Быстрой победы не получилось. Собственно говоря, вообще победы не получилось, хотя в феврале – начале марта 1940 года линия Маннергейма была прорвана и красноармейцы вышли к Выборгу. Красная Армия потеряла за три с половиной месяца войны более 130 тысяч человек убитыми. При этом потери финской армии были в 5–6 раз меньше. Стратеги Красной Армии принялись описывать линию Маннергейма как абсолютно неприступную. А Маннергейм в своих воспоминаниях преуменьшает мощь пограничных укреплений на границе с Россией, стремясь тем самым подчеркнуть героизм финских солдат.
В январе 1924 года генерал Маннергейм, уже глава независимой Финляндии, объявленный в Советской России «кровавым белогвардейским палачом», тайком приехал в Москву. Он стоял в многочасовой очереди на морозе, чтобы войти в только что воздвигнутый мавзолей Ленина на Красной площади и почтить память человека, подписавшего декрет о независимости Финляндии.
Перед отъездом в Финляндию Маннергейм обвенчался со своей давно любимой женщиной, балериной Екатериной Гельцер; венчание провел, кстати, опальный патриарх Тихон. Их общий сын, Эмиль, был уже за границей – мать вывезла его в Швейцарию в 1909 году, когда поехала на гастроли в Париж. С тех пор мать и сын больше не встретились. Да и повенчанные муж с женой тоже расстались навсегда, хотя прожили потом достаточно. Обо всем наверняка было известно в ОГПУ, НКВД и т. д. Может быть, Сталин надеялся, что Маннергейм будет уступчивее, зная, что судьба жены находится в руках вождя. Но тот по-прежнему защищал независимость своей страны, хотя принял все меры, чтобы надежно укрыть от советских агентов сына Эмиля, а позже и внука.
Полет валькирии
Андре Мажино был вполне чистосердечен в своем желании оградить любимую Францию неприступной линией крепостей. И настолько неудержим в этом желании, что даже опыт только что прошедшей Первой мировой войны его не убедил. А опыт показывал: отсидеться за «забором» все равно не удастся – любую броню можно сломать, любую стену можно пробить. И всегда для этого отыщется соответствующее орудие.
Уже в августе 1914 года немецкие войска успешно применили техническую новинку: самые большие по тем временам осадные пушки. Фантастические орудия, казалось, были придуманы французским писателем Жюлем Верном. Такую пушку в разобранном виде привозили на заранее подготовленную позицию и собирали там. Обслуживал ее целый полк – около 1 000 человек. Но по расчетам немецких военных, подобные расходы должны были себя оправдать. Огромные снаряды весом в 820 килограммов при прямом попадании разносили вдребезги любые укрепления и артиллерийские казематы. Стрельба могла вестись с расстояния 10–15 километров, то есть фактически из-за горизонта. Следовательно, могучее орудие было вне досягаемости обычной фронтовой артиллерии.
Пушка в романе французского фантаста предназначалась для обстрела Луны. Реальный артиллерийский монстр был использован немцами для разрушения укреплений бельгийских крепостей Льеж и Намюр, а в феврале 1916 года несколько таких пушек обстреливали французские позиции при прорыве фронта под Верденом.
Гигантскую пушку спроектировали еще в 1904 году на заводах Круппа. Ее назвали «Толстой Бертой» (Dicke Bertha) по имени тогдашней хозяйки огромной сталелитейной империи, Берты Крупп фон Болен (Bertha Krupp von Bohlen; 1886–1957). Впрочем, тогда она была еще 18летней девушкой Бертой Крупп. Ее прадедушка Фридрих Крупп в 1816 году научился на своем сталелитейном заводе в немецком городке Эссен выплавлять английскую сталь (в те годы английская сталь была эталоном самого лучшего в мире металла). А дедушка Берты, Альфред Крупп, развернул производство на полную мощь, начав делать из стали множество полезных и нужных всем предметов – железнодорожные рельсы, ободья для вагонных колес, инструменты. И первые в мире цельнолитые орудийные стволы тоже.
Его сын Фридрих уже по праву мог называться «стальным королем». Он фактически управлял жизнью около сотни тысяч человек, работавших на железных рудниках и сталелитейных заводах. Почти весь выросший к тому времени немаленький город Эссен находился в его руках. В неменьшей зависимости от Фридриха Круппа были многие тогдашние государства. После того как во Франко-прусской войне 1870–1871 годов немецкие пушки со стальными, крупповскими, стволами «перестреляли» старую бронзовую французскую артиллерию, на них был огромный спрос. Три сплетенных кольца, метившие крупповскую продукцию, стали символом качества и объектом желаний всех мировых держав. В конце XIX века заводы Круппа импортировали сталь и вооружение в 34 страны мира.
