Читать интересную книгу Улика - Сью Графтон

Свет заходящего солнца струился на дом Вудов с его потрясающим фасадом. Трава была свежеподстрижена, короткая, густая и ярко-зеленая, похожая на ковровое покрытие. За обрывом океан был ярко-голубого цвета, поверхность его была испещрена белыми флажками, что означало, что с моря идет сильный ветер. Мне в спину дул горячий ветер пустынь, и пальмовые ветви начинали сильно качаться в тех местах, где два ветра встречались. Маленькая красная спортивная машина Эш стояла на круговой дорожке рядом с БМВ. Мерседеса Терри там не было. Я обошла дом, подошла к длинному невысокому кирпичному крыльцу со стороны океана и позвонила.

Горничная впустила меня и оставила меня в вестибюле, а сама пошла поискать мисс Эбони. Я спросила Эш, но, видимо, мне слишком много всего хотелось сразу. Мне ужасно хотелось иметь хоть какую-нибудь версию, но я все еще искала наугад. Я не могла быть слишком далека от истины, но ясного представления о том, какого рода открытие меня ожидает, у меня не было. В данных обстоятельствах единственное, что я могла сделать, это продолжать планомерное прочесывание. Басс был единственным членом семьи, с которым мне не хотелось вступать в контакт. Не то, чтобы это что-то меняло, но гордость есть гордость. Кому захочется вести светскую беседу с любовником твоего бывшего супруга? Нужно было следить, чтобы мое чувство обиды не заставило меня стать пристрастной по отношению к нему.

— Здравствуй, Кинзи.

У подножия лестницы стояла Эбони. Ее бледное овальное лицо было гладким, словно яйцо, лишено всякого выражения и демонстрировало потрясающее самообладание. На ней было отрезное платье спортивного покроя из черного шелка, подчеркивающее ее широкие плечи, стройные бедра и длинные, красивой формы ноги. Ее красные туфли на шпильках добавляли ей не меньше пяти дюймов росту. Волосы были гладко зачесаны назад. Полоски румян на скулах были похожи скорее на признак стрессового состояния, чем на здоровый румянец, который они должны были означать. Согласно семейной мифологии, Эбони была одна из тех людей, что постоянно ищут острых ощущений и тянутся к таким развлечениям, которые чреваты безвременной гибелью: прыжки с парашютом, водные лыжи, восхождение на вершины каких-нибудь невозможно крутых утесов. В динамической картине развития семьи ей, по всей видимости, была отведена роль человека, ведущего отчаянный образ жизни. Так же, как Басс, например, был создан для тщеславия, безделья и самодовольства.

Я сказала:

— Нам нужно поговорить.

— О чем?

— О смерти Олив. Лида Кейс погибла тоже.

— Басс рассказал мне.

Моя улыбка слегка горчила.

— Ах, Басс. Как он оказался связанным со всем этим? Почему-то у меня такое подозрение, что ты могла позвонить ему в Нью-Йорк.

— Верно.

— Грязная, игра, Эбони.

Она невозмутимо пожала плечами.

— Это, черт возьми, все твоя вина.

— Моя вина?

— Я спросила у тебя, что происходит, но ты ничего не стала мне рассказывать. Это моя семья, Кинзи. Я имею права знать.

— Ясно. А кто придумал вовлечь в это дело Дэниела?

— Я, но выследил его Басс. У него был роман с Дэниелом много лет назад, потом Басс его бросил. Тогда это все у них оборвалось на неопределенной стадии. Дэниел был только счастлив помочь ему в надежде, что вновь разгорится былое пламя.

— А по дороге можно было между делом предать меня.

Она слегка улыбнулась, но взгляд у нее был напряженным.

— Ты вовсе не обязана была соглашаться, ведь правда. У тебя, должно быть, тоже было что-нибудь такое на уме, иначе ты не дала бы себя так легко обмануть.

— Верно,— сказала я.— Это было хорошо продумано. Господи, ну конечно, здесь появляется он и снабжает вас отсутствующей информацией, так?

— Не совсем.

— Как? Чего-то еще не хватает? Какая-то деталь зловещего плана отсутствует?

— Мы до сих пор не знаем, кто убил Олив.

— И Лиду Кейс,— сказала я,— хотя мотивы, может быть, были иными. Я подозреваю, что кто-то все-таки догадался, что происходит. Может быть, она просматривала документы Хью и нашла что-нибудь важное.

— Например?

— Если бы я это знала, я бы знала и кто убийца, не так ли?

Эбони нервно завозилась.

— У меня дел по горло. Может быть, ты просто скажешь, что тебе нужно.

— Сейчас посмотрим. Пока я тут моталась по городу, мне пришло в голову, что может оказаться полезным узнать, кто наследует акции Олив?

