«Ты говоришь как коп», пожаловался Люциан.
«Я полицейский».
Шеф Нэш раздражал меня.
Мы трое выросли, устраивая ад и нарушая законы до тех пор, пока они не нарушались. То, что Нэш вырос и стал полицейским, ощущалось как своего рода предательство. Прямой и узкий путь был для меня слишком тесен. В эти дни я не отходил слишком далеко от черты, но время от времени старался окунуться в серость, как в старые добрые времена.
Люциан — это совсем другая история. Неприятности не преследовали его. У него была склонность добиваться успеха, куда бы он ни пошел. Если он и вернулся в Нокемоут, то уж точно не для того, чтобы прогуляться по аллее воспоминаний.
«Мужчина не может испытывать ностальгию по своему детству?» Люциан задумался, умело избегая вопроса.
«Твое детство было отстойным», заметил Нэш. «Ты не возвращался уже много лет. Что-то вернуло тебя обратно, и лучше бы это не было проблемой».
«Может быть, я устал слышать, что братья Морган слишком упрямы, чтобы вытащить головы из задниц. Может быть, я вернулся, чтобы помочь тебе зарыть топор войны».
Наоми пронеслась мимо с подносом, полным напитков, и непринужденно улыбнулась Люциану и Нэшу. Улыбка сменилась хмурым выражением, когда она посмотрела на меня.
«Никому не нужна помощь с топором», — настаивал я, становясь перед ним, чтобы закрыть ему вид на пышную, удаляющуюся задницу Наоми.
«Этот топор, из-за которого вы двое боролись в течение двух лет, тупица. Смирись с этим и двигайся, черт возьми, дальше», — сказал Люциан.
«Не говори с нами этим дерьмовым тоном с Кольцевой дороги», — сказал Нэш.
Люциан основал политическую консалтинговую фирму, в которой, на взгляд Нэша, было слишком много теневых структур. У нашего друга был дар вселять страх Божий в своих клиентов или в людей, которые стояли между его клиентами и тем, чего они хотели.
«Это дерьмо не летает в Нокемоуте», — напомнил я ему.
«Вам двоим не о чем беспокоиться. Давайте выпьем за старые добрые времена», — предложил он.
«Сегодня не могу», сказал Нэш. «На дежурстве».
«Тогда, я думаю, тебе лучше вернуться к работе», — сказал я своему брату.
«Думаю, лучше. Постарайся не позволить каким-нибудь разъяренным игрокам в покер разнести заведение сегодня вечером. Мне не хочется заниматься бумажной работой».
«Ужин. Завтра вечером. Твое место», — сказал Люциан, указывая наверх.
«Меня это устраивает», — сказал я.
«Прекрасно», согласился Нэш. «Рад тебя видеть, Люци».
Люциан одарил его полуулыбкой. «Приятно, когда тебя видят». Он повернулся ко мне. «Я догоню тебя, когда ты будешь нависать над Наоми».
Я отшвырнул его.
Когда он ушел, Нэш повернулся ко мне. «У тебя найдется секунда?».
«Зависит от обстоятельств».
«Это насчет Тины».
Блядь.
«Я провожу тебя».
Августовская ночь была все еще удушающе влажной, когда мы прошли через кухню и вышли на парковку.
«В чем проблема?» — спросил я, когда мы добрались до внедорожника Нэша.
«Есть еще несколько подробностей о Тине. Она и ее новый мужчина перевозили краденые товары. Ничего особенного. Телевизоры и телефоны. Таблетки. Но ходят слухи, что ее бойфренд связан с каким-то более крупным преступным предприятием».
«Кто этот парень?».
Он покачал головой. «Либо никто не знает его имени, либо мне его не говорят».
«У тебя ведь почти ничего нет, не так ли?».
«Просто нутром чую, что Тина решила бросить своего ребенка не просто ради забавы. Я думаю, она по уши в каком-то дерьме». — Он посмотрел на чернильное ночное небо. «Слышал, как пара человек говорили, что, по их мнению, видели ее в Лоулервилле».
Лоулервилл находился менее чем в получасе езды. Что означало, что Тина, вероятно, не планировала надолго уезжать.
«Черт», пробормотал я.
«Да».
Я знал, чего Нэш хотел от меня. При любых других обстоятельствах я бы заставил его спросить. Но поскольку это касалось Наоми и Уэйли, я был не в настроении валять дурака.
