Читать интересную книгу Сожженные мосты - Александр Маркьянов

Когда десантники обеспечили периметр — из вертолета вышел и сам Николай, сильно осунувшийся, с нездоровым блеском в глазах. За последнее время он спал урывками, проводил совещание за совещанием, встречался с людьми. Мало кто знал, что он лично побывал в Басре, прилетев туда на несколько часов — ближе к месту трагедии его не подпустила охрана, даже эта поездка была предпринята вопреки категорическим возражениям.

— Оставайтесь здесь — сказал он вышедшим следом десантникам, каждый из которых был вооружен автоматом и каждый из которых имел приказ не отходить от Государя дальше, чем на пять метров. Десантники отрицательно качнули головой — они имели приказ, и отменить его не мог сам Государь.

Устало махнув рукой, Государь пошел навстречу маленькой группе встречающих его священнослужителей.

Встреча состоялась в небольшой, причудливо для русского человека обставленной комнате, в одном из крыльев казанского Кремля. В комнате не было ни единого предмета мебели — только ковры и накрытый достархан. Достархан накрыли, не спрашивая Государя — он был гостем, а по местным традициям гостя следовало накормить, прежде чем приступать к делам — и отказ преломить хлеб принимался здесь за оскорбление.

Государь служил на Востоке — поэтому, хоть и с трудом, но он сумел расположиться перед достарханом с должным удобством, так, чтобы не затекали и не болели ноги — непривычному человеку это было невозможно сделать. Напротив него сидел среднего роста старик с длинной, седой бородой и черными, блестящими как маслины глазами. Несмотря на то, что этот человек был стар — ни в его облике, ни в его поведении не было заметно ни единого признака увядания, в свои восемьдесят с лишним старик был бодр и деятелен. В жестах и взгляде проскальзывала властность и непререкаемость — оно и неудивительно, старик был кади, судьей и входил в состав Совета Судей, в который входили известные и уважаемые всеми шариатские правоведы из Мекки, Медины, Багдада, Абу-Даби и Казани. Совет Судей был одним из высших органов уммы — мусульманской общины, он имел право судить правоверных и поступки их по нормам шариата, а решение его было прецедентом для нижестоящих кади. Каждый из кади был правоведом и специалистом по шариату, по меньшей мере, с тридцатилетней практикой. Этот старик был кади сорок с лишним лет, и знал еще Александра Четвертого Великого.

Первым делом подали чай, молоко и хлеб, старик знал, что русские не едят пищу всухую, и поэтому приказал подать чай к традиционной лепешке. Лепешку преломили натрое (один из десантников был в комнате, и как гость имел право на свою часть лепешки) и съели, запив очень крепким, почти дегтярной черноты чаем. Потом старик жестом приказал подавать плов — он не знал о вкусах гостя, но долг гостеприимства требовал накормить его досыта, и потому на стол подали плов: самое распространенное и популярное блюдо.

После того как плов съели — его брали руками из общего блюда в полном молчании — снова принесли чай и сладости. Чай Государь выпил — при его усталости глоток чая был совсем не лишним — а от сладостей отказался, сопроводив отказ традиционным поклоном, извиняясь и благодаря за еду. Старик поклонился в ответ.

— Мне сказали, что во всей империи нет человек более сведущего в вопросах веры, вот почему я хочу обратиться к вам за советами и разъяснением, Айрат-хаджи… — сказал государь.

— Люди, которые сказали тебе это, весьма польстили мне — сказал старик, обращаясь к Государю на «ты» по праву старшего по возрасту — в сущности, я не более чем скромный ученик на пиру великих мудрецов, да простит мне Аллах. Но долг заставляет меня ответить любому человеку, который обратился ко мне за разъяснениями по вопросам веры, и потому я возьму на себя смелость сказать тебе то, что знаю сам. Пусть сам Аллах будет свидетелем сказанному.

— Благодарю, Айрат-хаджи[672]. Вам известно то, что произошло и продолжает происходить в Персии?

— Известно, и сердце мое переполняется скорбью и горечью, оттого что нашлись люди, которые обольстили правоверных лживыми речами и бросили умму навстречу гибели. Аллах жестоко покарает этих людей, которые уверяют правоверных, что действуют от его имени, но на самом деле они безбожники, и действуют по воле самого шайтана. Горе, горе всем нам, если Аллах не остановит этих людей в их безумии.

— Но кто эти люди, Айрат-хаджи? Откуда они взялись и по чьей воле они действуют? Что от них ждать дальше? Я ничего не знаю об этом, я слеп и поэтому вынужден прибегать к помощи сведущих людей, чтобы предотвратить новую, возможно — еще более страшную трагедию.