Порядок наследования в семействе Круппов был установлен королевский: все должно оставаться в семье. А потому наследником всегда был старший сын. Но у Фридриха Круппа сыновей не было. И после смерти «короля» в 1902 году наследницей стала его старшая дочь Берта.
В 1906 году мужем Берты стал Густав фон Боленунд-Хальбах (Gustav von Bohlen und Halbach; 1870–1950), прусский дворянин и дипломат. Но менять название фирмы по этому случаю не стали – весь мир знал «Круппа из Эссена» и понятия не имел о «фон Болене». Специальным указом прусского императора «в интересах империи» Густав фон Болен обязывался принять фамилию Крупп. При этом он становился директором-распорядителем огромного горно-металлургического комплекса Friedrich Krupp, Essen – в сущности, новым «пушечным королем». Берта Крупп, соответственно «королева», занималась не без пользы для фирмы тем, чем обычно занимаются государыни: улучшением социальных условий жизни своих подданных. Условия работы на заводах Круппа были в те годы одними из лучших в Германии.
Эта красивая женщина вряд ли придавала особое значение тому, что ее именем назвали огромные дьявольские пушки. «Толстой Бертой» союзники стали называть все огромные пушки, применявшиеся немцами в годы Первой мировой войны. В том числе ту, которая с расстояния 120 километров в марте – августе 1918 года обстреливала Париж. Это была последняя попытка Германии повернуть удачу в той войне в свою сторону.
Выпьем, братцы!
Двойной бурбон
Секрет изготовления национального шотландского и ирландского крепкого алкогольного питья – совсем не секрет. Испробовав шотландского виски и уловив в нем родные мотивы, кто-то наверняка станет доказывать, что вот у дядьки Тараса его поили таким отличным первачом – никакого сравнения с этим вашим импортным пойлом. Да и недорого.
Приблизительно так же рассуждали и американские колонисты. Без спиртного жизнь казалась невыносимой, и спрос на алкоголь был огромен. Но ведь гораздо дешевле производить напиток на месте, чем везти в бочках через океан. Однако пшеница или ячмень (главное сырье для производства виски) были у колонистов в постоянном дефиците.
Тогда пытливый ум обратился к злаку, произраставшему на американской земле. В 1789 году в городке Джорджтаун, в штате Кентукки, шотландский священник Элия Крег стал делать виски из кукурузы. Замена традиционного ячменя на кукурузу была единственной американской технологической новацией. Далее вся исконная шотландская технология соблюдалась. Полученный из перебродившего зерна спирт крепостью более 80 градусов заключали в обожженные изнутри бочки из белого местного дуба. Выдержка продолжалась не менее двух лет. Затем напиток разбавляли водой до 40–50 градусов и разливали в бутылки. Или прямо в бочках развозили по реке Миссисипи вниз до самого Нового Орлеана.
Название американского (кукурузного) виски – бурбон. С чего бы? Это же королевская династия, которая в разное время правила во Франции, Испании и на Сицилии. При чем тут Бурбоны?
Бурбоны известны в Европе с X века; фамилия происходит от названия родового замка во французской провинции Бурбонне. Они являлись потомками Капетингов, находились в родстве с французской королевской династией Валуа. В 1589 году мужская линия Валуа прервалась, и французский трон занял представитель семейства Бурбонов, Генрих IV Наваррский. Все перипетии этого времени увлекательно описаны А. Дюма в «Королеве Марго». В 1700 году Филипп V, внук знаменитого французского короля-солнца Людовика XIV, стал первым из испанских Бурбонов. В Испании Бурбоны правят и поныне.
Было время, когда Франция, благодаря своему географическому положению, господствовала не только на Средиземном море, но и в северной части Атлантики. Французский капитан Жак Картье в 1535 году открыл Канаду, и французы уверенно осваивали Северную Америку, тесня малочисленных голландцев и англичан. Великие североамериканские озера, реки Миссури и Миссисипи входили во французскую часть Северной Америки, о чем «проговариваются» названия городов Монреаль, Детройт (Детруа), Сент-Луис (в честь святого Луи, покровителя французских Людовиков), Новый Орлеан, да и огромного штата Луизиана (в честь того же святого Луи). А земли нынешних Кентукки и Огайо были подвластной французам территорией Бурбон. Даже в начале XIX века, когда эта территория уже перешла к Соединенным Штатам, ее все еще называли по привычке «Старый Бурбон». На бочках, в которых перевозили произведенный в этих краях виски, так и писали: «Бурбон, Кентукки». Потому-то за американским виски и закрепилось название бурбон.