— Брок, скажи лекарям, что Хэла там по моему приказу.
Юноша повёл головой и помог ведьме зайти внутрь.
— Ему тоже станет плохо, — хмуро сказал Мирган, говоря о пареньке.
— Значит станет, — ответил Рэтар. — Бронару сообщи.
— Уже сообщил. Сказал, что в лекарской его ждём.
— Хорошо. Я в серый дом. Гент, — воин поднял на ферана взгляд, — в себя приходи. Ты мне нужен будешь, когда из корты придут.
— Придут? — Мирган скривился.
— Придут, — кивнул Рэтар и отправился к эйолу.
Уже в дверях ферана встречал взвинченный и обеспокоенный зарнийский эйол.
— Достопочтенный феран, я…
— Не смей мне сейчас ничего говорить, — прорычал Рэтар, перебивая его. — Дети где?
— Там, — эйол потупил взор и рукой указал в сторону одной из комнат, чтобы были в сером доме на случай, если кто-то останется там на ночлег.
— Говорил с ними?
— Нет. Ни я, ни кто-то другой, — смиренно ответил он, так и не поднимая глаз.
— Хорошо.
Рэтар зашёл в комнату и встретился с взглядами двух худеньких, маленьких девчушек, которые сидели на кровати и обнимали друг друга.
Первое, что бросилось в глаза — они были одеты не по погоде. На них были летние платья. Ноги были босыми. Но девочки были чистыми, можно даже сказать ухоженными, если бы не жутковатая худоба и синяки на открытых участках кожи рук, волосы у обеих были забраны под платки. Девочки были очень похожи одна на другую. Та, что была поменьше жалась к сестре, но взгляд не прятала. Кажется она была поражена, увидев перед собой Ретара. В других обстоятельствах ему бы показалось это забавным, милым и наверное вызвало невольную улыбку. Но сейчас он лишь тяжело вздохнул, взяв стул, поставил его перед девочками и сел.
— Ты знаешь кто я? — спросил он у старшей.
Она кивнула:
— Вы достопочтенный феран, — голос у неё дрожал, она говорила тихо, но было видно, что это не от того, что она тихая, а потому что или привыкла так говорить или боялась.
— Правильно. И я задам тебе и сестре несколько вопросов. Хорошо?
— Да.
— Только вот такое дело, — он склонил голову набок, — ты знаешь, что бывает за ложь ферану?
— Да. За ложь ферану — наказание, — прошептала девочка.
— Я не хочу вас наказывать, — проговорил феран. — Но я надеюсь, что вы не хотите мне лгать?
— Не хотим, — мотнула она головой и сжалась, потому что, как ему показалось, в её понимании сделала это слишком громко.
— Начнём с простого — как тебя зовут?
— Трива, — сказала она неуверенно, потом исправилась, — Трива Ганли.
— А тебя? — он посмотрел на младшую девочку.
Та сжалась, вцепилась в сестру посильнее, но глаз оторвать от ферана не могла. Впрочем такая реакция детей, да и порой некоторых взрослых, была ему понятна и привычна.
— Простите её, достопочтенный феран. Она очень мало говорит.
Он улыбнулся и кивнул.
— Ваха, — отозвалась девочка. — Меня зовут Ваха.
— Отлично, — подбодрил её Рэтар. — Блага тебе, Ваха.
Та кажется немного расслабилась и губ её коснулась слабая и робкая улыбка.
— Сколько тебе тиров, Трива? — продолжил он задавать вопросы.
Допрос детей в таких условиях был отвратительным занятием, но Рэтару ничего не оставалось. Ему придётся сделать это самому, чтобы девочек больше никто не спрашивал о том ужасе, который они пережили.
— Одиннадцать.
— А твоей сестре? — он перевёл взгляд на младшую девочку.
— Девять, — отозвалась Ваха.
Она храбрилась, как это делают очень часто дети, пыталась казаться взрослее, чем есть. Несмотря ни на что она оставалась ребёнком. Рэтар снова одобрительно кивнул.
— Сколько у тебя, Трива, сестёр, кроме Вахи?
Этот вопрос заставил старшую девочку занервничать. Она смущённо уставилась на свои руки, пальцы сминали друг друга. Феран взял её руки в свои.
— Трива? — феран заглянул ей в напуганное лицо. — Что с этим вопросом не так?
