Читать интересную книгу Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

Начало войны в Европе в сентябре 1939 г. оправдало самые худшие опасения Кремля. Оказалось, что Англия и Франция не готовы к реальному столкновению с Германией, и вместо быстрого поражения Германии, при фактическом невмешательстве западных союзников, была разгромлена Польша. Политика "умиротворения" принесла свои неизбежные плоды, продемонстрировав неспособность Лондона и Парижа отстаивать свои собственные интересы. Можно по-разному объяснять позицию Англии и Франции, но никуда не уйти от того факта, что союзники бросили Польшу на произвол судьбы. Причем, как теперь известно, эта позиция Лондона и Парижа не была какой-то импровизацией, возникшей под влиянием событий. Нет, это была заранее сформулированная и неуклонно проводимая в жизнь стратегическая линия англо-французских союзников, определявшаяся политикой "умиротворения" Германии. Поэтому трудно понять позицию исследователей, считающих, что союз с Англией и Францией отвечал интересам СССР, которому в этом случае пришлось бы вступить в войну с Германией на территории Польши при полном бездействии союзников на западе380.

Добившись обеспечения своих интересов в Восточной Европе благодаря пакту о ненападении, Советский Союз внимательно следил за развитием событий в Европе, готовясь использовать их к своей выгоде. Пассивная позиция Англии и Франции, имевших возможность разгромить Германию уже в сентябре 1939 г., позволила советскому руководству активизировать свою политику в отношении Польши, которая в течение большей части межвоенного периода рассматривалась Москвой как враг № 1, и приступить к ревизии границ, навязанных ему в 1920–1921 гг. в результате польской агрессии. Германское руководство стремилось вовлечь СССР в войну с Польшей, чтобы продемонстрировать германо-советский "союз", но Москва успешно избежала этой опасности. В основу советской пропаганды с объяснением причин вмешательства в германо-польскую войну были положены идеи обеспечения государственных интересов СССР и защиты украинского и белорусского народов в условиях распада Польши. Советскому руководству удалось совместить эту антигерманскую по сути пропаганду и сотрудничество с Германией в разделе Польши.

В результате удалось добиться того, что Лондон и Париж рассматривали действия СССР как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией всей польской территории. Это вынужденное признание прозвучало 1 октября 1939 г. в радиовыступлении У. Черчилля, заявившего, в частности, что "для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть"381. Подобный намек на трусость Берлина открыл новую главу английской политики по провоцированию германо-советской войны.

Ответ на вопрос, вступил ли СССР во Вторую мировую войну, зависит от того, какие именно события мы считаем Второй мировой войной? Если под Второй мировой войной подразумевается война между Англией, Францией, Польшей, с одной стороны, и Германией — с другой, то в эту войну Советский Союз не вступал, подтвердив свой нейтралитет в отношении Лондона, Парижа и Берлина. Причем следует помнить, что Германия, Англия, Франция и Польша по тем или иным причинам фактически признали за Советским Союзом статус "неучаствующего в войне" государства382. Поэтому действия Красной Армии в Польше могут рассматриваться в соответствии с современной терминологией как миротворческая операция. Но если рассматривать Вторую мировую войну как процесс смены систем международных отношений, включающий в себя совокупность войн великих держав между собой и другими странами за расширение своего влияния и пересмотр границ, сложившихся в 1919–1922 гг., то в этом случае Советский Союз, конечно же, вступил во Вторую мировую войну, но не на стороне Германии, как полагают некоторые исследователи, а в качестве третьей силы, действующей в собственных интересах.

Это особенно наглядно проявилось в ходе советско-германских переговоров 27–28 сентября 1939 г. Советскому руководству удалось полностью обеспечить свои интересы в Прибалтике и, учитывая настроения на Западе, избавиться от решения судьбы подавляющего большинства польского народа, переданного в сферу интересов Германии. Репрессивная германская политика в отношении поляков на оккупированных территориях стимулировала антигерманское движение, которое являлось потенциальным союзником СССР в случае войны с Германией. Как отмечает изучавший ситуацию в Польше после сентября 1939 г. Я. Гросс, "при советской оккупации отсутствовало чувство всепроникающего дискриминационного презрения сверхлюдей, которое так энергично излучали немцы. […] С Советской властью было легче сотрудничать, при нацистском правлении легче было встать на путь подпольной борьбы"383. Трудно не согласиться с мнением У. Ширера, считающего, что "Гитлер развязал войну против Польши и выиграл ее, но куда в большем выигрыше оказался Сталин, войска которого вряд ли произвели хоть один выстрел. Советский Союз получил почти половину Польши и взялся за Прибалтийские государства. Это, как никогда ранее, отдалило Германию от ее основных долговременных целей: от украинской пшеницы и румынской нефти, остро ей необходимых, чтобы выжить в условиях английской блокады. Даже польские нефтеносные районы Борислав, Дрогобыч, на которые претендовал Гитлер, Сталин выторговал у него, великодушно пообещав продавать немцам эквивалент годовой добычи нефти в этих районах"384.

