Читать интересную книгу Агент Тартара - Борис Иванов

Дело шло споро и быстро. «Я еще покажу класс Шишелу», — не без гордости подумал Кэн, поднимая металлопластиковую крышку первого из вскрытых контейнеров.

«Странно, — подумал он, рассматривая в свете фонарика устройство нехитрого замка и продолжая беспечно насвистывать. — Это-то зачем? Вот эта вот ручка. Чтобы открывать этот гроб изнутри?»

Он перевел луч света на содержимое контейнера. И сразу перестал свистеть.

«Гос-с-споди! — с чувством глубокого отвращения произнес он. — Да это и впрямь гроб! Боже, какой прокол!»

Это действительно был гроб.

Точнее, его «грузовой оболочкой».

В собственно гробу, выстланном черным бархатом, сложив руки на груди, покоился соответствующим образом обряженный и бледный, как полотно, детина. Рожа его — и без того отменно гнусная — в зеленоватом свете фонарика выглядела просто ужасно. Глаза мертвеца были плотно закрыты.

Кэн отступил на шаг назад. И споткнулся о другой контейнер. Чертыхаясь и ощупывая свежеобретенную шишку на затылке, он поднялся на ноги и, постояв несколько минут в озадаченной позе, без особого энтузиазма принялся колупать второй контейнер — тот, что столь оплошно подвернулся ему под ноги.

Не то чтобы он питал надежду найти там что-либо, кроме второго покойника, — нет! Убедиться в провале сегодняшнего рейда требовала просто профессиональная добропорядочность. Этика воровского мастерства.

Через полчаса все шесть контейнеров стояли открытые и являли взору Кэна Кукана свое малоприятное содержимое.

«Молодцы как на подбор», — пробормотал себе под нос Кэн.

Теперь он понял, что напомнил ему с первого взгляда этот небольшой грузовой отсек.

Кладбищенский склеп!

«Так вот ты кем, падла, оказался! — умозаключил Кукан. — Не страховой ты агент, а похоронный!»

Он почесал в затылке. И тут же отдернул руку — про шишку-то он позабыл!

«Это ж кому такая моча в голову могла ударить? — прошептал он с досадой. — За миллионы километров, куда-то на Чур тащить покойников? Вместо того чтобы проститься с ними в ближайшем крематории?»

И тут же ухватил эту мысль за хвост. За коротенький, скользкий, но вполне конкретный хвост.

В самом деле, подобную перевозку мог позволить себе только полный идиот. Являющийся к тому же миллионером.

Ну ясно: миллионеру любая блажь позволена. Однако...

Кэну вдруг сразу припомнилось многое.

Ну, например, то, что покойник сам является неплохим контейнером для разного рода товаров, предъявлять которые на многочисленных таможнях вредно для здоровья. Например, для экзотических, не синтезируемых в местах доставки наркотиков, для драгоценностей, оружия, антиквариата и для всякой прочей ерунды, которой иногда обмениваются между собой политики и мафиози. Правда, только очень глупый и ленивый таможенник мог обойти вниманием такой экзотический груз и не засунуть покойника в интроскоп, но... Но находились и такие, которые заглатывали наживку и из уважения к скорби родственников покойного пренебрегали обычной процедурой досмотра. Невероятно, но факт — даже среди тертых калачей таможенного дела встречается немало сентиментальных дурней

А иным мастерам своего дела удавалось использовать такой вот своеобразный «материал» так, что никакая таможня не могла просечь. Кэну был памятен случай, когда Боб Кизи пропитал труп неизвестного, которого выдавал за своего покойного дядюшку, драгоценной смолой дерева ра с Террамото и, провезя его через пять таможен, на Океании благополучно вытопил из него весь драгоценный продукт. Прибыль, помнится, была огромной.

А эти жмурики летели на Чур. Странное, очень странное место предназначения...

Кэн нагнулся над первым из своих новых знакомых и стал внимательно рассматривать его. Конечно, надругательство над трупами было делом для него необычным и вызывающим рвотные позывы, но дело надо было доводить до конца.

Только сейчас он разглядел, что покойник был оплетен, словно паутиной, еле заметными, но чрезвычайно густыми белыми нитями и потому напоминал куколку какого-то насекомого. Готовящегося вылупиться на свет.

Кукан сглотнул ставшую горькой от отвращения слюну и уставился на своего безгласного партнера.

— Ну как насчет небольшой аутопсии? — задал он ему риторический вопрос

Покойник молча открыл глаза.

И в них был Желтый Огонь!

* * *

Заверещав нечеловеческим голосом, Кэн Кукан всей свой массой мгновенно крутанулся вокруг оси и ломанулся назад — в проем двери. Промахнулся, рассек скулу о титановый косяк и, поднимаясь на ноги, узрел нечто, уж и вовсе несусветное: мертвецы один за другим, словно исполняя какой-то старинный ритуал, подчиняясь какому-то — им одним слышимому ритму, — начали двигаться. Вскинули над краями гробов руки. Вцепились ими в металл контейнеров. Подтянулись и сели. И в том же странном ритме — один за другим — повернули к Кэну свои одинаковые, желтым, гнойным пламенем горящие глаза...