— Акции?

— Ее десять процентов. Уж конечно, она оставила их кому-то в семье. Кому?

В первый раз она была по-настоящему взволнована и румянец у нее на щеках был похож на настоящий.

— Какая разница? Бомба предназначалась Терри.

Олив погибла по ошибке, разве не так?

— Я не знаю, так ли это.— Я быстро вернулась к предыдущему вопросу.— Кто выиграл от ее смерти? Ты? Ланс?

— Эш,— произнес чей-то голос.— Олив оставила все акции своей сестре Эш.

Наверху возле лестницы стояла мисс Вуд. Я смотрела на нее снизу вверх. Она вцепилась в перила, все ее тело дрожало от напряжения.

— Мама, тебе не следует об этом беспокоиться.

— Боюсь, что следует. Зайди ко мне в комнату, Кинзи.— И миссис Вуд исчезла.

Я взглянула на Эбони, затем, миновав ее, поднялась вверх по лестнице.

ГЛАВА 24

Мы сидели в ее комнате возле двери на балкон, выходящий прямо на море. Легкие прозрачные занавески, прикрывающие дверной проем, слабо колыхались при порывах ветра. Спальный гарнитур был старым, все предметы разных размеров, которые они с Вудом, должно быть, сохранили еще с первых лет своей семейной жизни: туалетный столик с побитым шпоном, лампы к нему, уже потерявшие форму, с темно-красными шелковыми абажурами. Мне вспомнился магазин подержанных вещей с витринами, набитыми всякой ерундой, когда-то принадлежавшей разным людям. Предметы, находившиеся в комнате, отнюдь не составляли гарнитура, при этом старинными их тоже вряд ли можно было назвать.

Она сидела в кресле-качалке с сиденьем, набитым конским волосом, обивка на нем протерлась и лоснилась, а на подлокотниках местами даже порвалась. Она выглядела ужасно. После смерти Олив кожа у нее на лице поблекла, щеки были все в пятнах, свидетельствующих о нездоровой печени, и на них отчетливо были видны ниточки сосудов. Казалось, что за последние несколько дней она заметно похудела, и теперь кожа свисала складками у нее на предплечьях и кости проступали сквозь нее отчетливо, словно она была каким-то живым анатомическим пособием. Даже десны будто отставали теперь от зубов, процесс старения тела был теперь весь на виду, словно при ускоренной съемке. Казалось, ее угнетает какое-то еще не вполне определившееся чувство, которое сделало ее глаза тусклыми и безжизненными и от которого они покраснели по краям. Что бы это ни было, я подумала, что она этого не переживет.

Она доковыляла обратно в свою комнату с помощью своей палки, которую ставила совсем рядом с собой, опираясь на нее дрожащей рукой.

Я села на стул с жесткой спинкой рядом с ее креслом-качалкой и спросила у нее тихим голосом:

— Вы знаете, в чем тут дело, так?

— Думаю, что да. Мне нужно было заговорить гораздо раньше, но я так надеялась, что мои подозрения лишены оснований. Я думала, мы похоронили прошлое. Я думала, мы оставили его там, далеко, но это оказалось неправдой. В мире и так столько постыдного. К чему прибавлять еще?

Ее голос дрожал и руки у нее тряслись, когда она говорила. Она остановилась, борясь с каким-то внутренним запретом.

— Я обещала Вуду никому об этом не рассказывать.

— Вы должны это сделать, Хелен. Гибнут люди.

На мгновение в ее темных глазах вспыхнула искра жизни.

— Я знаю,— бросила она. Энергии хватило ненадолго, спичка потухла.— Ты делаешь все, что в твоих силах,— продолжала она.— Ты пытаешься делать то, что считаешь правильным. Жизнь идет, и ты пытаешься спасти то, что осталось.

— Никто вас ни в чем не обвиняет.

— Я сама себя виню. Я во всем виновата. Я должна была сделать что-то в тот момент, когда все началось. Я знала, что существует связь, но не хотела в это верить, глупая.

— Это связано с Вудом?

Она покачала головой.

— Тогда с кем?

— Ланс,— прошептала она.— Началось все с него.

— Ланс? — повторила я в растерянности. Меньше всего я ожидала услышать это имя.

— Ты думаешь, что прошлое растворилось… что не в его власти поразить нас много времени спустя.

— Как давно это началось.

— Семнадцать лет назад, почти день в день.— Она плотно сжала губы и снова покачала головой.— Подростком Ланс был страшным хулиганом, непослушным и скрытным. У них с Вудом постоянно бывали стычки, но это у всех мальчишек так. Ланс был в том возрасте, когда ему непременно нужно было самоутверждаться.