Лобов едва удержался, чтобы не отрезать: «У меня есть звание и фамилия!» Он только молча кивнул. Возглавить так возглавить, на это он готов.
— Как только артобстрел стихнет, сразу же и рванем, — посмотрел Елфимов на свои часы и наверняка подумал, что и хорошие московские часы его тоже могут выдать. Красноармейцам часы не полагаются. Так и есть. Он сунул часы Самвелу:
— Возьми на память!
Разошлись по своим группам. Они значительно выросли, желающих вырваться из каменного мешка подвала прибавилось.
Самвел выкрикивал слова с армянским акцентом:
— Первая группа идет за мной. Вторая, чуть позже, — за товарищем младшим политруком Лобовым. Всем приготовить оружие к бою. Никому не отставать! Раненых не подбирать. В плен не сдаваться!
Люди молча прислушивались к яростной канонаде. Наконец она приутихла и смолкла совсем.
— Первая группа — за мной! — скомандовал Самвел, выбираясь из подвала. Сергей наблюдал за броском из цокольного полуокна. Человек двадцать рванули за ряженым полковым комиссаром, не жалея сил. Им удалось пробежать с полсотни шагов, как из верхних окон полкового клуба, бывшего костела, ударили пулеметные очереди. Самвел упал первым. Рядом с ним распростерлись еще два бойца. Остальные, в том числе и Елфимов, бросились к воротам. Увы, навстречу им поднялась цепь автоматчиков. Они шли полукругом, отсекая обратный путь к подвалам. Только поднятые руки спасли красноармейцев от немедленного расстрела. Их увели в глубину ворот. Больше никого из них Лобов так и не увидел.
СУДЬБА:
Пленных, среди которых был и полковой комиссар Елфимов, отправили в Тересполь. Там кто-то из красноармейцев указал немцам на переодетого комиссара. Елфимова, следуя директиве ОКВ о пленных политработниках, расстреляли на месте.
На прорыв свою группу Лобов не повел. Это было бессмысленно, потому что немцы снова начали массированный артналет. Сергею от души было жалко Самвела. Это был первый знакомый ему человек, который погиб на его глазах…
Стены подвала, бетонный пол, да и сами кирпичные своды тяжело вздрагивали, когда снаряд попадал в стену казармы. Люди боязливо втягивали головы в плечи. Почти на всех лицах блуждала гримаса страха и уныния.
— Внимание! Я — капитан Суровцев! Всем, кто тут есть — подъем! — раздался резкий властный голос. — Кто у окон — оставаться на местах. Остальные — слушай мою команду: в три шеренги — становись!
Заслышав зычный командный голос, бойцы, укрывавшиеся в подвале, повскакивали и стали быстро строиться. Встали все, даже легкораненые. Всем казалось, что капитан, ворвавшийся в подземелье, скажет сейчас очень важное, обнадеживающее, спасительное… Сергей встал во вторую шеренгу.
Капитан Суровцев был без фуражки, но в портупее. Выйдя к строю, он обвел ряды цепким взглядом:
— Комсостав есть? Если есть — ко мне!
Вместе с Сергеем из строя вышел немолодой командир в серых галифе и некогда белой, перепачканной гарью и кирпичной пылью нательной рубахе.
— Майор Северьянов, — представился он.
— Младший политрук Лобов! — назвался Сергей. «Узнает или не узнает?» Ирина как-то приводила мужа в редакцию на майские праздники. Но знакомить ни с кем не стала. Разумеется, Суровцев его не узнал, хотя мог бы и запомнить того, кто так старательно снимал их на пленку. Впрочем, и остальных тоже — для стенгазеты.
— Младшие командиры есть?
Из строя вышли старшина — тот самый, с запорожскими усами, что пел песню про Буг, сержант-артиллерист и моряк с нашивками старшины 1-й статьи.
Оба вышедших повернулись лицом к строю, и руки фоторепортера невольно потянулись к камере. Разношерстные шеренги — кто в чем, в пилотках и без, фуражках и без, трое даже в касках-«халкинголках», один в суконной буденовке — являли собой все же внушительное воинское зрелище. С полусонных оглушенных лиц сползла маска тоски и страха. Они ждали команды и готовы были идти в бой по первому слову капитана. Косые лучи, бившие из подвальных полуокон, поблескивали на их звездочках, эмблемах, пуговицах. Кого тут только не было: и пехотинцы в своих малиновых петлицах, и чернопетличные артиллеристы, и трое в танковых комбинезонах, и несколько пограничников, и связисты и даже один моряк, не иначе как с Пинской речной флотилии.
— Первая шеренга — шаг вперед! Вторая — на месте. Третья — шаг назад! — командовал капитан Суровцев, не обращая внимания на вздрагивание бетонного пола и сыплющуюся со сводов кирпичную крошку. Артиллерия не унималась. — Первая шеренга — направо! Десять шагов вперед — шагом марш! Вторая шеренга — на месте! Третья — налево! Десять шагов — шагом марш! Стой!
Вся толпа военного люда, повинуясь командам, разбилась на три почти равные части. В каждой из них Сергей насчитал человек по двадцать.
— Первая шеренга — первый взвод! Вторая — второй взвод. Третья — третий взвод! — орал капитан, перекрывая грохот канонады. — Назначаю командиров взводов. Командир первого взвода: майор Северьянов. Командир второго взвода — младший политрук Лобов. Командир третьего взвода — старшина… Как фамилия?
— Старшина сверхсрочной службы Непийвода.
— Командир третьего взвода — старшина Непийвода! Объявляю порядок боевого заместительства. В случае моего выхода из строя — меня замещает майор Северьянов. Далее — младший политрук Лобов. Далее — старшина Непийвода. Командиры и сержанты — разойтись по взводам!
Весь боевой расчет занял чуть более семи минут. Капитан развел взводы по назначенным им секторам обороны и поставил задачи: кому прикрывать подступы к входу в подземелье, кому стоять у окон-амбразур, кому занять помещения первого этажа. Лобову достался левый фланг подземной обороны — четыре цокольных окна, возвышавшихся над землей на полметра.
— Командирам взводов проверить наличие оружия у личного состава и доложить!
Лобов поставил к окнам четырех бойцов с винтовками. Остальных шестнадцать человек построил и приказал всем, у кого есть оружие, встать в первую шеренгу. Вперед вышло только четыре красноармейца вместе с сержантом-артиллеристом, у которого оказалась самозарядная винтовка СВТ. Итого — во взводе всего девять стрелков и одиннадцать безоружных, о чем он и доложил Суровцеву.
— Отряди двух бойцов и пусть пошарят по этажам. Я уже послал троих. Надо искать. Никто нам на тележке боезапас не прикатит.
Прежде чем выполнить его распоряжение, Лобов достал блокнот и составил список своего взвода: «Гундарев, Собко, Киселев, Аветисян, Бондаренко, Иванов, Кандыба, Рассохин…»
Посланные за оружием бойцы Кандыба и Киселев притащили ящик с гранатами, и настроение несколько поднялось. С «карманной артиллерией» воевать куда как сподручнее…