— Больше не могу помогать.
— Почему? — разочарованно спросила Эрта.
— Потому, что ты сводишь меня с ума.
— Как это?
— Я не знаю.
— Ты меня хочешь, — вслух определила его ощущения она.
— Очень, — подтвердил он ее вывод.
— Я тоже тебя хочу. Хочешь прямо сейчас?
— Да.
Эрта потянула вниз застежку униформы.
Он остановил ее, прижав ее руку своей и не давая ей двинуться дальше:
— Нет. Я хочу, но не так.
— А как?
— Еще не знаю.
Она развернулась к нему лицом, и подняв голову, посмотрела на него. Он тоже смотрел на нее. Она не понимала. Он хотел ее, и она его хотела. Но, он одновременно и хотел, и не хотел. И она не могла понять, что именно он хочет и чего не хочет. И она не знала даже в каком направлении ей нужно искать ответ. Ульрих глубоко вздохнул, сбрасывая с себя напряжение, и поднялся. И протянул ей руку, чтоб помочь встать:
— Нам надо ехать.
— Да, — прекращая искать ответы, согласилась Эрта, начиная собирать вещи.
Оказавшись на Громе, в самом своем любимом и удобном положении, — в его руках, она расслабилась и заснула. Ей ничто больше не мешало и не беспокоило.
Когда она проснулась, разбуженная серьезным изменением в постоянстве движения, Гром стоял на месте, перебирая ногами. Стоял уже минут десять. Ульрих сидел, не двигаясь, обнимая ее уже двумя руками. Она заметила, что он завернул ее своим плащом. И ей это было приятно. Комфорт ей был не нужен. Но сейчас ей показалось, что именно этот комфорт ей был необходим. Она подумала, стоит ли ей сейчас открыть глаза, или еще минут десять полежать в тепле его рук, не двигаясь и не изменяя ритма своего дыхания, чтобы он не заметил ее пробуждения. Она подумала, что если бы она спала еще сутки, он бы сутки так и сидел, не двигаясь. Но потом, она устыдилась своего эгоизма и открыла глаза, встретившись с его взглядом.
— С пробуждением, — полулыбнулся ей он.
— Спасибо. — прошептала ему она.
— Могу я тебя попросить о чем-то важном и, возможно, сложном для тебя?
— Можешь.
— Не сообщай моей семье сразу, что ты убийца, пожалуйста. Лучше им вообще это не сообщать без серьезных на то причин.
— Почему?
— Потому что у нас это не профессия, а определение. И не слишком достойное.
— Меня это не волнует.
— Я понимаю. И меня не волнует. Но, это будет не совсем прилично.
— Хорошо. Я понимаю. Не скажу.
— Едем? — улыбнулся он.
— Едем, — подтвердила она.
Ульрих высвободил одну руку и взял поводья Грома, пуская того шагом по утоптанной дорожке, которая уходила к каменным стенам большого замка.
Оказавшись во дворе своего дома, он велел ей оставаться верхом и спрыгнул с Грома. Потом он скрылся внутри здания. Эрта посмотрела вокруг. Кардинальных отличий с замком Акселя фон Мэннинга она не нашла. И посчитала столь незначительную новизну недостаточно интересной, чтобы задерживать на ней свое внимание. К тому же, она еще успеет на нее насмотреться. Сейчас она хотела запомнить себя на Громе, все свои ощущения. Ведь неизвестно, когда они еще встретятся с вредным конем, и когда она еще сможет побыть его всадницей, которых Гром, судя по всему, терпел на себе не часто. Начавшие собираться во дворе слуги, при виде ее пораженно перешептывались и хихикали.
Ульрих появился во дворе. Но, не один. Его сопровождали две женщины и мужчина. Судя по одежде, это были хозяева дома. Одна из женщин была очень молодой, чуть старше Ульрике и красива красотой юности. Его сестра, подумала Эрта. Мужчина и другая женщина были практически ровесниками и оба показались ей очень красивыми. Еще, она подумала, что они и внешне, необъяснимо, очень похожи друг на друга.
Молодая женщина, закончив разглядывать Эрту, презрительно воскликнула:
— О боже! Брат, в каком зверинце ты ее нашел?!
Взрослая пара молчала, разглядывая прибывшую. Они еще не удовлетворили своего любопытства. Ульрих опередил свою семью и, подойдя к Эрте, снял ее с Грома, затем он сказал:
— Эрта, та юная дама, которая только что столь несдержанно выразила свои эмоции по поводу гостей в этом доме, моя сестра Минерва.
— Минерва, эта дама — моя подопечная и некоторое время она проведет с вами. Надеюсь, что мне не придется краснеть за недостаток приличий у нашей семьи.
Минерва поджала губы и сухо сказала:
— Рада знакомству.
Элементов своей радости, при этом, никак не обнаруживая.
Эрта выпрямилась и склонила голову в жесте приветствия Корпуса Убийц.
Когда она подняла голову, Ульрих уже представлял ее старшим:
— Отец, Кристина, это Эрта, моя подопечная. Надеюсь, вы будете добры к ней в мое отсутствие.
— Эрта, это мой отец барон Марк фон Бонненгаль и его жена, Кристина.
Эрта вновь вытянулась в приветствии и, подняв голову, произнесла:
— Эрта.
Отец Ульриха, молча, откровенно восхищался ею. Мачеха улыбнулась:
— Здравствуй, Эрта. Наряд амазонки — это, конечно, очень красиво. Но, думаю, тебе стоит переодеться в нечто более подобающее этому месту. С удовольствием помогу тебе выбрать новый наряд из того, что у нас имеется. И можешь называть меня Криста.
Эрта дружелюбно улыбнулась:
— Благодарю. С удовольствием приму Вашу помощь, но могу я остаться в своем наряде хотя бы до вечера?
Мачеха рассмеялась и согласилась:
— Он так дорог тебе? Конечно, оставайся, до вечера.
— Рад принять тебя в своем доме, Эрта, — обратился к ней отец Ульриха, — мы сейчас будем обедать, и приглашаем тебя присоединиться к нам. А пока, пусть Ульрих тебе тут все покажет.
— Благодарю. — просто ответила ему Эрта.
Потом они все ушли.
— Начнем с конюшни? — улыбнулся ей Ульрих, когда она повернулась к нему?
— Мне все равно, — повела плечом Эрта.
Когда они обошли все более-менее важные объекты, они вернулись на конюшню, где Ульрих начал готовить Грома к отъезду.
— Ты уедешь сегодня? — спросила она.
— Да. Обедать я тоже не буду.
— Меня ждут в монастыре. Я уехал без предупреждения, — объяснил он.
— Ясно.
Повисло неловкое молчание.
— Ты что-то хочешь сказать? — наконец, спросил он.
— Мне придется ходить в платье?
— А ты не хочешь?
— Я могу ходить в чем угодно, не в этом дело. Просто, мне немного… страшно.
— Да ну? — изумился Ульрих — я думал ты ничего не боишься
— И чего же страшного в том, чтобы ходить в платье? — продолжал изумляться он.
— Да не в платье дело. В этом доме. В тебе. И не то, чтобы боюсь, просто все это для меня непонятно. Зачем я здесь?
— А ты не хочешь быть здесь?