Советский Союз и борьба за Скандинавский плацдарм

С началом Второй мировой войны Скандинавский полуостров приобрел важное стратегическое значение, определявшееся его геополитическим положением на стыке трех военно-политических лагерей, на которые оказалась расколота Европа. В 450 км западнее Скандинавии находится Англия, южнее расположена Германия, а с востока примыкает СССР: все они могли бы использовать ее как непотопляемый авианосец на Севере Европы и базу для военно-морских операций, что было важно для достижения преимуществ в борьбе за господство в Европе. Овладев Скандинавией, англо-французские союзники могли бы создать серьезную угрозу германскому флоту и важным военно-экономическим центрам северной Германии, а также держать под угрозой северо-западные районы СССР и контролировать выход советского ВМФ из Баренцева и Балтийского морей в Атлантический океан. Со своей стороны Германия получила бы возможность обеспечить свою промышленность поставками шведской железной руды, создать выгодную базу для военно-морской блокады своих западных противников, использовать Скандинавию как плацдарм для удара по северо-западным районам СССР и контролировать морские торговые пути между Англией и СССР. Советский Союз мог бы использовать Скандинавию в качестве базы для давления на Германию с севера и для действий на море против Англии и Франции.

Хотя вооруженные силы скандинавских стран были невелики (см. таблицу 9) и не рассматривались противоборствующими сторонами как серьезный противник, географические и климатические условия Скандинавского полуострова создавали существенные трудности для действий войск и требовали значительной подготовки. В военно-экономическом плане определенное значение для Англии и Германии имел экспорт леса и целлюлозы из Норвегии, Швеции и Финляндии, а также торговый флот Норвегии, Швеции и Дании, составлявший 11,1 % мирового торгового флота. Вместе с тем, в отличие от Германии, которая была в определенной степени привязана к поставкам шведской железной руды, для Англии, Франции и СССР экономическая ценность Скандинавии была менее значима. Поэтому определяющим для противоборствующих сторон было важное стратегическое положение полуострова, сулившее каждой из них большие преимущества в ведении войны. Однако специфика Скандинавского театра военных действий (ТВД) делала его районом периферийной борьбы, что в определенной степени сказывалось на действиях сторон385.

Положение скандинавских стран в межвоенный период определялось их вхождением в стерлинговый блок, тесными экономическими связями с Англией, Германией и США и традиционным нейтралитетом. В 1920-е гг. скандинавские страны были больше озабочены внутренними проблемами и взаимными спорами, и лишь в первой половине 1930-х гг. постепенно стала преобладать тенденция регионального сотрудничества. Общественно-политические симпатии скандинавских стран, в которых у власти с 1929–1935 гг. находились социал-демократические правительства, были на стороне Англии, а фашизм рассматривался как меньшее зло по сравнению с коммунизмом. По мере нарастания европейского кризиса скандинавские страны все больше замыкались в политике нейтралитета, к которой с декабря 1935 г. примкнула и Финляндия, отклоняя все предложения участия в коллективных действиях. Эта позиция вызывала недовольство СССР, одобрение Германии и использовалась Англией для обоснования ее политики умиротворения Берлина. В апреле — июле 1938 г. Норвегия, Швеция, Дания и Финляндия открыто заявили о своем неучастии в санкциях Лиги Наций. Несмотря на провозглашенную политику нейтралитета, "Финляндия опасалась России, Дания — Германии; Швеция не могла решить, кого же она больше должна опасаться; а Норвегия считала свое положение достаточно прочным, чтобы вообще кого-либо бояться"387.