— Особнячком.
— Осудили уже?
— Нет еще. Сижу-то год и два. На следующей неделе только предварительные слушания начнутся.
— Что за беда?
— В основном, 105-я и 210-я, остальные — мелочевка.
— На сколько рассчитываешь?
— У меня явка с повинной. По первому суду, думаю, больше десяти не дадут. По второму, — Алексей прищурился и вздохнул, — короче, за все про все, надеюсь в четырнадцать уложиться.
— Постой, так это ты Леша Солдат? — выпалил я, до конца не веря, что передо мной легендарный киллер, началом громкой карьеры которого стало убийство Отари Квантришвили.
— Ну, да. — Алексей как-то неуверенно кивнул и застенчиво улыбнулся.
Однако всю эту неуверенность, застенчивость и улыбчивость смело можно было отнести к пустым созерцательным эпитетам, которые отражали лишь полный контроль над эмоциями — идеальные нервы, но никак не распространялись на характер. Лицо, моторика, манеры были словно обмоткой высоковольтных проводов, подавляющей и скрывающей разряд от взгляда и соприкосновения. Но об этом можно лишь догадываться, примеряя к портрету Солдата отрывочно известные штрихи его боевой биографии. Фальшь? Игра? Пожалуй, легче сфальшивить «Собачий вальс» «Лунной сонатой», чем изображать интеллект, эрудицию и воспитание при отсутствии последних. Да, пожалуй, еще глаза! У Леши исключительно прозрачный взгляд, без лживой щербинки, без взбаламученной мути и сальности. Если глаза и вправду зеркало души, то у Солдата в них отражались чистота и безгрешность младенца…
— Судить будут присяжные? — спросить в тот момент больше ничего не пришло на ум.
— Да, подельники попросили.
— А сам?
— Мне без разницы. Я в полных раскладах, явка с повинной.
— Неужели сам пришел?
— Нет, приняли. За явку гараж с арсеналом сдал. Хотя, по правде сказать, устал я бегать. Живешь, словно за ноги подвешенный. Только в тюрьме нервы на место встали. Поспокойнее как-то здесь. Никуда из нее не денешься и ничего от тебя не зависит. Спи. Читай. Восполняй пробелы образования.
— Грибок так вдохновенно рассказывал, как ты Гусятинского завалил…
— Гришу… Думал разом решить все проблемы, не вышло. — Алексей вздохнул, заливая чай подоспевшим кипятком.
— Как это?
— Гриша Северный — Гусятинский стал во главе ореховских, я подчинялся непосредственно ему.
— А Пылевы?
— Пыли у него в шестерках ходили, группировку возглавили после смерти Гриши. Выбора у меня не было. Наши главшпаны людей и друг друга убивали за грубо сказанное слово, за косой взгляд. Бессмысленная кровавая баня не по мне. Я тогда прямо сказал Грише, что хочу соскочить. Он рассмеялся, сказал, что это невозможно, иначе семью пустят под молотки. Гусятинский в 95-м в Киеве базировался, охрана человек двадцать, как ни крути, желающих его замочить — очередь. Ну, я и вручил тестю семью на сохранение, чтоб увез подальше, а сам в Киев с винтовкой. Снять Гришу можно было только из соседнего дома, под очень неудобным углом, почти вертикально, через стеклопакет. В общем, справился.
— Из чего стрелял?
— Из мелкашки.
— Слушай. — Я вспомнил покушение на отца. Дырка в оконном стекле оставалась памятью о том дне. — А отчего зависит размер пулевого отверстия в стекле?
— От мощности пули. Чем меньше мощность, тем больше дырка. Если отверстие с пятак, значит, пуля шла на излете.
— Квантришвили — тоже из мелкашки?
— Из мелкашки. Двумя выстрелами на излете, расстояние-то приличное.
— Ну, завалил ты Гусятинского, почему не соскочил?
— Соскочишь там. После Гриши группировку подмяли под себя Пыли. Они меня прижали уже и семьей, и Гусятинским. Чертов круг. Хотя Пылевы не переставали подчеркивать, что, мол, Леша, мы с тобой на равных, ты в доле…
— Работа сдельной была? Шерстобитов почесал затылок.
— Зарплата 70 тысяч долларов в месяц. Плюс премиальные за… но обычно не больше оклада.
— Не слабо, да еще в девяностые.
— Но на эти бабки я еще покупал одноразовые машины, оборудование, оружие, платил помощникам.
— На чем сам ездил?
— На «Ниве» — юркая, неприметная, везде пролезет, и сбросить не жалко.
— Сейчас за что будут судить?
— За взрыв в кафе со случайными жертвами, за подрыв автосервиса и покушение на Таранцева.
— Кафешку-то с сервисом зачем?
— Девяносто седьмой год. Заказов нет, а зарплата идет. Вот и пришлось изображать суету, чтобы деньги оправдать. В кафе на Щелковском шоссе хотели измайловских потрепать, дошла информация, что сходка там будет. Заложили под столиком устройство с таймером.
— Ну и?
— Под раздачу гражданские попали. — Алексей прикусил губу. — Одну девчонку убило, другой глаз выбило и официантку посекло.
— А в сервисе?
— Обошлось, просто стенку обрушило.
— Таранцев позже был?
— Ага, два года спустя. Двадцать второго июня девяносто девятого.
— Он-то чем дорогу перешел?
— Фактически через «Русское золото» отмывались деньги группировки. За крышу я вообще молчу. Короче, Таранцев с Генералом — с Олегом Пылевым — слегка разошлись во взглядах. И у Олега развилась мания, что Таранцев собрался его валить. Пыль решил действовать на опережение.
— Идею в «Шакале» подсмотрел? — Я вспомнил голивудский блокбастер, в котором оригинальный замысел покушения воспроизвели в мельчайших деталях. Меня поразило, что подобные виртуозные идеи воплощались и отечественными киллерами.
— Ты про машину? Даже не знаю. По-моему, фильм позже вышел. Ничего сложного. Взяли тонированную четверку, на подголовнике сделали крепление под «калашников», чтобы высоту выставлять. Совместили видеокамеру с прицелом, картинка дистанционно передавалась на миниатюрный монитор. Больше всего возиться пришлось с электронным спуском. Справились. У меня специалист по этим делам от бога. Курок нажимало устройство, сигнал на которое поступал с пульта. Рассчитали оптимальный сектор стрельбы — вход в офис «Русского золота». Подогнали машину, выставили нужный уровень огня.
— Погоди, погоди, Таранцев же короткий, его за охранниками не увидшь.
— Верно, но когда они поднимались по лестнице, голова Таранцева буйком всплывала поверх широких затылков замыкающих секьюрити. Именно в этот момент я и должен был разрядить обойму.
— Что не срослось?
— Поставили тачку, взвели автомат, наблюдение — из другой машины. От монитора пришлось отказаться, не практично. Я взял бинокль, примотал к нему скотчем пульт и, дождавшись появления Таранцева в намеченной точке, нажал на кнопку. Не сработало. А так как в тот момент было слишком многолюдно, я решил разрядить автомат и забрать тачку вечером. Однако «калашников» произвольно сработал через полтора часа: под очередь попал охранник «Русского золота», еще несколько случайных прохожих.