«Я поспрашиваю вокруг. Посмотрим, захотят ли какие-нибудь источники, которые избегают копов, поболтать со мной», — сказал я ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Ценю это».
* * *
Вместо того чтобы вернуться домой, как я планировал, я притворился, что проверяю несколько вещей из своего списка. Я отыгрался в баре за Сильвера, пока Макс делала перерыв на ужин. Затем я ответил примерно на две дюжины электронных писем, которых избегал. Я даже нырнул в подсобку магазина и нарезал картонных коробок для утилизатора.
В четвертый раз, когда я поймал себя на том, что направляюсь в сторону игры в покер, я решил не поддаваться искушению и направился в пивную. Я надеялся, что холод и физический труд, связанный с перемещением полных бочонков, снимут остроту моего раздражения.
У меня был целый список причин злиться на весь мир. И большинство из них вращалось вокруг Наоми Уитт. Каждый разговор с ней заканчивался тем, что у меня болела голова и вставал член.
Наблюдение за тем, как другие мужчины прищелкивают языками, когда она рядом, только усугубляло ситуацию. Я не хотел ее. Но я хотел объявить ее своей, просто чтобы держать всех остальных придурков подальше от нее.
Мне нужно было напиться и потрахаться. Мне нужно было забыть о ее существовании.
Мои руки чертовски замерзли, а самообладание остыло к тому времени, как я закончил расставлять бочонки по местам. Было почти одиннадцать. Я решил, что зайду в бар, а потом отправлюсь к черту домой.
Когда я подошел к бару, Сильвер подняла взгляд от самогона, который она разливала.
«Не против заглянуть на частную вечеринку?» — спросила она.
«Почему?».
Она пожала плечами. «Давненько я не видела Наоми».
Мое раздражение снова вспыхнуло, как будто кто-то бросил в него газовый баллончик и зажигалку.
Я не то чтобы пинком распахнул дверь, но это было более эффектное появление, чем я обычно делал. Таннер, тощий идиот, который слишком сильно веселился, чтобы сохранить свои деньги, упал со стула.
Наоми, однако, не потрудилась поднять глаза. Она была зажата между Вайноной и Гримом, высунув язык между губами и изучая карты у себя в руке. «Ладно. Скажи мне еще раз, что лучше пары», — сказала она.
Йен начал лекцию о техасском холдеме 101, в то время как Грим наклонился, чтобы посмотреть на ее руку. «Подними их», посоветовал он.
Она неуверенно взяла голубую фишку и посмотрела на него. Он покачал головой. Она добавила еще две фишки и, по его кивку, бросила их в стопку в центре стола. «Повышаю», — объявила она, покачивая задницей на своем сиденье.
Я обогнул стол и наклонился к ней. «Какого хрена ты делаешь, Наоми?».
Наконец она подняла на меня ошеломленный взгляд. «Учусь играть в покер».
«Сдаюсь», — вздохнула Вайнона. «Никогда не доверяй удаче новичка».
«Вижу и поднимаю», — решил Люциан, бросая на стол пригоршню фишек.
«Оставь ее в покое, Морган», — сказал мне Йен. «Наши напитки полны, а она никогда не играла».
Я оскалил зубы.
«Расслабься, Морган», — сказала Вайнона. «Мы все поставили на нее несколько фишек. Это просто дружеская рука».
Люциан и Наоми были заняты тем, что смотрели вниз.
Я снова наклонился и прошептал ей на ухо: «Ты знаешь, сколько стоят эти фишки?»
Она покачала головой, наблюдая, как действие возвращается к Йену, который сдался. «Они сказали мне не беспокоиться об этом».
«На кону двадцать штук, Наоми».
Я нажал на нужную кнопку. Она перестала пялиться на Люциана и посмотрела на меня, начиная подниматься со своего стула.
Грим положил руку ей на плечо, чтобы удержать на месте, и я смерил его холодным взглядом.
«Расслабься, черт возьми, Нокс», — сказал он. «Вайнона права. Это дружеская рука. Никаких займов. Никакого интереса. Она быстро учится».
«Двадцать тысяч долларов?» Наоми пискнула.
«Я уравняю», — решил Таннер, бросая свои фишки.
«Покажи им», — прорычал Грим, выкладывая стопку фишек в центр стола.
Таннер выложил дерьмовую двойку. Люциан не торопился раскладывать свои карты, прежде чем открыть симпатичный маленький стрит.