живота, волосы небрежно заколоты на затылке. Судя по ее виду, она в ярости. – Ты действительно живешь в пещере, Мин-Мин, или просто так выглядишь?
– Ой, отвали, крутышка. Я забрела в Громаду по колено, и между моими бедрами был зажат самый настоящий черный дикарь…
– Ты что, сегодня ни разу не смотрела новости? – возмущается Крошка, одна из самых давних моих сотоварищей.
Ее полные щеки раскраснелись, так она спешила добраться сюда. Когда позвонил Севро, Крошка со своим мужем Клоуном были на полпути к морю Паров – они собирались провести отпуск с детьми на курорте.
– Не-а. – Мин-Мин вздыхает. – Я аналоговая, детка. Мне на хрен не нужна сенсационная чернуха про психованных козлов, насилие и поджоги на Марсе. Меня от этого мутит. – Она приглаживает свой ирокез. – Это вовсе не на пользу.
Севро швыряет свой датапад Мин-Мин с такой силой, что тот едва не впечатывается ей в лицо. Мин-Мин ловит его и переворачивает, что-то бормоча себе под нос. Когда она видит заголовки, ее глаза расширяются.
– Гребаный ад!
– Что мне хотелось бы знать, так это кто из вас настучал, – замечает Виктра.
– Да, очень прошу, пусть этот человек встанет, чтобы мы могли пырнуть его в селезенку! – вспыхивает Севро. – Это могло дойти до Танцора единственным путем: если кто-то из вас трепался об эмиссарах. Если вы болтали с шлюхой, докером, вашей гребаной мамочкой – сейчас самое время сознаться.
Никто не встает.
– Я доверяю всем в этом зале, – заявляю я, ведь именно это им нужно услышать. И заведомо лгу, поскольку утечка наверняка исходила от кого-то из них. Сефи? Она не полностью поддержала меня. Неужели она настолько устала от войны? – Не знаю, кто донес про эмиссаров, но это не один из вас. Вы все осведомлены о том, что Повелитель Праха рассчитывал заключить мирные соглашения. Сенат вскоре согласится на перемирие, временное прекращение огня, чтобы обсудить условия возможного мира. Я уверен, что это уловка Повелителя Праха.
– Да, черт возьми, так оно и есть, – подтверждает Севро.
– Ему известно, что наше подразделение сейчас дома, и он хочет выиграть время для перегруппировки сил вокруг Венеры. Все вы знаете, чего я сейчас боюсь. – Я вызываю голографическую карту и иду вдоль нее, проводя пальцем по астероидам. – Я боюсь драконов. Раа придут. Возможно, не сегодня. Возможно, не завтра. Но однажды Ромул нападет. Мы должны взять центр под свой контроль, прежде чем это случится. Если мы оставим Повелителя Праха в живых, то окажемся между двумя врагами. Нам не победить.
– Они никогда не сражались вместе, – говорит Виктра. – Может, они и ненавидят тебя, но я знаю этих лунатиков. Даже заложники, которых брала Октавия, с самого рождения ненавидели Повелителя Праха. Никогда ничего не забывали. Никогда не прощали.
– Им не обязательно сражаться вместе, – произносит Сефи. – Им достаточно сражаться против нас.
Разумеется, при тех потерях, какие понесли черные на Меркурии, ей не нравится такая перспектива. Тогда почему же ее сенаторы не поддержали меня?
Я продолжаю:
– Сенат, очевидно, полагает, что я – препятствие на пути к миру. Они назвали меня поджигателем войны. На данный момент они утверждают, что я больше не лорд-император. Думаю, вскоре будет выдан ордер на мой арест.
– Если уже не выдан, – еле слышно бормочет Севро.
– Танцор – мерзавец! – негодует Ронна.
Пока она жила в тайном городе Тинос, Танцор был ей все равно что дядя. Она стискивает кулаки, разгневанная его предательством.
– Нет. Танцор – хороший человек. Он делает то, что считает правильным, используя инструменты, которые у него под рукой, – возражаю я. – Теперь наша очередь сделать то же самое.
– Какие будут приказы, босс? – оживляется Мин-Мин. – Ты только икни – и Седьмой возьмет сенат штурмом и распнет любого эльфика, который косо на тебя посмотрит.
– Да, черт побери! – поддерживает ее Клоун. – Сенат коррумпирован сильнее, чем синдикат. Надо пойти туда и распустить его. Провести новые, честные выборы.
– И что? – не соглашается с мужем Крошка. – А до того Дэрроу будет править как самодержец? Не мели чепухи. Если это случится, республике конец. – Она жалобно смотрит на меня. – Неужели Виргиния ничего не может сделать? Наверняка же она не позволит выдать ордер на твой арест!
– Конечно, она ничего не может сделать, – отвечает Виктра. – Правит большинство, если только она не использует чрезвычайные полномочия. Но стоит ей это сделать, и «Вокс попули» поднимет крик о тирании и проголосует за импичмент. Ты видела улицы в последнее время? Толпа поддержит эти требования, особенно если народ убедят, что «Вокс» положит конец войне. На Венеру всем плевать.
– Но Виргиния же правительница! – удивляется Ронна.
– У нее осталась лишь одна десятая прежней власти. Глупая львица помогла написать законы, которые лишили правительницу большей части силы. Говорила я ей не делать этого… – Виктра вздыхает. – Идеалисты никогда ничему не учатся.
Холидей беспокойно ерзает на своем месте у стены.
– Не может быть, чтобы ты реально думал о насилии, Дэрроу. Если ты мобилизуешь Седьмой, против тебя направят домашние легионы.
– Кто? – спрашивает Виктра. – Какой генерал выступит против нас?
– Вульфгар, – говорит Холидей. – И именно он придет арестовывать тебя, Дэрроу.
– Патриотически настроенный идиот, – бормочет Мин-Мин. Она поворачивается к Сефи. – А ты не можешь обуздать его, большая леди? Ты же у них вроде королевы.
Сефи не удостаивает ее вниманием. Взгляд черной прикован ко мне.
– Да бросьте, – хмыкает Виктра. – Лица половины людей в этом зале отчеканены на монетах. Остальных увековечили в камне. Какую бы армию ни послали против нас, она станет нашей. Любому противнику достаточно взглянуть на Сефи и Дэрроу, и он обмочится.
Она что, не видит, как Сефи смотрит на меня?
Виктра с широкой улыбкой поворачивается ко мне:
– Дорогой, я предлагаю всем нам посетить мирные переговоры. Устроить небольшую вечеринку. А как только этот мнимый святоша, сморчок Танцор, окажется в камере, мы дадим Повелителю Праха наш дипломатический ответ и пошлем ему в коробке голову Юлии из дома Беллона, набив ей рот виноградом. Или вынем ее глаза и заменим их змеиными головами. Или яйцами Танцора, если ты сочтешь это более уместным. Мы можем проголосовать! В конце концов, у нас демократия.
Она улыбается тем, кто кивает в такт ее речам, но больше половины присутствующих прячут глаза или нервно поглядывают друг на друга. Они не готовы выступить против сената. Никто не хочет гражданской войны.
Холидей озвучивает их несогласие:
– Я прошла с тобой через ад, Дэрроу. Но не проси меня участвовать в бунте. Я верю в республику. Человеку нужно во что-то верить. Если завтра ты промаршируешь по