войск и разгрома боевых отрядов правых советы оказались единственной площадкой, где сосредоточилась оппозиция. Дальнейшие события показали, что требования рабочей демократии были для советов вторичны. В приоритете стояли вывод советских войск и восстановление буржуазной демократии, которой советы должны были передать всю полноту власти.
Чего стоят лозунги «рабочего контроля» и «сохране-ния промышленности в руках трудящихся», показала в 1989 году победа польской «Солидарности». Социальные, политические и экономические требования этого движения были очень похожи на те, что в 1956 году выдвигали венгерские мятежники. Придя к власти, активисты профсоюза немедленно отказались от социальной повестки и приступили к построению в Польше неолиберального капитализма.
В современной Венгрии события 1956 года до сих пор находятся в центре политических споров. Правые историки удивительным образом совпадают в оценках с советской историографией, утверждая, что в 1956 году Венгрия восстала против коммунизма за традиционные ценности. По их мнению, «коммунистическое» правление продолжается в Венгрии и сейчас, а коммунисты перекрасились в «красных капиталистов» и являются марионетками ЕС. Вынужденные защищаться венгерские социал-демократы, наследники ВСРП, выдвигают на первый план Имре Надя и его сторонников в ВПТ.
Подводя итоги, я хотел бы отметить, что осенью 1956 года Венгрия была охвачена гражданской войной. Если часть партийной и творческой интеллигенции хотела реформировать политическую систему, сложившуюся в конце 1940-х годов, то студенты и люмпен-пролетариат стремились уничтожить коммунистов и установить в стране венгерский вариант национал-социализма. Многие люди опасались возвращения старых порядков, другие пытались сохранить нейтралитет. Наконец, немало венгров поддержало ввод советских войск и новое правительство Яноша Кадара.
Движение, начавшееся 23 октября, радикализировалось, становясь все более и более правым. К концу октября для уличной толпы коммунисты-реформаторы были такими же врагами, как и сторонники Ракоши. Венгерская исследовательница Сёллёши-Жанзе (Szollosi-Janze) определила венгерский фашизм как народное движение угнетенных, возглавляемое «ущемленными элитами»238. Это определение верно и для 1956 года, но с небольшим дополнением. Если у истоков движения стояли «ущемленные элиты» в рядах компартии, то спустя неделю мятежники уже видели вождя в лице гонимого кардинала Миндсенти.
Современники не слишком расходились в оценках характера венгерского движения. Долорес Ибаррури, знаменитая «Пассионария» испанской революции, сравнила «Венгерскую осень» с франкистским мятежом в Испании, а роль советской армии — с действием интербригад. «По-сектантски безответственное поведение руководства Венгерской партии трудящихся помогло фашистам разжечь контрреволюционный террор»239. Удивительно, но и испанский каудильо Франсиско Франко был полностью согласен со своим злейшим врагом. Фалангистская Испания стала единственной европейской страной, которая была готова немедленно прийти на помощь мятежникам. 4 октября Франко распорядился отправить «повстанцам» противотанковые средства. Десятки тысяч единиц оружия и боеприпасов должны были быть доставлены на американскую авиабазу в Мюнхене, а затем переправлены на венгерско-австрийскую границу. Но американцы не поддержали эту авантюру, а уже 6 октября каудильо приказал отменить операцию из-за ее очевидной бесперспективности240.
Венгерский мятеж 1956 года был одним из мощнейших контрреволюционных движений «снизу». Он навсегда останется в истории вместе с Вандейским восстанием, движением льянерос в Венесуэле, итальянскими «бригантос», казачьими мятежами на Дону. В то же самое время «Венгерская осень» является частью ультраправой, антикоммунистической традиции, возникшей в Восточной Европе в начале XX века и продолжающейся в этом регионе и по сей день. Толпа, сжигавшая одесский дом профсоюзов 2 мая 2014 года, не слишком отличалась от толпы, расстреливавшей будапештский горком 30 октября 1956 года.
Венгерский историк Петер Кенде видел главное значение 1956 года в том, что мятеж потряс до основания «советскую империю», поколебал политические и философские догмы социализма. Сопротивление венгров коммунизму стало моделью для всех антисоветских движений: «Солидарности», «контрас», афганских моджахедов, которые в конечном итоге одержали победу над тоталитаризмом241.
Нельзя не согласиться с тем, что мятеж оказал огромное деморализующее воздействие на левые силы во всем мире и укрепил реакцию. Однако венгерские события стали важным уроком и для правящей бюрократии СССР и стран Восточного блока. Если до будапештских событий многие партийные функционеры (как тот же Лаврентий Берия) уже открыто говорили о начале капиталистических реформ, то «венгерский горестный урок» стал для них холодным душем. Чиновникам стало понятно, что возвращение к капитализму не гарантирует сохранения контроля над средствами производства и политическую власть. Запуск процесса реставрации может завершиться белым террором. Возвращение старых порядков в Восточной Европе было отложено более чем на 30 лет.
Об авторе
Артем Кирпиченок (род. 1975) — российско-израильский историк, востоковед, публицист, гид. Кандидат исторических наук. Автор более ста исторических и публицистических статей, цикла лекций и книг.