— Эйти, ты чего? — жалобно проскулила я, смотря, как его глаза наливаются гневом.
— Ты такая же, как все! — выкрикнул он. Кто-то вошел в туалет, который оказался мужским. — Пошел вон, иначе сам выкину! — я не понимала, что его так разозлило. — Тебе нравится меня злить?!
— Даже не думала… пожалуйста, можно я уйду? — я сделала попытку слезть, но он помешал мне сделать это.
— Нет. Сначала объясни! — Гордон резко подскочил ко мне, его руки задрали мою футболку, оголяя живот и спину, а затем левая рука соскользнула на поясницу, ладонь была холодной и немного успокаивала этот ужасный зуд. — Посмотри на свою спину. — Приказал парень.
Медленно обернувшись и заглядывая в зеркало, я сперва ничего не увидела, кроме того, что видела раньше, но стоило ему убрать руку, как глаза мои округлились и с губ сорвался тихий вопль.
— Черт, что же я натворила! — руки накрыли лицо, которое пылало от стыда. — Я не помню ничего из вчерашнего дня.
Парень отступил назад, складывая руки на груди. Видимо он ждал объяснение, которого у меня не было, ведь это стало для меня таким же сюрпризом, как и для него.
— Конечно, потому что ты сделала то, что всегда будет напоминать о нем!
— О тебе. — Поправила я, краснея.
— Не смешно! — возразил он.
— Прости.
На моей пояснице находилась зудящая татуировка, символично напоминающая Макса. Цифра "8" черного цвета, чуть меньше трех сантиметров красовалась прямо на крестце. Я спрыгнула на пол и включила воду, пара бумажных полотенец оказалась в руках.
— Надо ее смыть! Я уверена, она нарисована! Я же не такая дура, чтобы делать настоящую!
— Еще какая, потому что она самая что ни наесть настоящая!
Пропустив его слова, мимо ушей, я начала тереть кожу, отчего она загорела огнем. Эта сволочь не стиралась! Все попытки были тщетными.
— Я же говорил. — Эйти криво и наиграно ухмыльнулся. — Так зачем ты ее сделала?
— Чтобы помнить о том, кого нужно обходить за милю! — разозлившись, ляпнула я. Полотенца полетели в урну.
С татуировкой ничего нельзя было сделать, да и находиться при этих обстоятельствах в одном помещении с Максом было очень неудобно и неприятно. Я поправила футболку, взъерошенные волосы вернула на место, аккуратно, без лишних движений прошла мимо парня и тут же моя левая рука оказалась в его хватке.
— Эта тату, твое согласие быть со мной? — тихо и уверенно поинтересовался он.
— Нет, — так же ответила я. — Я не хочу быть ни с кем из вас.
— Твое последнее слово?
— Да. — Я вывернулась и выбежала из туалета, и бежала до тех пор, пока не оказалась дома, в своей постели.
Прошло несколько часов, а я все лежала, смотря на потолок, замечая, что по щекам скатывается все больше и больше слез. Зачем я так ответила? Это не то, что было в моей голове. Я шмыгнула заложенным от слез носом, переворачиваясь на другой бок. Перед глазами стояли часы. Восемь часов вечера. Ироничная и горькая улыбка появилась на губах. Разве зудящий и раскрашенный кусочек моей кожи не говорит о том, что выбор сделан давно? В первый день, с первого столкновения, с первой ссоры и первой улыбки…
Я вскочила с постели, растирая слезы по щекам. Я сделала свой выбор! Слезы как рукой сняло, и я знала, что нужно делать. Моника была дома, сегодня она привезла мои вещи из школы и ничего не спрашивала, за что, я была благодарна. Забежав к ней в комнату, я с лету спросила адрес Гордона. Сестра написала его на листочке, протянув мне. Вне себя от радости, я крепко обняла ее и побежала дальше.
Его дом находился в нескольких кварталах от моего. На улице моросил мелкий дождик, но меня это не пугало, найдя нужный, я уверенно нажала звонок. Дверь открыла приятная женщина, лет сорока.
— Чем могу помочь, мисс? — любезно спросила она.
— Макс дома? — с большой надеждой спросила я.
— Его нет. Он на тренировке. Что я могу передать ему? — женщина улыбалась, нет, бы в дом пустить…
— Ничего, я сама ему скажу!
Попрощавшись с незнакомкой, я решила идти в школу. Стоило мне сделать шаг со ступеней его крыльца, как дождь полил, словно из ведра. С моего носа капало, одежда намокла до последней нитки. Я упрямо шагала, пока через пару домов не заметила знакомую машину. Черный Порше был на подъездной дороге. Улыбаясь как дурочка, я побежала к нему, хотя сама тряслась от холода. Чем ближе я подходила к машине, тем отчетливее видела Гордона и какую-то девушку.
Ну и что? Может он просто подвез ее.
Трясущейся рукой, я постучала по окну с водительской стороны. Оно опустилось.
— Чего тебе? — совсем недобро спросил Макс. Девушка, лицо которой мне было знакомо, выглядывала из-за него, будто я обезьянка в зоопарке.
Моя улыбка спала с лица.
— Я соврала.
— О чем? — в голосе его было безразличие, я не узнавала этого парня.
Плевать на то, что там сидит какая-то безмозглая кукла, скажу как есть.
— Я хочу быть с тобой и мне тоже не все равно на то, что чувствуешь! — на одном дыхании выпалила я и тут же пожалела.
Я ожидала увидеть не ту реакцию. Девушка рассмеялась, на лице Макса отразилось секундное смятение, а потом оно стало таким же безразличным, как и его голос.
— Зато мне все равно. — Его слова выбили почву у меня из-под ног, дождь стал холоднее в десять раз.
— Кто это, Макс? — спросила та.
— Никто. — Стекло поднялось наверх, и сквозь капли я видела, как он поцеловал ее.
Дождь, лил так же сильно, как и мои слезы, кто знает, куда он принесет меня, ведь этому человек я больше не нужна.
Part 7. Решение.
Полуденное солнце ярко освещало большую площадь и, лишь в тени старых деревьев было мрачно. Опавшие листья давно не собирались с троп, образуя небольшие завалы. В этот раз была тишина, впрочем, как и всегда, даже ветер лениво гнул верхушки крон, заставляя их раскачиваться.
Это было людное место, которое часто посещают, что-то вроде парка. Здесь, как и в парках, много зелени, поют птички. Разница лишь в одном, вместо веселья здесь льются слезы.
Я шла особо, не торопясь, мне было легко и спокойно, будто все проблемы разом оставили меня в своем прошлом. В голове не было мыслей, которые часто лишали меня покоя. Ноги проваливались в мягкий грунт, утопая в зеленой траве, а потом резко оказывались в сухой листве, наводя непривычный шорох.
Легкая улыбка прописалась на губах, мне хотелось лететь, казалось что еще пару шагов и в один момент все разрушилось.
На траве под ветвистым кленом сидел Эйти. Я сжалась, как будто мне хотели ударить или сделать больно. Боль от его слов сразу же прогнала всю легкость и теперь на ногах были гири, а в голове свинец, которые мешал думать. Если бы во мне оставались силы, я бы сделала ему так больно, чтобы он понял, что пережила я в тот вечер. Возможно, я бы съязвила как в старые времена, но теперь этот человек стал равноценен его отношению ко мне. Эйти — никто.