Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она медленно присела, направляя пистолет к полу. Рука Чапы непроизвольно отвела лезвие от порозовевшей кожи Мэри: простая формальность – демонстрация честности своих намерений, чтобы противник не передумал. За этот миг Лорин успела увидеть носки туфель своей дочери. Она стояла, расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, потому как вор сильно тянул ее назад. Устойчивая позиция. В то время как Чапа выставил левую ногу вперед, а правую чуть назад, точно фехтовальщик.
Пистолет почти коснулся пола, когда Лорин резко выпрямила ствол и спустила курок. Эхо выстрела слилось с душераздирающим криком Чапы. Джек на шаг опередил Лорин, впившись в руку вора, держащую нож. Мэри вырвалась из цепкой хватки, пожертвовав клоком волос. Чапа безумными глазами, вышедшими из орбит, смотрел на приближающуюся женщину. Из его простреленной ноги, пониже колена, текла кровь, пропитывая изорванную пулей одежду. Он сцепился с Джеком, не отпуская нож, но Лорин уже была близко и со всей силы ударила его рукояткой пистолета, рассекая вору переносицу. Второй удар в висок свалил его с ног.
– Они убьют тебя, Химера! – кровь из носа хлынула в рот Чапы, превращая его оскал в звериный, – найдут и убьют, вырежут твоих щенков…
Лорин снова ударила его по голове, и он рухнул на бок, мыча и хлопая глазами, безуспешно пытаясь подняться. Руки разъезжались, и он полз вперед.
– Выведи их, – бесцветным голосом сказала Лорин, и Джек, к которому она обращалась, ни словом не переча, потащил брата и сестер прочь из комнаты.
Чапа дополз до стены и, ухватившись за нее, начал подниматься. Но выстрел в упор разворотил его затылок, и обмякшее тело сложилось на полу в нелепой позе.
Когда Лорин вышла на лестницу, снизу, напугав и без того доведенных до истерики детей, появился серый, как тень, Сафар. На короткий миг они встретились взглядами. В его глазах был вызов. Он ждал вопросов или упреков, думал, что она спросит, зачем следить за тем, кто выполнил свою часть сделки? Что Лорин рассчитывала увидеть? Понимание? Разве думал этот глупец о том, что выступив против воров, поставит крест на своем нахождении в Константинополе? Ни свора Чапы, ни кормящие их Созидатели не простят ему вмешательства. Что теперь? Попрощаться со службой султану или умереть от ножа в спину.
Но он не знал этого, и потому протянул руку Лорин, помогая спуститься по лестнице, усеянной обломками трухлявой двери.
Окраина Иерусалима. Наши дни
– Значит, вы нелегально возите паломников по святой земле? Что-то вроде контрабанды святош?
Этот вопрос Колин задал человеку, сидящему за рулем микроавтобуса. Водитель просил называть его «Джон», хотя на самом деле его звали Федор Иванович Стыцюк. Родом он был из Мариуполя, что в Украине, позже перебрался на заработки в Россию, но вскоре понял, что класть плитку в чужих туалетах не такое уж прибыльное и почетное занятие. Случилось так, что, идя по блошиному рынку в Измайлово – в Москве – он заметил мужичка, торгующего деревянными крестиками. Они были убогими и примитивными, словно сколоченными наспех на детском уроке труда. Но стоили куда дороже, чем серебряные аналоги в церкви. Любопытный ко всяким чужим выдумкам Федор поинтересовался, за что ж такие нечеловеческие деньги полагаются. И выяснил, что крестики эти прямиком из Святой Земли доставлены родным дядей торгаша, буквально вчера. То есть из них еще даже запах особый не выветрился. Принюхавшись, Федор почуял только терпкость сосновой смолы. В тот миг его осенило, что перед ним – гений. Только за пять минут их разговора карман мошенника пополнился на несколько сотен рублей, а крестики расхватывали, как горячие пирожки.
Вот тогда он и понял, где нужно хлеб искать. На следующий день на том же блошином рынке появился Федор, перед которым на сереньком полотенце были выложены булыжники «из Святой Земли». На некоторых из них он даже нацарапал крест. С других просто отодрал приклеившийся асфальт. Торговля шла неплохо, пока его не поколотили местные барыги за «фартовое место». После чего Федор понял, что в этой стране он добра не наживет.
Нашел знакомства через бывших одноклассников и соседей из Мариуполя, договорился о поездке в Египет как турист, в самый дешевый отель вдали от моря. Оттуда – частными автобусами, которые ломались каждые полчаса, добрался на экскурсию в Иерусалим. Ну а там как-то все и закрутилось.
Это Федор, то есть Джон, поведал за первые пять минут знакомства, пока они ехали по раскаленному шоссе.
На вопрос Колина он рассмеялся и с ужасным акцентом школьника, впервые читающего английский текст, выдал:
– Когда-то религия был политика, теперь – бизнес. Бизнес, понимать? Окей?