— О том, по чьей воле действуют эти люди, я уже сказал — руку этих людей направляет сам шайтан, довольно смеющийся и наблюдающий за совершаемыми по его воле страшными злодеяниями и за страданием миллионов людей. Что-то касается того, откуда взялись эти люди… и что от них ждать… у тебя есть терпение, достаточное для того, чтобы выслушать и понять?

— Увы, запасы моего терпения сильно истощились за последние дни — но полагаю, сегодня его хватит.

— Тогда вы должны знать, молодой человек, что эта страшная ересь — ересь, связанная с Махди идет через века, и только один Всевышний знает, сколько злодеяний еще совершат фанатики и отступники на пути своем.

Старик посмотрел в глаза Его Величества, и убедился, что тот его внимательно слушает.

— Как ты считаешь, почему все кади выступили с осуждением Махди и махдизма и в поддержку тебе признали самозваных халифов действующими не по воле Аллаха? — вдруг спросил старик, совершенно изменив тему разговора.

Для Государя вопрос был неожиданным.

— Полагаю, чтобы не множилось зло? — осторожно предположил он.

— И поэтому, но не только. Прежде чем я расскажу тебе про раскол, про ересь и про исмаилитов — я бы хотел предостеречь тебя от ошибок, как я предостерег в свое время еще отца твоего, да будет рай ему наградой за праведный путь его, пусть он и не был правоверным. Это было давно, очень давно — но твой отец прислушался к наставлениям, когда посетил нас здесь, и наставления эти, полагаю, были в пользу и ему и всей умме. Потому то мы и считаем власть — праведной.

Старик отхлебнул чая, прежде чем продолжить.

— Когда ты будешь занимать престол… к тебе придут люди, и скажут что им недостаточно свободы. Сначала это будет проявляться в мелочах, но потом — если ты уступишь первый раз — они придут и попросят еще свободы, а потом еще и еще. В сущности, в самой свободе нет ничего плохого, и каждый человек должен быть в определенной степени свободен. Но опасайся излишней свободы, потому что она ведет к анархии, и прежде чем покуситься своей рукой на установления твоего отца, деда и прадеда — подумай не семь, а семь раз по семь — к чему это все может привести. Свобода — это как задвижка в оросительном канале, если ее открыть слишком широко — то вода иссякнет, а местность, ранее бывшая прекрасным садом, превратится в мерзкое и зловонное болото.

Эти люди попросят у тебя, прежде всего свободы говорить и проповедовать — но опасайся этого больше всего, потому что многие из них будут говорить и проповедовать ереси и зло, отбивая людей от уммы точно так же, как волки отбивают от стада барана, чтобы зарезать его. Излишняя свобода приводит к греху.

Старик помолчал, прежде чем продолжить.

— Не далее как вчера я выпорол розгами своего правнука, потому что он принес в дом сигареты и солгал, когда я спросил, где он их взял. Пусть ему есть шестнадцать лет — но принеся в дом сигареты и выкурив их, он совершил грех перед Аллахом, потому что в шариате существует хукм[673] на курение сигарет. Выкурив сигарету, он думал, что свободен — но никто из нас не свободен от Аллаха. Шариат запрещает сознательно причинять вред себе и другим людям, а, выкурив сигарету, мой правнук, несомненно, причинил себе этим вред. Кроме розг, он в наказание держал пост в течение двух дней, чтобы очиститься от запретного и примириться с Аллахом. В Казани есть поговорка: «Москва умная, Питер властный, Казань сильная»[674]. Если ты пройдешь по городу, то заметишь, что здесь нигде не продают спиртного и прочих хмельных напитков, и открыто не продают сигарет, чтобы люди не причиняли себе вред. Так вот — когда к тебе придут люди требовать свободы — они будут требовать свободы причинять вред себе и другим людям.

Молодой Государь кивнул головой.

— Я вас понял, Айрат-хаджи.

— Хорошо. А теперь вернемся к исмаилитам, потому что за тем, что происходит на Востоке стоят, несомненно, они. Я не сомневаюсь в том, что они получили помощь от других злоумышляющих, чтобы совершить то, что они совершили. Но да помилует Аллах тех, кто оказал им помощь, потому что исмаилиты исповедуют принцип такия, который позволяет им лгать, не испытывая стыда. Чтобы получить нусру, помощь — они, несомненно, солгали тем, у кого они надеялись ее получить и получили. Свои обещания они не выполнят, и более того — если они победят нас, то следующими будут те, кто в глупости своей оказал им помощь.