будет. Сажусь за облупленный кое-где черно-золотой чайный столик напротив молодого человека. Этот хрупкий детский затылок не особенно подходит старшему группы – видимо, начальнику тех молодых ребят, которые сидят сейчас в храме. И его лицо, которое он поднял, распрямившись в ту самую минуту, когда я опустился на свое место, точно такое, каким его можно представить себе, глядя на затылок. Будто отполированная, нежная детская кожа. Мягкая линия подбородка – не поймешь, юноша перед тобой или девушка. Если бы не следы выбритых редких усов – губы совсем девичьи. Форма носа тоже неплохая. Правда, глаза странно-темные, диковатые, напоминают легко воспламеняющуюся нефть. И в то же время такие слабые мускулы… кажется, самое большее, на что он способен, – это нагонять страх на детей и командовать ими. Видимо, он был лисой, облеченной властью тигра. В таком случае со смертью братца он лишился опоры, на нем может сосредоточиться давняя злоба остальных, и сейчас самое подходящее время, чтобы по возможности выведать у него все, что меня интересует. Правда, если он, не имея мускулов, искусно владеет ножом да еще до безумия отчаянный парень, тогда не пропадет. С помощью насилия можно выдвинуться среди своих товарищей. Для спорта, для драки, для убийства требуются совершенно разные данные. Даже тигру не сравниться с голодной одичавшей собакой.
Хорошо, но все-таки какую цель преследовала женщина? Для чего хотела она познакомить меня с этим молодым человеком? Вряд ли это пришло ей в голову неожиданно и она не имела возможности или случая предупредить меня об этом. Такой же точно значок в виде молнии, какой носил покойный. Может быть, это эмблема организации, именуемой «Синдикат услуг Ямато». Коль скоро этого юношу называют старшим, не значит ли это, что ребята, выстроившиеся вдоль дороги, – караул, находившийся в непосредственном подчинении умершего?.. но постой, действительно значок этого молодого человека такой же, как у Раздвоенного подбородка, однако… нет, он точно такой же формы, как у него, но цвет другой… у этого голубой значок, а у Раздвоенного подбородка – ярко-красный… по возрасту тот, пожалуй, старше, но, видимо, цвет нужно понимать не как различие в возрасте или положении, а как различие в принадлежности к той или иной группе. Следовательно, группа покойного в том же «Синдикате услуг Ямато» была, возможно, самостоятельной организацией.
Чего же хочет женщина?
Здесь ли, на месте, пришла ей в голову эта мысль? Или, может быть, до последнего момента было нечто, заставлявшее ее опасаться нашего знакомства? А возможно, она решила, что ей удастся извлечь выгоду из этой встречи, воспользовавшись тем, что я не был к ней подготовлен?
– Старшие у вас меняются?
– Нет.
Бесстрастный, официальный тон, конечно напускной. Отсутствие выражения, – казалось, он выгладил и расправил мельчайшие морщинки страстей, чтобы уравновесить в себе абсолютное подчинение и абсолютный протест. Расположить к себе такого парня не в тюрьме, а в обычных условиях почти невозможно. Есть лишь один выход: сесть вместе с ним в тюрьму и бросить ему вызов в опасной игре «кто кого». Сейчас же такой возможности нет и…
– Трудно, наверно, и вам тоже – такая неожиданная смерть начальника группы…
– Трудно.
– Теперь вы сами будете возглавлять группу? Или, может быть, назначат нового начальника?
– Распустят, наверно.
– Почему?
– У босса было много сложностей с начальником нашей группы… Несовершеннолетних ведь легко выследить… будь то просто убежавшие из дому, будь то такие, из которых шайка кровь сосет… а уж как выследят – глаз не спускают, морока… дело с ними иметь хлопотно…
Ребята, убежавшие из дому… в сердце что-то оборвалось, даже дух захватило… значит, это ребята, убежавшие из дому?.. и тот был начальником группы в синдикате, использующем убежавших из дому ребят, и, значит, у него, естественно, была совершенно иная, чем у нас, точка зрения на него, человека, который исчез. Знала ли об этом женщина? Не исключено, что, зная все, она и решила познакомить меня с этим юношей.
– Я от имени всех прочел надгробную речь. – Может быть, из желания разрядить гнетущую атмосферу, он сел более непринужденно. И вдруг вызывающе: – Ха, я даже плакал. Начальник группы любил людей. Да, я плакал. Сколько ни делала налетов полиция, ни один из нас даже рта не раскрыл. И мы ни за что не хотим теперь домой возвращаться. А боссам невдомек… все любили начальника группы… прямо влюблены были в него… ну ничего, просто так это не пройдет…
– Но если известен преступник, нужно отправить его в полицию.
– Что вы глупости говорите? Его ведь убили-то по ошибке. Начальника группы застрелили из пистолета. А разве у тех рабочих были пистолеты?
– Кого же вы подозреваете?
– Ну знаете…
– А самый старший босс, наверно, не согласен?
– Может, он потому и пугает, что распустит нашу группу?
– А как же деньги, они будут и в дальнейшем поступать?
– Да, конечно, наши клиенты все первосортные. И потом, мальчики, те, которых вы видели на улице, тоже сто`ящие.
Я наконец с трудом начинаю постигать характер деятельности этой группы. Мне как-то не приходило в голову, что на парковке микроавтобусов у реки не было никого из этой группы… клиенты… сто`ящие мальчики… я начинаю понимать… группа мальчиков… торгующих собой… и тот человек – их наставник… и если все это делается достаточно ловко, никакой закон им не страшен… но далеко не каждый способен вести такое дело… если не быть с ними в одной упряжке, выполнять роль пастыря трудно… когда выгода не сочетается со склонностью, дело проваливается. Рассудив, я, кажется, начинаю понимать, почему такое тягостное впечатление произвели на меня эти похороны. Теперь никто не знает, что делать с этой группой. Потому-то начальство быстро ретировалось, оставив в качестве своего представителя управляющего. Одна лишь выгода не заставит этих обезумевших животных подчиняться новому начальнику. Если не быть человеком, способным вызвать к себе любовь этих юнцов и самому не любить их…
– Вы все прикреплены к определенным заведениям?
– Конечно. – Глаза его подозрительно сужаются. – С той компанией мы не имеем ничего общего. Вам, наверно, не понять… нет, конечно, не понять… сразу видно, что у вас к этому вкуса нет… члены нашего клуба все очень уважаемые клиенты… вы находите меня привлекательным? Глядя на меня, вы испытываете волнение?
– Да, вы красивый юноша.
– Ну а станете вы терпеть от меня побои? Станете пить мою мочу? Станете лизать подметки моих ботинок?
С трудом выдерживая его необыкновенно твердый, неподвижный взгляд, я ответил:
– Воздержусь, пожалуй.
– Ну вот. Одни грязные старики, мешки с деньгами… иногда актеры с телевидения – вот и