— Нам пора, — спокойно уведомил Сэм.
Мне говорить не хотелось, и я молча присела на скамью, кивнув блондину, что готова, мы взмыли в небо. Как и в прошлый раз, путешествие было невероятно, а земли, поля, казались крохотными, какими-то ненастоящими. Но полет, на пегасах, слишком короток, да и земли наши совсем рядом, а оттого очень скоро мы начали снижаться, и я рассмотрела слуг, выбежавших навстречу, радостно голося.
Нянюшка бежала к нам расталкивая зевак, «да-а, слуг прибавилось с тех пор, как за это взялся герцог», — отметила я про себя. А когда она добежала, слезы из глаз катились неуемной рекой, няня что-то говорила и всхлипывала, но я не понимала ни слова, объятия, поцелуи, причитания. Я стояла почти бесчувственной куклой, и только тревога наполняла душу.
Мы прошли в дом, няня пришла в себя и начала пояснять уже разборчиво, что произошло в мое отсутствие.
Когда уход за поместьем лег на плечи Его Светлости, у барона, появились лишние средства, и он загулял, пуще прежнего, не раз его битого, слуги находили в кабаках, или того хуже брошенного и ограбленного в канаве. Затем долгое нудное лечение и все по новой.
— Горбатого могила исправит, — с брезгливостью прошипела я.
— Не нужно дитя, он твой отец, — пыталась успокоить меня няня, но меня только передернуло от этой мысли.
В один день, после очередной попойки, он подумал, что нужно и двух других дочерей отдать замуж, и лучше с такими же условиями, мол барон стар, и требуется уход. А навело на эти мысли письмо, что пришло пару дней назад до этого, да только он не был в состоянии не то, что прочитать, а и заметить его, ничего кроме стакана. В письме значилось, что скоро навестят поместье женихи: два брата Крос, сыновья маркиза Крос. Их земли находятся у границ королевства, а потому, на приемах они бывают крайне редко и барону не представлены. Однако, на балу у Болтонов, они были и восхитились красотой дочерей Бон, оттого хотят познакомиться лично и при обоюдном согласии совершить помолвку немедленно. Борона это не могло не восхищать, он торжествовал, все ради чего он, по его мнению, страдал, растя дочерей, не напрасно, теперь пора собирать урожай.
Кросы прибыли на следующий день, к счастью, одного дня для подготовки к приезду женихов хватило. Лучшие наряды, подаренные герцогом, как раз для такого повода, прически и украшен зал. Поместье впервые за долгие годы встречало гостей. Никто после смерти баронессы ни разу не был приглашен, а если напрашивался сам, то Бон любезно находил, причины, почему это невозможно.
Барон любил застолья, но вот только всегда за пределами поместья, здесь он был образцом для подражания, когда хмель выветривался. Эта привычка появилась у него благодаря моим бабушке и дедушке, они бы никогда не отдали свою дочь за недостойного человека, и он был более чем достоин при посещении их дома, сейчас поместья Бон, всегда был идеален и в манерах и в поведении, а всю грязь оставлял в кабаках.
Сестры были счастливы, Кросы им понравились, по этой причине затягивать с помолвкой и даже бракосочетанием не стали. На этих словах я открыла рот и издала даже не крик, хрип, у меня перехватило дыхание, а связки сжало.
— Но как это возможно? Почему, мне никто не сообщил? — пусть у нас не лучшие отношения, но они моя кровь, мои сестры.
— На этом настоял граф Крос, он вообще мне показался странным, в первый день будто порывался даже уехать, но почти сразу передумал и назначил скорую помолвку со всеми вытекающими, — пояснила няня.
И вот, обменявшись клятвами в храме, лорды сразу увезли сестер на свои земли. Что интересно, совсем не претендуя на скромное приданое. Отец был очень этому рад и снова вернулся к своим привычкам.Казалось, в его жизни все получилось: избавился от бремени отцовства, есть небольшое содержание, и если не сообщать о том, что дочерей здесь нет, то еще какое-то время будет так.
