После такой устрашающей меры уже ни в одном городе ему не перечили, он получал и людей, и материалы, и нужное количество телег.
Ко мне начали обращаться из городов и королевств, я принял первые две делегации милостиво, остальным велел сообщить выработанную завоевателями общую линию.
Мои полководцы, а также наиболее знатные лорды из Вестготии, Ундерлендов и Брабанта то и дело сами начинали интересоваться, как поступать с гандерсгеймцами, наконец я собрал всех и объявил:
— Как с варварами обращаться — знаете? Знаете!.. Ну вот, хорошо. И что с их землями будет, тоже для вас не секрет, еще как не секрет!.. Теперь давайте раз и навсегда определимся с очень важным вопросом! Города, где живет в автономии население Сен-Мари… гм… там нас могут принять, как освободителей, но пусть вас это не смущает. Они — коллаборационисты, предатели, изменники! Это не значит, что вы должны их истреблять, нет, конечно. Вы должны обращаться с ними, как с провинившимися детьми, которых нам предстоит перевоспитывать. То есть, никакие их просьбы, пожелания, советы — не принимаются. Вы делаете то, что должны. Если кто-то выкажет откровенное неповиновение — быстро и без всякой жалости повесить на видном месте для наглядной агитации и пропаганды наших гуманных идей и прогрессивного образа мыслей!
Барон Альфред Бриджстоун, в прошлом вассал герцога Хорнельдона, а ныне мой, спросил осторожно:
— А что с их автономией? Сохранится?
Я пожал плечами.
— На ваше усмотрение. Все земли будут розданы победителям. Если раздавать только королевства, можно наградить сто семьдесят достойных рыцарей нашего войска. Однако нам прежнее административное деление не указ. Участков для ваших будущих владений может быть меньше, может быть больше. Эти карликовые королевства расположены на ваших землях, а там уж сами решайте насчет их автономии.
Они зашумели, переговариваясь, а я, глядя на их лица, хорошо понимал, какая автономия ожидает некогда вольные города.
Телохранители стараются не сводить с меня взглядов. Это раздражает, никто меня совсем недавно вообще не опекал, хотя да, я тогда не был герцогом и маркграфом, тем более — вожаком и вдохновителем похода.
Вызвав сэра Макгайвера, первого заместителя сэра Норберта Дарабаса, я сказал значительно:
— Дорогой друг, я понимаю и разделяю вашу озабоченность. Дарабас прибьет, если со мной что-то случится! Но знаете ли, это с хорошими людьми всегда что-то случается, а меня, как уже говорили, в любой омут брось — вынырну со щукой в зубах.
Он хмуро улыбнулся.
— Ваша светлость, весь поход — это вы.
— Не спорю, — ответил я кисло, — но если вдруг меня где-то упустите, то не поднимайте панику, ясно?.. Это я просто уединился, чтобы поразмыслить о суетности и бренности нашей жизни.
Он произнес с сомнением:
— Какое-то нерыцарское занятие…
— Я не только рыцарь, — напомнил я строго, — но и сюзерен. И должен своим умищем охватывать все сферы. В общем, я предупредил! Спасибо за понимание, сэр Дэвид!
Он ушел, а я почти следом за ним выскользнул не- фимником. Сердце колотится, у многих рыцарей высшего звена есть амулеты, что вскрывают незримность, все зависит, какой мощи сама незримность…
Никто не бросил на меня внимательный взгляд, никто не повернул головы, я выбрался за лагерь, отыскал впадину, где можно укрыться с головой, присел и начал сосредотачиваться.
Через несколько минут сильные крылья взметнули меня в воздух. В лагере хоть и заметили, это не так уж и далеко, но дракон на большой скорости уходит, так что пусть, ничего интересного.
Воздух кажется плотным, это для дракона его как бы вообще нет, но все равно чувствую себя стрелой, выпущенной из мощного лука. Могучие крылья с легкостью отсекают пласты воздушной массы и подминают под себя мощными взмахами. При отталкивании я чувствую себя тушканчиком в прыжке, земля как бы проваливается еще ниже.
Места знакомые, моя память все держит, как сто гоб- секов, вон знакомая верхушка горы, только в прошлый раз страшно и величаво сверкала в пламени заката над черной, как грех, землей, а сейчас солнце в зените, гора выглядит дружелюбно, а долина внизу вообще искрится изумрудной зеленью.
И все-таки сердце стучит тревожно, как всегда, когда приближаюсь к тому, кто намного сильнее меня и на чье дружелюбие особенно рассчитывать не стоит.
Каменный уступ пошел навстречу, я понемногу убирал крылья, планируя и одновременно снижаясь. Черный зев пещеры показался зловеще распахнутым ртом, а уступ перед ним — приглашающе выдвинутой нижней губой: сядь, как дурной колобок к лисе…
Я вытянул лапы и опустился так ровно и нежно, что не расплескал бы и чашу с водой, установи ее на моей горбатой спине птеродактиля. В прошлый раз страшился и скосить глаза в сторону, там бездна, а сейчас даже тупой инстинкт успокаивающе похлопывает по плечу: мол, успеешь распахнуть крылья, ты же теперь это самое…
Но если тогда я всего лишь трусил, то сейчас меня просто трясет: именно Сьюманс для прошлого вторжения варваров в Сен-Мари помог им привлечь огров. Все они, к счастью, были не готовы к бою с закованными в стальные доспехи рыцарями и полегли под ударом наших рыцарских копий в первой же битве за столицу.
Правда, Сьюманс с той же легкостью подсказал мне, где найти огров в Гандерсгейме, так что он ни на чьей стороне, на это и надо нажимать в таком деликатном разговоре…
Темный вход озарился светом, я понял как приглашение и, превратившись в человека, торопливо пошел вперед. Темный воздух жилья, знакомый запах химикалий, аромат озона и горной смолы… все почти как и в прошлый раз, только положение мое куда двусмысленнее.
Проход вывел в огромный, почти исполинский зал. Дыхание сперло и в этот раз, хотя тогда зал был весь в золотом свете, стены украшены богатым и весьма причудливым барельефом на мифологические темы, а сейчас нечто готическое: черные стены пополам со зловеще красными полосами.
Музыкальная плавность изогнутых очертаний сменилась подчеркнуто резкими углами и прямыми стенами. Никаких золотых листьев, плавно падающих из-под свода, все стерильно, аскетично, словно здесь не маг живет, а отшельник Антоний.
Столы с тиглями, ретортами, колбами и прочим-прочим — в глубине зала, а тот стал еще огромнее, как-то Сьюманс умеет раздвигать пространство, ну не может такая пещера поместиться в пике горы…
Я сказал громко:
— Приветствую великого Сьюманса! И страстно жажду в очередной раз прильнуть к истокам вашей мудрости…
На всякий случай перешел на все виды зрения, какие получаются, чуть не сблеванул, но увидел, как в глубине зала появилась и пошла в мою сторону невысокая фигура, похожая на пылающий факел, где держак едва теплый, а головка горит неистовым огнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});