— Я тут подумал вот о чем... — нерешительно начал он.
— О чем же? — спросила жрица Арго.
— Воплощение Хама говорил, что если камни хоть раз использованы для контроля над сознанием любого живого существа, то человек, который их использовал, уже заражен...
— Вернее, заражен он был от рождения. Болезнь лишь скрывалась в нем, — поправила жрица Арго. — А камни выпустили ее на свободу.
— Ну да. Дальше Воплощение Хама сказал, что он сам уже заражен. Значит, ему уже приходилось использовать камни против людей? Когда?
— Много раз. Слишком часто. В последний раз не так давно — когда его люди похитили меня. Воплощение Хама воспользовался камнями, чтобы контролировать то ужасное существо, которое вы убили в Городе Новой Надежды. Надо было заставить часть его явиться на Лептар и похитить меня, «случайно» оставив там камень.
— Так это был кусок чудовища из Города? — воскликнул Гео. — Теперь понятно, почему труп так быстро разложился после смерти!
— Что — что? — переспросил Ями.
— Мать этой девушки рассказала мне, что ее людям удалось убить одного из похитителей и он сгнил буквально у них на глазах.
— Да, контролировать амебу невозможно, потому что у нее нет настоящего сознания.
— Но мне все равно непонятно — чего они достигли твоим похищением? — спросил Ями.
Воплощение Арго широко улыбнулась:
— Во-первых, именно из-за меня прибыли вы сюда. И во-вторых, вы увозите с острова волшебные камни.
— И всего-то?
— Да разве этого мало? — На мгновение девушка замолчала.
— Однажды она написала об этом стихотворение — о мотивах поступков людей... — И Гео продекламировал:
Во тьме палаты двойников Потоки быстрые текут. И нету песен, нету слов... Там два потока двойников. А в светлой комнате скользит Решения златая нить, По тропам памяти бежит, К знаменью мудрому спешит. Палату затопляет страх, В горящий храм пришла любовь...
— А ты откуда знаешь?
— Темная палата — Храм Хама. Правильно?
— А его двойник — Храм Арго, — продолжила девушка. — Они должны быть половинками одного целого, для того чтобы возродить былое величие человечества. Энергия молодости в каждом из них должна бороться с равнодушием зрелости, которую дает им совместное существование. Понятно?
— Понятно, — улыбнулся Гео.
— Я имела в виду цикличность человеческой деятельности. И сам человек приходит и уходит, и его идеи умирают и рождаются снова. Все происходит от взаимодействия этих четырех составляющих.
— Четырех? — удивленно сказал Михайло. — Я думал, их только две.
Жрица Арго всплеснула руками:
— Их тысячи!
— Что-то не пойму я вас, — проворчал Михайло. — Вся эта метафизика слишком сложна для меня. Прибавьте-ка лучше шагу! Если дальше так плестись, не доберемся и к ночи!
— Да не волнуйся, к вечеру выйдем к берегу! — успокоил Ями.
— И идем мы совершенно правильно, — поддержала его жрица Арго и внимательно посмотрела на Гео. Поэт шел, опустив глаза, но, почувствовав взгляд девушки, поднял голову и улыбнулся.
— А как твоя бабушка попала на Эптор?
— На вертолете.
— На чем?
— Ну, это такая штука, вроде маленького корабля, который может летать по воздуху с огромной скоростью.
Гео улыбнулся.
— Я имел в виду совсем другое.
— А-а-а... Когда она решила, что ей нет места на Лептаре, где правит ее дочь, — я говорю о своей маме — она просто переехала на Эптор. Но я об этом не знала до своего похищения. Я многого раньше не знала...
— И мы тоже. Теперь остается только разобраться с этим пляжем...
— Вот я и говорю — поторапливайтесь! Дойдем до пляжа и все узнаем!
* * *Воздух становился все более влажным. Стало труднее дышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Если раньше листья лишь блестели от влаги, то сейчас при малейшем прикосновении на людей летели капли. Свет, пробивающийся сквозь ветви, становился все тусклее. Под ногами чавкала жидкая грязь.
