Эмма передала Мэри коробку конфет, купленную в магазинчике при больнице. Джордж лежал на диване и смотрел игру. Он выглядел уставшим и отощавшим, но глаза блестели по-прежнему.
— Привет, незнакомка, — сказал он.
— От незнакомца слышу! — Эмма обняла его и осмотрела от макушки до одеяла, укрывающего ноги, словно он был ее пациентом.
Выглядит усталым. Не больным, будто вот-вот отбросит коньки, а просто измученным. Она соскучилась по Джорджу.
Но еще сильнее была необходимость выяснить, что же случилось. Так или иначе, она найдет того, кто торгует наркотиками. Джорджу что-то известно. Мне он может рассказать то, о чем умолчит в полиции.
Она не любила наркоманов. От этих лицемерных требовательных манипуляторов были сплошные проблемы. Если поверишь, что им больно, и дашь рецепт, тебя обвиняют в опиоидной эпидемии. Если нет, возможно, отправишь их домой умирать. Не дашь им дозу — они становятся агрессивными; дашь — превращаешься в лицензированного наркодилера. Середины нет.
Эмма не задумывалась о наркоторговцах до недавней серии передозировок, но случившееся зацепило ее. Сколько разрушенных молодых жизней! Сколько бессмысленных смертей!
История Тейлор стала последней каплей.
Сама сдохну, но достану этого торгаша. А Джордж мне поможет.
Она указала на стеклянную пепельницу на столике возле дивана.
— Когда собираешься бросить?
— Уже бросил. Она здесь просто за компанию, — ухмыльнулся он и зашелся в сухом кашле, какой часто мучает бросающих курить.
— Вот и славно. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше не бывает! — Плутовская улыбка обнажила блеснувший между усов золотой зуб — сувенир из Вьетнама. — А ты как?
— Выживаю. В неотложке без тебя все совсем по-другому.
— Так и хорошо: раньше там было не очень.
— Увы, лучше не стало. Нам тебя не хватает.
— Хорошо. Я в два счета вернусь.
— Нет, не вернешься, — возразила Мэри, принесшая кофе. — Если только мое слово что-нибудь значит.
— Не значит, агапи му,[14] — поддразнил жену Джордж, использовав сразу половину своих познаний в греческом.
Другую половину составляли узо и рецина.
— Ты не помнишь, что произошло?
— Нет. Помню только, как в реанимации мне светили фонариком в глаза.
— И какое последнее воспоминание?
— Как зашел в душевую. Сунул руку в карман за сигаретами. Думал перекурить по-быстрому.
— Перекурил?
Джордж пожал плечами.
— Зачем ты пошел в душевую?
— Наверное, чтобы принять душ.
— Зачем?
Джордж посмотрел ей в глаза:
— Помыться?
— Ты испачкался?
Его глаза смотрели сквозь нее, словно он искал ответ в собственном мозгу.
Эмма заметила тот самый миг, когда Джордж вспомнил. Он отвел взгляд. И улыбнулся. И солгал.
— Не знаю. Разве?
— Ты сорвался с места посреди смены и никому ничего не сказал. Тебя нашли с иглой в руке и полным черепом крови. Что случилось?
— Понятия не имею. Наверное, не повезло. — Он улыбался, но смотрел настороженно.
— Это не простое невезение. Кто-то пытался от тебя избавиться?
— Да все были бы не против. Я же еще та заноза.
— Но убивать — это уже чересчур.
— Может, кто-то хотел, чтобы меня уволили?
Он мне не скажет.
— Джордж, так не пойдет. Ты мог бы спасти многие жизни, если бы все рассказал.
— Чьи жизни? Наркош? Хочешь знать, что я о них думаю?
— Они тоже люди. У них есть родители, мужья и семьи, которые страдают.
— Это их проблемы. Пусть родные и беспокоятся за них. А мне надо заботиться о своих. — Его взгляд скользнул по Мэри.
— Я сделаю для Мэри все, что смогу, — пообещала Эмма.
— Знаю. Но она не твоя забота, а моя.
— А если в следующий раз ты не проснешься? Что будет с Мэри и детьми?
— Верно подмечено, — кивнул он. — О себе я могу позаботиться, но оставлю тебе сообщение на случай, если все обернется совсем плохо.
— Как?
— Не знаю, Эмма. Придумаю. Прости. Каждому из нас приходится нести свой крест.
ГЛАВА 41
«Он прав, — думала Эмма по пути домой. — Каждому из нас приходится нести свой крест».
Тейлор осталась в Атланте.
— Мне здесь нравится, — заявила она. — Я нужна бабушке. Я останусь.
Эмма нисколько ей не поверила.
Чушь. Она никогда не жертвовала собой ни для кого. Тейлор что-то задумала.
Что еще хуже, дочь попросила Эмму открыть правду Виктору.
— Ты можешь ему сказать? Я просто не выдержу еще раз…
Эмма дождалась, когда они сядут в самолет.
— Тейлор не знает, кто отец ребенка.
— Как это?
— Она была на вечеринке. Очнулась и поняла, что ее изнасиловали.
Более тяжелого звука, чем болезненный всхлип Виктора, Эмма не слыхала. Голова опущена, глаза закрыты — он затаил в себе горе.
— И что дальше? — спросил он через некоторое время.
— Я пообещала помочь ей с абортом.
Виктор снова всхлипнул.
— Ей нужно сдать анализы, — добавила она. — ВИЧ, гепатит, сифилис, гонорея, бог знает что еще…
— Бог ничего не знает. Или ему плевать, — бросил Виктор. — Никакой бог не допустил бы такого. Полное дерьмо!
У Эммы навернулись слезы.
Я надеялась, Бог даст ему утешение. Вместо этого Виктор утратил веру. Ни один родитель не заслуживает такой боли.
За время работы ей приходилось сообщать дурные вести многим родителям. Всех и не вспомнишь.
В первый раз это был пухленький малыш. Он целую неделю чувствовал себя усталым. Ребенок выглядел хорошо. А вот его анализы — нет.
— Лейкемия, — сказал ее куратор. — Слишком высокие лейкоциты для обычной инфекции.
— Мы в этом уверены?
— Мы в неотложке. Мы никогда не уверены. Ни в чем. Разве что в смерти пациента. Да и то не всегда.
— Это как?