Тони Кондос вырос, не зная, жив его отец или умер. «Хотя мама очень сильно любила его, — вспоминал он, — ее чувства постоянно менялись оn любви до ненависти, что сильно смущало меня в детстве. Больше всего сожалел о том, что никогда не знал своего отца. На протяжении многих лет я чувствовал озлобленность против него и других членов семьи. Но стал старше, я начал понимать, что Дарреллы сделали для меня и моей матери. Теперь во мне осталась только печаль оттого, что я не стал членом этой семьи… И странным образом я горжусь тем, что я один из них, хоть и безымянный».
А тем временем Джеральд погружался в собственный кошмар. Для новичка путешествие в джунгли далекого континента с целью собирания животных было практически непосильной задачей. Что ему нужно сделать? Куда отправиться? Кого ловить? Сколько все это будет стоить? Учиться времени не было. Джеральду никто не помогал, а число бюрократических препон возрастало с каждым днем. После войны стало очень трудно отправиться куда бы то ни было, а некоторые страны стали и вовсе недоступными.
Месяцы шли, а Джеральд боролся с трудностями, постепенно вырабатывая план действий. Он всегда мечтал увидеть Африку. На этом континенте была страна — мечта любого собирателя животных. Эта неразвитая и редко посещаемая территория называлась Британским Камеруном — узкая полоска земли, расположившаяся вдоль восточной границы Нигерии. Камерун отличался удивительной красотой высокогорий и тропических лесов. А животный мир этой страны отличался огромным разнообразием — здесь водились гориллы, броненосцы и редкие животные ангвантибо, волосатые жабы, гигантские водяные землеройки и крупные орлы.
Решив вопрос, куда отправиться, Джеральд принялся решать другие, не менее сложные — когда, как, с кем и зачем. Работа над разработкой конкретного плана экспедиции заняла несколько месяцев. Заграничные поездки в 1946 году все еще оставались довольно сложным предприятием, привилегией немногих. Информации не хватало. Большую помощь Джеральду оказал английский натуралист Джон Йелланд, известный орнитолог. Он был вдвое старше Джеральда, но разделял его интересы. Несколько месяцев спустя после того, как Джеральд покинул Уипснейд, Йелланд помогал Питеру Скотту организовывать Фонд охраны птиц в Слимбридже на границе Севернских болот в Глостершире, а затем он стал куратором отдела птиц в Лондонском зоопарке. Джеральд рассказал Йелланду о своих намерениях отправиться за редкими животными в Камерун. Энтузиазм молодого человека понравился Йелланду. Они согласились помочь друг другу и отправиться в экспедицию совместно.
Итак, команда была собрана. Были разработаны план, расписание, маршрут. Даже назначена дата отъезда. Но оставалось еще очень многое. Как писала одна из газет: «Эта экспедиция стала их первой поездкой в джунгли. Никто не знал, куда они собирались, никто не давал им никаких заказов, никто в Камеруне не знал об их приезде». Пять зоопарков — Лондонский, Бристольский, Честерский, Бель-Выо (Манчестер) и Пейтонский — выразили определенный интерес к потенциальной добыче экспедиции и сообщили цены на некоторые редкие виды животных. Однако никто не предложил никаких авансов.
Семья Дарреллов сначала была удивлена планами Джеральда, однако затем его затея показалась им весьма привлекательной. Они всегда были уверены, что его странные планы окажутся столь же неосуществимыми, как и у его старшего брата Лесли.
В 1947 году Джеральд перебрался в Лондон. В столице было много интересного для будущего собирателя животных. В Лондоне был первоклассный зоопарк, множество интересных музеев. Здесь жили специалисты-зоологи и дилеры, занимающиеся продажей животных, с которыми можно было проконсультироваться. Джеральд посещал библиотеки и покупал много книг. В Лондоне жил Питер Скотт, единственный сын покорителя Антарктиды, герой войны, художник-портретист, выдающийся художник-анималист, известный натуралист, одним из первых заговоривший о необходимости охраны природы и о сохранении вымирающих видов.
Хотя между Джеральдом и Скоттом возникали разногласия, они сходились в главном. Организованный Скоттом в 1945 году Фонд охраны птиц в Слимбридже на Севернских болотах представлял собой модель заповедника, о котором мечтал Джеральд. Увлеченность Скотта миром живой природы очень импонировала Джеральду. «Мой интерес к процессу эволюции, — писал Скотт. — вызывал во мне глубочайшее уважение к каждому виду флоры и фауны, имевшему такое же право на существование на этой планете, как и homo sapiens. Перспектива исчезновения любого из существующих видов казалась мне ужасной катастрофой, которую человек способен предотвратить». Уничтожение природы и любого из живых существ было, по мнению Скотта, «преступлением против неопределенного, но непреложного закона вселенной».
В то время Скотт жил в Кенсингтоне. Именно к нему молодой Джеральд Даррелл и отправился за советом и поддержкой. Хотя Даррелл был совершеннейшим новичком, Скотт понял, что этому мальчишке удалось склонить на свою сторону Джона Йелланда, поддержавшего идею организации фонда в Слимбридже. Йелланд собирался отправиться в Камерун с Дарреллом.
Помимо специалистов Лондон привлекал Джеральда женщинами. В жизни Даррелла между шестнадцатью и двадцатью двумя годами было много женщин. Хотя он и не был девственником, его отношения с противоположным полом были безнадежно наивными. Настало время измениться.
Как-то раз Джерри обедал в греческом ресторане в Вест-Энде вместе с Ларри и его приятелями-поэтами. Здесь Джеральд познакомился с женщиной, познакомившей его с глубочайшими тайнами любви. Он называл ее Джульеттой, однако ее настоящее имя мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Джульетте было за двадцать, она была на шесть-семь лет старше Джеральда. Она была замужем, но жила отдельно от мужа и имела двух маленьких детей. Джеральд влюбился в нее с первого взгляда. Она не отличалась красотой, но ее лицо мгновенно запоминалось. Бледная, печальная девушка с прекрасными, огромными глазами. Джеральду сразу же захотелось защитить и уберечь ее.
«Чем вы занимаетесь?» — спросил он.
«Я рисую лошадей», — ответила она.
У Джеральда возникли некоторые проблемы. «Я не мог в это поверить — уму непостижимо! — вспоминал он. — Но в окружении греков возможно все».
«Вы хотите сказать, что берете лошадь и набор красок и красите их?» — переспросил Джеральд.
«Нет, — засмеялась она. — Я рисую их портреты для владельцев. Разумеется, только породистых лошадей».
«Разумеется, — кивнул Джеральд. — А не могу ли я как-нибудь прийти посмотреть на вашу работу?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});