Дважды Михайло хватался за свою саблю: какое-то неведомое животное, ломая ветки, подбиралось к путникам, но так и не решилось напасть.
— Того и гляди, кто-нибудь выскочит из засады! — мрачно пробормотал гигант.
— Я умею оказывать первую помощь, — упокоила его жрица Арго. — Но, честно говоря, я сильно промокла и замерзла!
Михайло повеселел, когда заросли стали редеть. То тут, то там земля скрывалась под водой.
— Будьте внимательней! — предостерег Гео своих спутников. — Не попадите в трясину. И держитесь поближе к деревьям.
И, словно иллюстрируя свои слова, вскрикнул, взмахнул руками и по колени ушел в воду. Наклонившись в сторону, он дотянулся до ближайшего дерева и обхватил здоровой рукой кривой черный ствол. Потом поэт попытался зацепиться и культей, но только оцарапал руку о кору.
— Держись! — крикнул ему Михайло и рванулся на помощь. Схватившись одной рукой за ствол дерева, а другой за Гео, он, рыча по-звериному, стал вытягивать друга из трясины.
Оказавшись на суше, Гео без сил прислонился к дереву и тут же с криком отпрянул — накренившись, оно упало, разбрызгивая грязь. Друзья молча смотрели, как болотная жижа засасывает его, и вскоре на поверхности остались только пузыри.
— Ты цел? — спросил Михайло у своего друга. — Ты точно цел?
Поэт кивнул, не в силах произнести ни слова, потирая культю здоровой рукой. По пояс в черной грязи, измученный, он ухватился за своего спасителя, и дальше они пошли вместе.
Вскоре деревья кончились. Перед ними расстилалось болото, от которого исходили сырость и зловоние. Неожиданно по спокойной поверхности воды пошла рябь, превращаясь в волны. Земля под ногами путников задрожала. Гео отступил назад, расплескивая воду, и чуть не упал. Его поддержал Михайло. По воде пошли круги, и в центре каждого из них появилось зеленое тело. Безмолвные подводные обитатели выпрямились во весь рост.
Грязная вода стекала с зеленых лиц, капала с корявых пальцев.
Сначала перед путниками встали три фигуры, потом еще три, еще и еще... Гео ощутил легкое головокружение. Что-то творилось с его головой.
Оглянувшись, по выражению лиц своих спутников он понял, что все испытывают примерно то же самое.
— Это те... кто не раз спасали нас... — И вдруг поэт почувствовал непреодолимое влечение к страшным зеленым фигурам. Он шагнул вперед. В его голове появились чужие мысли, вытеснив его собственные.
Приложив руку к голове, рядом с ним, покачиваясь, замер Ями.
— Они хотят... чтобы... мы... шли... с ними... — проговорил Гео и шагнул вперед, впадая в уже знакомое полуобморочное состояние, как при переправе через реку в Городе Новой Надежды.
Мокрые сильные руки подхватили путников и понесли вперед. Мимо пронеслось болото. Вокруг снова поднялись джунгли, потом они опять поредели, и только лунные блики на валунах слегка будоражили притупившееся сознание. Время потеряло значение. Неожиданно путников опустили, но под ногами их оказалась не почва, а вода. Она поднялась сначала до колен, потом до плеч, дошла до горла. Смутно понимая, что необходимо что-то делать, Гео тем не менее не мог шевельнуть и пальцем...
Тяжело дышалось — воздух был неподвижен и наэлектризован, как перед грозой. Из голубого он стал черным. Возможно, наступила ночь. В темноте угольками светились красные глаза, и Гео никак не мог собраться с мыслями; не мог понять, кто на него смотрит. Через разрыв в облаках сверкала яркая луна. Она посеребрила одинокую скалу, на которой сидела обнаженная, на первый взгляд человеческая, фигура. Голый человек запрокинул голову, раскрыл рот и протяжно завыл. Когда путники поравнялись с ним, он опустился на четвереньки, и стали видны хвост и короткая шерсть на спине. Легкий бриз шевелил редкие завитки шерсти на подбрюшье и длинных ушах. Неожиданно существо повернулось и огромными скачками унеслось в темноту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})