В одну ночь, гроза с громом разрывали небо, не в силах поделить. Стихия словно сошла с ума, дождь не останавливался, будто хотел утопить все сущее на земле. И если кто-то останется вне дома, в такую погоду, то почти наверняка этот бедолага встретит старуху с косой, что уведет его за грань от мучений и страха, нашего бытия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В дверь сильно колотили, вопли ужаса и отчаяния долетали до тех, кому хватило ума, не покидать поместье. С трудом отворив, и еще с большим усилием заперев дверь, слуги впустили хозяина. Он был мокрый, в глазах безумие и что удивительно, трезв. «Ведьма» — кричал он, — «она пришла за кровью, кровью рода для своих грязных обрядов и забрала мою душу». Все это, он повторял не один день, носясь по коридорам. Его помешательство становилось все хуже, он прятался по углам, боялся каждого шороха и все говорил о ведьме с черными волосами и такими же глазами, словно сама смерть смотрела на него из этих глаз.
— В день, когда он умер, к барону пришла ясность, словно пелена, закрывавшая раньше разум, спала, и он написал завещание. Просил простить и не сообщать о его смерти, сказал, сама придешь. — няня протянула мне бумагу.
Этот документ гласил, что я теперь единственная и полноправная владелица поместья и прилегающих земель, мамино наследство. Я прижала к себе завещание, со словами "спасибо". Не то чтобы знать, да я поверить боялась, что такое вообще возможно, по щеке скатилась слезинка. Но не время предаваться сантиментам, я еще не узнала, чем закончилась история.
— А что с ним случилось потом? — тихо спросила я.
— Он повесился, сказал, — «человек без души не живет», а его душу украли, — няня плакала.
Отец не был хорошим человеком, но к слугам относился с уважением, никогда не обижал, поэтому не удивительно, что все это ее расстроило. Когда я увидела няню сегодня, хотела рассказать, раскрыть истинное лицо Бона, но не стану этого делать, хватит и того, что это знаем мы.
Сэм попросил дозволения осмотреть поместье, и дать указания: что нужно поправить, отремонтировать или покрасить, я без раздумья дала ему это право, сама ушла в свою комнату.
Здесь все было так же, как и полгода назад, ни одна вещь не покинула свое место, только пыль убирали регулярно, комната словно снова ждала меня, надеялась. Я открыла шкаф, провела руками по платьям, — «нужно забрать некоторые, если не носить, то как память». Перевела взгляд на прикроватную тумбу, «книгу я оставила в последний раз там», подошла, открыла ящик и ничего не нашла, открыла другой и там пусто. Я бросалась от тумбы к комоду, к шкафу и другим элементам мебели, в которых имелись полки или выдвижные ящики, сгребала все на пол, разбрасывала, но не могла найти мое наследство. На шум вбежала испуганная горничная и попыталась остановить меня, но я грубо оттолкнула девушку, отчего она упала. На пороге появилась нянюшка, видя это безумие, но боясь подойти она лишь молила меня остановиться и прекратить громить здесь все.
— Где она?! — в моих глазах пылал огонь.
— Что ты ищешь деточка? Скажи мне, может я смогу помочь. — она протянула руку, но я не позволила коснуться себя, отгородившись подошла к окну в задумчивости.
— Книга бабушки. Она принадлежала мне и зря я ее не забрала, — уняв гнев, я говорила спокойно.
Так ее граф забрал, сказал — нельзя такую ценность бросать без присмотра, — няня говорила виновато, только сейчас увидев какую боль это мне принесло.
Хотелось снести здесь все, сравнять с землей, а больше всего злило, что этот Крос прав, кто бы он не был, нельзя было бросать книгу, нельзя, и теперь я ее потеряла.
Как всегда, незаметно вошел Сэм, обнял за плечи и прошептал:
— После свадьбы навестим Кросов, и вернем ее, обещаю, — обещание Сэм никогда не нарушал, а значит мы точно вернем бабушкино наследие.
Я принесла свои извинения горничной и няне, заверила, что позабочусь о поместье и они будут продолжать работать, а если захотят, то переберутся к нам. На что няня отказалась, говоря, что это и ее дом тоже и ее земли и что она останется доживать свой век здесь. Мы еще немного поговорили и посетив могилку баронессы, отправились в замок.