Кэн взвыл, тихо и отчаянно, не в силах отвести взгляда от этих желтых огней, а потому, чуть ли не сворачивая себе шею, принялся вслепую нащупывать косяк двери. А в дверном механизме, приведенным в действие то ли ударом Кэновой скулы, то ли его неосторожными, шарящими движениями, запел сервомотор, и дверь начала медленно скользить вниз, отсекая кошмарный мирок ожившего склепа от окружающей реальности.

Хрипя что-то вроде «Подождите, подождите, ребята!», Кэн предпринял тщетное и совершенно дурацкое усилие — он попытался вручную остановить движение стальной шторы. И тут на него и на всю маленькую вселенную «Саратоги» обрушилось какое-то подобие мягкого, беззвучного толчка.

Невесомость.

Кэн напрочь забыл, что именно в шесть утра корабль переходит в режим свободного полета. Сейчас ему было не до этого. Вместе с невесомостью на него обрушился новый кошмар: словно выброшенные из своих последних прибежищ, все шестеро мертвецов выпрямились и начали, теперь уже стоя, «всплывать» над гробами, не сводя Желтого Огня своих взглядов с дерзкого нарушителя их покоя. Белая паутина, спеленавшая их, рвалась с зыбким электрическим потрескиванием. Затхлый воздух наполнился запахом озона. Вывалившийся из рук Кукана фонарик повис в воздухе и начал медленно вращаться, описывая своим лучом причудливые кривые и тем только усиливая ощущение потусторонней жути.

Уже не хрипя, а просто тихо подвывая от ужаса, Кэн умудрился сделать нечто невероятное: задом наперед выскользнул сквозь стремительно сужающийся проем двери и даже в самый последний момент успел молниеносным движением руки выхватить из отсекаемого пространства свой плавающий над самым полом футляр с набором отмычек.

Дальнейшее помнилось смутно. Только сплошная вереница дверей, соединяющих отсеки «Саратоги», которые он преодолевал почти машинально, одну за другой (каждый раз на это уходила вечность), то и дело пугливо оглядываясь на предыдущую, за которой ему всякий раз чудился скрежет мертвых ногтей по металлу и немая, потусторонняя ярость его жутких преследователей. Окончательно Кэн пришел в себя, только когда вернувшаяся вдруг сила тяжести бросила его на шершавое покрытие пола. Возвращение собственного веса лишило его сил и превратило буквально в ошалевшую от страха каракатицу. Туннель, который ему предстояло преодолеть, чтобы выбраться в следующий отсек, превратился теперь в колодец, преодолеть который показалось ему невозможным.

Непослушные пальцы срывались с вваренных в металл скользких стенок скоб. Дважды он мешком летел вниз, в кровь разбивая локти и колени, но наконец добрался до верхнего люка. Отворил его, выбросился в верхний отсек, задвинул за собой ставшую дьявольски тяжелой крышку и без сил растянулся на ней.

Несколько мгновений, а может быть, целую вечность он лежал неподвижно. Потом услышал над собой странный звук. Глухое, утробное рычание. Он поднял голову и увидел Псов.

* * *

Похоже, мисс сопровождающая слегка загрустила, предвидя скорое расставание со своими подопечными. По крайней мере, она впервые за много дней позволила себе побыть вдали от них, не вмешиваясь в их мальчишечьи дела, а заодно вознаградить себя за долгое воздержание от греха табакокурения, предаваться которому в присутствии несовершеннолетних ей было не с руки.

Впрочем, удаленность от предмета ее постоянных забот была весьма относительна. Пребывая на круговом помосте «картинной галереи», она легко могла видеть всех трех мальчишек и их Псов, озабоченно копошащихся вокруг закрытого прозрачным пластиком бассейна.

Как и почти все дальнобойные лайнеры, снующие между Тридцатью Тремя Мирами, «Саратога» в прошлом являлась «боевым кораблем Федерации». После списания «на гражданку» по причине быстрого морального устаревания она лишилась вместе с уймой другого боевого оснащения типовой коллапс-пушки, занимавшей место точно по оси корабля. «Космотрек» не нашел ничего лучшего, как соорудить в образовавшемся цилиндрической формы зазоре несколько галерей. Одна из них была музеем «Саратоги». Там можно было полюбоваться портретами самых прославленных ее пассажиров — с их автографами, разумеется, — и видами Миров, в которые сия гордость «Космотрека» когда-либо доставляла своих пассажиров. Другие галереи украшали представители флоры разных Миров, копии различных произведений искусства и прочая забавная для скучающих пассажиров материя. Условное дно этого цилиндра превратили во «внутренний дворик» — смесь спортзала и солярия. В этот ранний час там никого не было — только мальчишки и Псы. Зато в «картинной галерее» появился еще один посетитель. После нелегкого разговора с Гильде агента на контракте одолело некое подобие бессонницы. Точнее, сон приходил к нему, но сон рваный, заполненный странными видениями и воспоминаниями о том, чего не было и быть не могло. Утренний «толчок» невесомости окончательно выбросил его в унылую и непонятную действительность предпоследнего дня полета. Поняв, что заснуть ему уже больше не удастся, Ким отправился под душ и сушку, затем натянул на себя нечто полуспортивное и отправился побродить по пустым галереям в надежде на то, что созерцание прекрасного наведет его на хоть сколько-нибудь продуктивные мысли. Начать он решил с каргин.