Читать интересную книгу Ночной гонец - Вильхельм Муберг

Теперь односельчане поносят Йона Стонге — зачем-де не отдает дочь за вора? Тяжкие обиды терпит он от бывших друзей и соседей.

За какие грехи выбрали его старостой в этом году? Он очутился между фохтом и общиной, между молотом и наковальней. Он желает жить в мире с фохтом и быть другом своим собратьям. А теперь фохт гневается за то, что он нарушил слово. Ведь он обещал, что крестьяне будут смирными и сговорчивыми. Он хотел потрафить и тем, и другим, хотел сделать лучше для общины, а теперь и фохт, и крестьяне винят его в измене. Теперь на него нападают с двух сторон: фохт с него глаз не спускает, наседает на него, и крестьяне его корят и винят в измене. Ведь он для пользы общины хотел угодить фохту и отдать дочь за Эллинга. Не могут они никак взять в толк, что человек разумный не станет гневить и задирать власть имущего. А теперь собратья винят его в злом умысле. Община его больше и слушать не хочет, крестьяне косятся на него со злобою, хулят и чернят на чем свет стоит. Черной неблагодарностью отплатили ему за то, что он уберег односельчан от насилия и кровопролития. Он хотел лишь защитить свое право, право всей общины, хоть таким путем, раз другого пути не было. Он остался верен клятве, которую они дали вместе. Он не раз уверял их в том, но они будто уши заткнули, не хотят слушать и бросают на него злобные взгляды, возводят на него напраслину, говоря, что он изменил своему слову. Его нареченный зять лежит в постели с перебитыми ногами. Это брендебольские крестьяне покалечили его в отместку за Сведье. Но за обиды, нанесенные вору, лесному грабителю, мстить не положено. Злодеи метят и в того, кто обещал свою дочь Матсу в жены. Недаром Йон из Брендеболя поставил на дверь новые надежные замки.

Однако он все же встает среди ночи и выходит, крадучись, во двор — черви не дают ему покоя. Он избавляется от нескольких прожорливых тварей, но на смену им быстро плодятся новые. Глисты у него живучие, они множатся, подобно тому как растут и расползаются белые корни пырея. Никак не вырвать эту изнуряющую сорную траву из утробы. Он наедается досыта утром, днем и вечером, но не успевает наесться, как опять голоден; как жердь стал он, вовсе отощал. Еды у него вдосталь, больше, чем у любого крестьянина в деревне. Не сожрут ли его живьем эти воры, что сидят у него в брюхе?

Долго тянется ночь, темнота окутывает деревню; староста лежит с открытыми глазами и сучит веревку из постельной соломы — ждет гостей из лесу.

* * *

Ночь собирается вершить правосудие над злодеями, но не фохты, не дворовые и барские прихвостни — самые страшные враги брендебольским крестьянам. Кто послал фохта к ним в деревню, кто задушил их налогами, кто принудил их ходить на барщину в господское поместье? Кто отобрал у вольного тяглового крестьянина Сведье его родовой земельный надел? Из-за кого он теперь скитается без крова, как лесной разбойник и злодей? Кто откупил подати брендебольских крестьян и присвоил себе право распоряжаться их жизнью?

Это человек, которого они еще и в глаза не видели. Это человек, что дает о себе знать лишь указами да повелениями через фохтов, через их приспешников, через нарочных и гонцов, через облавщиков и слуг. Это господни, который не изволит показываться своим подданным собственной персоной. Он отдает им приказания чужими устами, бьет их чужими руками, заставляет чужие ноги гоняться за ними по лесу. Он наставляет ружья и шпаги своих людей на непослушных. Этот человек владеет их душой и телом, а они его и в глаза не видели. Это их господин и хозяин, его милость обер-майор и камергер Бартольд Клевен, владелец Убеторпа, Скугснеса и Рамносы, иноземец, пришедший к ним из Неметчины.

Если брендебольские бонды хотят вернуть свои права, им нужно добраться до этого человека. Это он волен в их животе и смерти, в их делах и помыслах, это он властен им приказывать, как повернуться, как протянуть руку, куда ступить ногой, когда говорить и когда молчать. Это он хочет заткнуть им рты, чтоб они не говорили крамольных речей. Это он гоняет их на барщину ни свет ни заря и отпускает домой затемно. Это он заставляет их гнуть спины на полях и лугах. Это он велит им возводить хоромы. Это из-за него поднимаются они до света с соломы; из-за него болят у них натруженные поясницы, спины и плечи; из-за него валятся они замертво на постельную солому поздним вечером.

