся. Готовьте письма в газету. Начиная с этого месяца и года, количество публикуемых в газете писем должно резко возрасти, с секретариатом согласовано», — вспоминает красавица и умница Лидия Титова, всю свою трудовую жизнь проработавшая в отделе писем «Комсомольской правды». — И это количество действительно возросло. Посмотри подшивку.
Подшивка «Комсомольской правды» за 80 лет, с 1925 по 2005 год, как и подшивки других газет, и старинные книги, и атласы, и уникальные газетные «летописи» (чья статья, о чем и в каком номере опубликована), в общем, вся знаменитая наша библиотека сгорела 13 февраля 2006 года в том неожиданном, долгом, трагическом пожаре. Как и вся редакция «Комсомолки». Но в том же месяце, узнав о беде любимой газеты, точно такую же полную подшивку передал в редакцию коллектив Владикавказской городской библиотеки (Республика Северная Осетия — Алания), за что ему огромная благодарность. Так что теперь подшивка «Комсомольской правды», восстановленная друзьями