При основании колоний распространенной практикой Аккада, а впоследствии Ассирии было установление одной колонии, «ответственной» за определенную группу колоний и стоящей по своему статусу выше остальных. Правитель такой колонии юридически был представителем царя Ассирии, и от него зависели правители всей группы колоний. Сложные связи колоний разных уровней между собой и колоний с метрополией регулировались путем дипломатической переписки их правителей или представителей последних.
Подобная специфика участников международных отношений древнего периода оказывала влияние на их особенности как субъектов международного права того времени и на институт международной правосубъектности в древний период в целом.
Для вассальных отношений была характерна четкая дипломатическая форма обращений, лексику которой сложно спутать с любой другой формой обращения при другом типе международных отношений. Как, например, в обращении царя Катны Акиззи к фараону Аменхотепу III: «Так говорит к Наммуриа, сыну солнца, моему господину. Так говорит Акиззи, слуга, семь раз я падаю к ногам моего господина…Я есть твой слуга. Я иду путем моего господина, я не отойду от моего господина. С того времени, как мои родители были слугами, эта земля есть земля Катна, и город, и Я принадлежим моему господину»[353].
Неверно было бы сравнивать данную систему неравноправных взаимоотношений государств с феодальной системой эпохи Средневековья. В рассматриваемой системе сохранялся принцип потенциального равенства, а различия в статусе имели характер экономической зависимости и, как правило, возникали по обоюдному соглашению. Например, отношения древнего Египта с его вассалами преимущественно базировались на соглашении, добровольном для обеих сторон, причем обе владели достаточной международной правосубъектностью для его заключения[354]. Точно так же и отношения других крупных государств, например Вавилона, Ассирии или Митанни с зависимыми от них меньшими образованиями закреплялись договором, в котором четко предусматривались обязанности сторон. Вместо этого в эпоху Средневековья вассально-феодальные отношения характеризовались полной зависимостью вассала от своего сюзерена при отсутствии у первого международной правосубъектности. Однако некоторые исследователи древнего международного права, отмечая «отсутствие равноправных отношений между суверенными государствами» в тот период, утверждали, что «межгосударственные отношения в то время не создавали отношений международных», несмотря на то, что принципы, которые их регулировали, «в основе своей были теми же, что и сегодня»[355].
Поэтому как неверным является сравнение «отношений вассалитета и международного протектората, которые существовали между большими монархиями и соседними мелкими образованиями», с феодальными отношениями периода Средневековья[356], неверным является и сравнение института международной правосубъектности в эти периоды. Правосубъектностью различного объема обладали все древние государства и государствоподобные образования вне зависимости от своего международного статуса, тогда как она фактически отсутствовала как таковая у зависимых образований Средневековья. Одной из причин разнообразия субъектов древних международных отношений был их объект – на протяжении истории участники этих отношений стремились пополнить отсутствующие в их собственном распоряжении различные ресурсы – экономические, политические, военные, идеологические и т. д.
Особенности международных отношений определяются потребностями и интересами их участников. Многие участники древних международных отношений были экономически несамодостаточными, как правило, в силу своего географического расположения. Поэтому едва ли не основной причиной налаживания между ними отношений была экономическая потребность, которая стала проявляться еще на ранних стадиях. «Экология поселений, – замечает Е. Антонова, – даже в пределах небольших территорий не могла быть абсолютно идентичной. Их обитатели находились в условиях неравной обеспеченности ресурсами, что вызывало потребность в обмене»[357]. Это обстоятельство способствовало осознанию всех вообще отношений между государствами, в том числе и сугубо политических, как отношений обмена. Так, «обмен бесспорно влияет на основной принцип взаимности»[358]. Из требований торговли вышел основной постулат международных отношений – идея взаимности отношений, их по возможности взаимовыгодного характера. Принцип «то, что дают, нужно соответственно оплатить» стал ключевым для международных отношений того периода и повлиял на формирование разных институтов межгосударственного общения, в том числе и правовых. Идея взаимности в отношениях между государствами породила принцип равенства их участников, принцип правовой взаимности и стала основой большинства принципов международного права. Особенно ярко этот принцип проявился в отношениях между государствами древнего Ближнего Востока и Малой Азии, что и зафиксировано в политической и дипломатической переписке их правителей.