Господин Клевен за несколько лет прибрал к рукам все деревни в округе, одну за другой: Росток, Хеллашё, Гриммайерде, Рюггаму и Брендеболь. Во всех этих деревнях живет много бондов с семьями, и все они теперь у него под началом. Все они барщинные помещика Клевена. Этот неведомый господин волен в животе и смерти всех этих людей. Под его началом живут они все на белом свете: крестьяне со своими домочадцами, мужчины и женщины, а с ними вся четвероногая скотина. Все эти живые существа, люди и животные, отмечены невидимым родовым знаком своего господина. Лошади господина Клевена! Волы господина Клевена! Овцы господина Клевена! Козы господина Клевена! Крестьяне господина Клевена! У скота и у людей одни владелец и хозяин. Сами по себе крестьяне господина Клевена ничего не значат, это хозяин дает им свое имя. Скотина не знает имени своего владельца, но люди его знают. Это имя они твердят денно и нощно, оно неотступно с ними, ибо оно начертано в их сердцах раскаленными жгучими письменами.

Нет, не вольные люди, не сами себе хозяева! Они собственность своего господина. Клеймо господина и хозяина жжет их огнем. Они не в силах больше терпеть этот родовой знак, прилипший к их коже, они проклинают ого, проклинают имя своего хозяина.

Во всех этих деревнях повторяют его имя — в Ростоке и Хеллашё, в Гриммайерде, Рюггаму и Брендеболе; они называют это имя вслух с руганью и проклятиями, называют его про себя, в потаенных обиталищах мысли, Клевен! Это имя редко произносят без проклятий, — для них это самое ненавистное имя на земле. Клевен! Это имя всегда произносят голосом, дрожащим от гнева, Клевен! Это имя у них на уме, когда крестьяне справляют нужду и повторяют свой девиз: «Прокатим фохта!»

В недосягаемой глубине души живут у них мятеж и ненависть непокоренных.

В глубине души борются они и проклинают своего господина, чужеземца, его милость господина обер-майора Бартольда Клевена.

Если брендебольские крестьяне хотят вершить ночное правосудие, не с фохтами и барскими прихвостнями надо им расправляться, а добраться до настоящего виновника. Но о нем они только слышали. Ни разу не доводилось им видеть его воочию. Их господин является им только в образе фохтов да их наемников. До него не достанешь ни топором, ни железом, ни сталью. И потому выносят они ночной приговор тем, кого он посылает к ним вместо себя. Клеймо господина жжет помещичьих крестьян.

«Но мы добудем себе свободу!»

Брендебольские крестьяне собираются на тайные сходы, чтобы потолковать о своих бедах. Никто не видит, как уходят из дома, никто не видит, как возвращаются, никто не знает, где были. Сгибаясь над пашней, они поворачивают друг к другу головы и говорят:

— Добудем себе свободу!

И земля, которую они топчут, слышит их слова и прячет эти слова глубоко в своем огромном сердце. Земля, что лежит у них под ногами, с ними заодно, она их не выдаст. Они могут без страха поверять ей свои самые сокровенные думы. Они ей верны и преданы, и она им платит тем же. Ведь это крестьяне возделывают ее и поливают своим потом, и только крестьяне должны безраздельно владеть ею, ибо она тоже владеет ими и отмечает их своим родовым знаком. Это сыны земли, она им строгая и любезная мать. Она вскармливает их своей грудью и сама она пьет не только небесную росу, но и ту росу, что падает с их натруженных тел. Без этой влаги земле не обойтись, ибо в ней любовь людская и жертва матери-земле.

Но ей не нужны объятия закабаленных людей, она не хочет пить пот рабов. Земля хочет носить лишь тех, кто по доброй воле любит и холит ее, кто свободно склоняется к ней, приблизив лицо к ее груди, чтобы взять ее и владеть ею.

Земля хочет носить на себе свободных людей, впитывать благородную росу, что падает со лба свободного человека.

Безухий держит свое слово

Без соли, пороха и пуль в лесу не проживешь. У двоих, что жили в землянке под поваленным дубом, была жирная свинина, а соли не было. Угге варил полные котлы свинины, — бог послал им удачу, бог уготовал им этого подсвинка, но солить свинину им было нечем. Угге знал, что они пропадут, если будут есть без соли. Кровь у них почернеет, и сок в теле высохнет, а без соку пропадет скоро и сам человек. Пороховница и киса у Сведье опустели. Три вещи нужны им были позарез: соль, порох и пули.

У трактирщика Даниэля в Бидалите этого добра было вдоволь. Сведье достал серебряные ложки, спрятанные возле его шалаша в Волчьем Логове, и показал их Угге:

— У меня есть кое-какое добро на мену с трактирщиком.