— Отец… он… он говорит, чтобы мы всем говорили, что нас в семье трое, — прошептала старшая девочка. — Правда нам некому это говорить, мы не выходим из дома. Но если вдруг кто-то спросит…
— Он просит лгать, — заметил Рэтар. — А мне лгать нельзя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девочка с пониманием закивала и подняла на него свои серкитовые глаза:
— У нас с Вахой ещё три сестры.
— Три? — уточнил Рэтар, напрягся. Неужели Гент ошибся и есть ещё одна девочка?
— Да, — кивнула Трива. — Тэма, Ная и Глита.
— И про каких говорить нельзя? — осторожно спросил феран.
— Про Наю и Тэму. Они сбежали. Тэма сразу после смерти мамы, а Ная совсем недавно.
— Он сказал, что они предали нашу семью, — добавила Ваха.
— А когда умерла ваша мама? — спросил феран, хотя знал, что старейшина корты скотоводов овдовел примерно три тира назад.
— Она умерла три тира назад, — подтвердила знание ферана Трива. — Мама не смогла родить нашего брата.
Рэтар кивнул.
— А знаешь сколько тиров твоим сёстрам?
— Знаю, — ответила она. — Тэме, когда она ушла, было шестнадцать и она прошла обряд благословения Анат и даже работала в корте. Нае скоро тринадцать и она должна была пройти обряд. А Глите двенадцать.
— Отец наказал Глиту? — спросил Рэтар, стараясь говорить спокойно, не меняя тона. Девочки грустно кивнули. — За что?
Трива замялась.
— Отец наказывает нас, когда мы плохо себя ведём, — вдруг сказала Ваха.
— Плохо?
— Да. Мы плохо можем приготовить еду, или убрать в доме, или постирать, — младшая девочка очень хотела казаться взрослее и значимее, поэтому сейчас говорила за сестру, которая явно понимала, что всего этого говорить не стоит, но при феране остановить сестрёнку не могла. — А ещё отец устаёт, а мы иногда очень громкие, но и если мы слишком тихие и он нас не понимает… А Глита плохо приготовила похлёбку.
— Глита часто бывает очень тихой. Она не правильно отвечает отцу, — добавила Трива.
Рэтару, уже когда увидел этих девочек, хотелось пойти и свернуть старейшине корты скотоводов шею. А ведь он даже не видел двух других. Феран взял себя в руки.
— Ещё пара вопросов. Я постараюсь задавать так, чтобы ты отвечала да или нет, хорошо? — обратился он к старшей.
— Да, — кивнула Трива.
Рэтар вздохнул и ему пришлось уточнить все подробности наказания самих девочек. На их ответы внутри ферана всё сильнее поднимался праведный и беспощадный яростный порыв уничтожить старейшину корты скотоводов, чтобы и следа от него не осталось.
Но больше всего выдёргивало то, что Трива боялась навредить отцу. Боялась, что отвечая на вопросы делает ему плохо.
Феран нахмурился, потёр глаза.
— Трива, ты знаешь, что все дети от пяти тиров и до тринадцати, или до вступления в корту, являются детьми ферана по закону ферната, по закону элата? — он посмотрел на младшую девочку, потом вернулся к старшей. — Вы под моей защитой.
Она подняла на него глаза, полные какой-то странной смеси страха и ожидания.
— Вы не вернётесь в свой дом, — проговорил феран и видел, что девочки испугались. — Сегодня вас заберут. А отец ваш будет наказан, потому что в моём фернате, в нашем фернате, в Изарии, так нельзя обращаться ни с кем, тем более с детьми. Это понятно?
— Это потому что я сказала, — спросила Трива с невообразимым сожалением.
— Нет, потому что он обидел вас, обидел Глиту, — Рэтар хотел сказать, что они нашли и Наю, но потом остановил себя, потому что дети эти и так пережили невыносимое количество боли, чтобы добавлять им ещё. — Это не зависит от твоих слов, милая. Ты могла бы промолчать, но наказание для человека причиняющего намеренный вред другому человеку справедливо и неотвратимо. И я считаю, что как отец ферната, я имею право и я должен наказать вашего отца, потому что он, в отличии от вас, действительно виноват.
Она всхлипнула.
— А куда нас заберут? — оживилась Ваха, видимо не до конца понимая происходящего.
Рэтар посмотрел на неё, улыбнулся.
— Там теплее, чем здесь, там много других детей, — ответил феран. — Скорее всего какое-то время вы будете жить в большом доме, а потом вам найдут семью. Я не могу к сожалению пообещать, что тебе там понравится, потому что понимаю, что вам, несмотря ни на что, будет хотеться домой. Но я обещаю, что вы будете вместе.