сам нетерпеливо за дверью маялся в ожидании появления вашей мамы. Нервничал, жуть прям! А сейчас вот по другую сторону баррикад оказался и нарочно оттягиваю время, нервируя жениха.
Мечтам о тихой скромной свадьбе сбыться было не суждено — слишком большая была семья у Маши. Клан, как прозвал их Ярослав. Теперь он сам стал его неотъемлемой частью. И, кажется, ему самому это нравилось.
— Ты счастлива? — Пока Ярослав отвлекся, чтобы уделить внимание своим родственникам, Маша подошла к родителям. Мама обняла ее и прижала к себе, прямо как в детстве, а папа обнял их обеих разом.
— Да, — выдохнула Маша, не сводя влюбленных глаз с мужа.
— Не будешь ни о чем жалеть?
Жалеть?
Это решение далось ей очень нелегко. Маша ужасно переживала, даже срывалась порой. Сделать выбор было трудно. Разве можно было так просто оставить дело, которым жила и дышала с детства, отдавая всю себя без остатка? Хотелось достичь новых высот, так как силы и желание бороться никуда не пропали. Она готовилась к соревнованиям, пожалуй, даже так, как еще никогда раньше. Глядя на своих юных соперниц, осваивала новые элементы, усложняла программу, и это давало положительные результаты. Только вот то, что с легкостью получалось у пятнадцатилетних фигуристок, ей уже давалось с большим усилием. Ее время уходило, и старые травмы все чаще стали напоминать о себе. Она много говорила с Софией Марковной о дальнейшей карьере, но обе прекрасно понимали, что рано или поздно настанет день, когда все же придется оставить спорт. И лучшим решением будет сделать это на гребне успеха, не дожидаясь, когда придется с сожалением смотреть, как от соревнования к соревнованию падают баллы, на спортивном небосклоне зажигаются новые звездочки фигурного катания. Последнее выступление пришлось на чемпионат мира, где только благодаря чистому выступлению и освоенному усложненному каскаду она смогла достойно занять второе место, уступив золото своей же юной соотечественнице. Это серебро стало для нее дороже золота, так как Маша ощутила предел своих возможностей. Дальше будет только труднее. С каждым годом уровень юниоров только крепчал, да и молодые тренеры теперь работали совершенно иначе со своими подопечными, повышая и требования, и уровень подготовки. Конкуренция росла даже не на мировом уровне, а внутри национальной команды. Этим серебром Маша поставила точку в отношениях со спортом. Никогда бы не подумала, что будет так больно. До слез. Еще долго следила за новостями в мире фигурного катания, просто по привычке, а самой казалось, что она смотрела вслед уходившему поезду своих надежд. Нужно было учиться жить безо льда.
Только расстаться так просто с делом всей своей жизни ей так просто и не позволили бы. Николай Мартусов, тот самый, что сумел уговорить их с Ярославом принять участие в постановочном шоу в качестве пары, выразил категорическое желание видеть Машу в своих последующих шоу и спектаклях на льду. Отказать его настойчивости не было возможности, а это значило, что еще некоторое время ей придется разрываться на две страны, но при этом Маша все же могла вновь порхать на льду, испытывать себя на прочность…
В самое трудное для нее время рядом была семья. И рядом был Ярослав, который всего на пару дней специально вырвался к ней. В эти дни они долго говорили, думали… больше их ничто уже не разделяло. И впервые за долгое время они определились с датой свадьбы. Впервые за все время с момента ухода из спорта Маша почувствовала легкость и счастье. Жизнь многогранна. Счастье живет в мелочах, стоит только оглянуться.
Будет ли она жалеть?
— Не буду, мама. Не буду.
Сказала и сама улыбнулась своему счастью, все еще боясь поверить в его реальность. И счастье улыбнулось ей в ответ, сияя голубыми, как байкальский лед, глазами.
В самый разгар вечера многие гости, кто был лично знаком с Ярославом, напряженно притихли, едва в дверях появился новый гость. Так как в это время новоиспеченные супруги были ближе к сцене, кружась в медленном танце, они не сразу обратили внимание на него. Первой увидела в дверях незнакомца Маша. И по тому, насколько он был похож на ее мужа, сразу же поняла — это был отец Ярослава. Он пришел на свадьбу сына, но нерешительно замялся в дверях, словно не зная, как ему быть дальше. И у Маши закралось подозрение, что Яр мог не знать о намерении отца прийти на торжество. Ярослав, почувствовав неладное, растерянно остановился, развернулся и, увидев отца, застыл. Его тело было напряжено до предела, Маша ощутила, как окаменели его мышцы под рубашкой. Атмосфера вокруг заметно накалялась. Боже, только бы сейчас не было скандала. После того, как Александр Михайлович выписался из больницы, Яр так больше и не нашел в себе силы на возобновление общения. Говорил, что не мог, что ему нужно время все принять.
Маша перевела взволнованный взгляд на мужа. Знать бы, что сейчас происходило с ним? Какую борьбу вел он с самим собой?
Но вот Ярослав отпустил ее руку и сделал первый медленный шаг вперед. А затем уверенно направился к дверям, не сводя напряженного взгляда с отца. Подошел к нему вплотную и остановился. Они долго смотрели друг на друга, Маше показалось, целую вечность; краем глаза она уловила движение — это мать и сестра Яра поднялись со своего места и застыли в волнении. И тут произошло то, что меньше всего ожидал кто-либо: Ярослав сделал последний шаг навстречу и крепко обнял своего отца. Маша сама не заметила, что все это время стояла, затаив дыхание, боясь чего-то страшного. Лишь только осознав, что произошло сейчас, она растерянно выдохнула. Сквозь навернувшиеся слезы смотрела она на двух мужчин, тесно сжимавших друг друга в объятьях, на их дрожавшие руки и эмоциональные похлопывания по плечу и спине и тихо говорящих друг другу что-то важное. Не сразу Маша заметила в руках Александра Михайловича знакомый конверт. Пригласительное письмо. Она лично делала заказ по заранее согласованным спискам, чтобы потом разослать гостям, но среди них не было для Смелякова-старшего. Значит, Ярослав сам лично направил приглашение отцу. В этот важный для себя день ее муж нашел в себе силы простить отца, отпустить свои старые обиды и начать все с начала. Маша была безумно рада и горда за них.
Ярослав, поддерживая отца рукой за спиной, подвел его к своей жене. Глаза у обоих подозрительно блестели и были красными, но на это обстоятельство не стоило обращать чье-либо внимание — это было то, что касалось только их двоих. Ведь