Порожденные экономической несамодостаточностью государств, международные отношения призваны обеспечить удовлетворение именно тех потребностей их участников, которые последние не могут удовлетворить собственными силами и ресурсами. Одними из первых возникают институты торговли. Поэтому отношения, возникавшие между древними странами, редко носили широкомасштабный по содержанию характер, а чаще касались именно того количества вопросов, которое необходимо было решить в процессе взаимодействия. Этим и обусловливается отличительная черта древних международных отношений – их утилитарность, направленность на удовлетворение ежедневных практических потребностей их участников. Международные отношения стран индийского региона завязывались вокруг политического объединения или военного завоевания отдельного мелкого, политически несамодостаточного царства; китайского региона – вокруг борьбы царств за контроль над торговлей наиболее дорогостоящими землями; ближневосточного региона – вокруг выгодных экономических позиций (приоритета в торговле ради обеспечения потребностей в ресурсах).
Окрепшие таким образом крупные державы Древнего мира использовали международные отношения с целью усиления своего положения на международной арене. Такой была, например, политика Египта в Палестине, нуждавшейся в полезных ископаемых. Торговые отношения с ней (преимущественно односторонние выплаты Палестиной дани или снабжение товарами – что является характерным для типа отношений «вассальное государство – метрополия») велись с целью установления контроля над важной геостратегической территорией: «Египет не преследовал экономического интереса, завоевывая Ханаан, а если и преследовал, то он был незначительным… зато играло географическое расположение Ханаана роль моста между Египтом, Месопотамией и Ливаном. Настоящий интерес Египта в Ханаане заключался в контроле над главными торговыми путями, которые вели к коммерческим центрам в Месопотамии»[359]. Это же выгодное положение египетского вассала делало его важным центром сбора информации для метрополии[360].
Будучи порождены факторами экономического характера, межгосударственные отношения того времени направлялись почти исключительно на разрешение тех или иных конкретных проблем (получение сырья, контроль над сухопутной или морской торговлей, торговыми путями, импорт ресурсов) и редко имели целью широкомасштабное по содержанию и долговременное сотрудничество между государствами. Особенностью древних международных отношений был их (1) преимущественно двусторонний и (2) партикулярный характер, поскольку удовлетворение своих экономических потребностей государства могли наиболее эффективно обеспечить посредством двустороннего обмена. А это – заключение специальных договоров, ведение активной торговли, в том числе, на дальние расстояния (археологические находки свидетельствуют о существовании морской торговли в государствах Месопотамии еще в 4-м тысячелетии до н. э.[361]), дипломатические средства, переговоры, династические браки и т. п. Таким образом, вывод ученых, специально занимавшихся исследованием древних международных отношений, таков: «Факторы, которые даже на самых низших ступенях цивилизации вынуждали племена и народы объединиться, кроме магических и религиозных празднеств, были теми же, что преобладают в дипломатии и сегодня, – это интересы торговли»[362].
Одной из первых форм более-менее развитого и систематического общения государств были торговые экспедиции. Они посылались преимущественно на дальние расстояния для восполнения дефицита тех или иных товаров в государстве. Например, «полезные ископаемые, которые требовал Египет, поставлялись королевскими экспедициями, организованными казначеем (в них включались переводчики для обеспечения их функций в других странах)»[363]. Эти экспедиции имели двойственный характер и рассматривались не только как сугубо экономические, но и как политико-дипломатические акции. Как правило, такие делегации разделялись по уровню, гарантиям безопасности и политическим функциям на те, которые посылались в соседние страны, и на те, что отправлялись на далекие расстояния, в том числе в другие регионы.