– Окей, – цыкнул зубом Колин.
«Джон» посмотрел через косое зеркало заднего вида на сидящую позади него Нику. Обратился к ней на русском:
– Ты ж наша, да?
– Ну типа того, – хмыкнула она.
– И шо, интуристов разводишь? – гоготнул он.
Ника заметила, как напряглись ее спутники. Русского они почти не знали, разве что на уровне простейших фраз, необходимых, чтобы зарегистрироваться в отеле или заказать обед в ресторане. Но, вероятней всего, они поняли, что разговор идет о них.
– Это ты разводишь, – холодно ответила она. – У меня таланта нет.
– Ага, типа гордая, да? – фыркнул тот. – Повидал я таких гордых…
Ника отвернулась к окну. Федор снова завел песню о былых подвигах на ломанном английском. Вот ведь чудеса: одни из своей страны рвутся так, что шкуры не жалеют, а другие назад хотят, домой. И все носятся, суетятся. А есть ли вообще в этом мире кто-то, кто на своем месте и никуда не хочет уходить?
* * *Человек с документами Шона Келли вышел из автобуса на центральной станции. Он поправил бейсболку, вернул на переносицу темные очки и огляделся. Ясное небо казалось ненатуральным, такая синева бывает только на картинах оптимистичных художников. От кофты пришлось отказаться, она теперь была привязана рукавами к ручке спортивной сумки. Он остался в футболке и тонких джинсах. Немного намокшая от пота ткань плотно облегала его натренированное тело, приковывая взгляды и женщин, и мужчин. Первые смотрели со скрытым или вызывающим интересом, вторые инстинктивно расправляли плечи и вытягивали шеи, отвоевывая в негласном поединке свой авторитет.
Шон Келли не обращал внимания ни на одних, ни на других. У него задание, и все прочее не имеет значения.
Закинув сумку на плечо, он пересек залитую солнцем площадку, вошел в здание безликого современного дизайна и, отыскав санузел, умылся. Освежаясь под струей холодной воды, Келли думал о дальнейших своих шагах. В целом, ему поставили непосильную задачу: отыскать группу людей в городе, по которому перемещаются миллионы туристов. Это незастывающее море человеческой массы бесконечно движется по узким улицам старого города, а особо остроумные выбиваются из общего стада, чтобы «отдохнуть от туристов» в современной части Иерусалима. В итоге хаос поглощает город.
Впрочем, покоя в этих стенах давно не было.
Умывшись, он вышел на жаркую улицу и пешком отправился вдоль трассы. Новые постройки, стекло, пластик и бетон не слишком трогали его сердце. Такие витрины повсюду в мире, такие автомобили на любых дорогах. Только слишком много полицейских, людей в военной форме и с автоматами, висящими на груди. Он порадовался, что большую часть своего арсенала оставил в Ираке. Если его обыщут, то найдут лишь предметы, обычные для туристической сумки.
– Hey! Gаsh hel'a! Anahnu le eholim laamod![15]
Обернувшись, он увидел женщину, чью фигуру лишила всей привлекательности объемная военная форма. Черные вьющиеся волосы были связаны в тугую косу, чистое без косметики лицо выглядело строго, а оружие в руках – угрожающе.
Келли кивнул, чуть растопырив пустые ладони, чтобы показать свои мирные намерения, и двинулся дальше.
В мутноватом от выхлопных газов и жары воздухе впереди виднелись крыши древних построек. Когда-то он знал этот город. Иерусалим был желаннее Эдема, к нему устремлялись мечи и копья всей Европы, здесь крест и полумесяц тонули в кровавой жиже, здесь падальщики были сыты человеческой плотью. Он видел не одно падение этого города, но то, что с ним сделали нынче, было хуже всего прочего. Так часто бывает с величайшими достояниями человечества, как только они теряют статус эксклюзивности и превращаются в общедоступное развлечение.
Что сделали эти люди, толпами идущие вслед за поводырем, щелкая фотоаппаратами направо и налево, чтобы заслужить честь ступить на Святую Землю? Какие их подвиги? Разве проливали они кровь за каждый свой шаг?
Старый город – все, что осталось от прошлого величия. Крошечный осколок, песчинка в пустыне. Будто Иерусалим – это Стена Плача или Храм Гроба Господня. Нет… но им не понять, никому не понять. Он был здесь, и дважды брал город. Первый раз – под крестом, второй раз – под полумесяцем. Крики раненых еще звучат в его ушах, от скрежета и свиста орудий содрогается все внутри.
- Девять смертных грехов - Антон Дмитриевич Емельянов - Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Куница. Том 4 - Вадим Александрович Оришин - Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Белая чума (СИ) - Вадим Львов - Альтернативная история / Боевая фантастика
- Рубикон - Константин Калбазов - Боевая фантастика
- Герои небытия. Сказание 1: Пробуждение бездны. - Андрей Булгаков - Боевая фантастика