– До города доберешься? – с сомнением в голосе спросил придурок.
Она осмотрелась.
– Угу, если в волка превращусь, без проблем за полчаса.
– Давай я тебя за пару секунд выведу.
– Как это, интересно?
Диймар осмотрел поляну. Было уже темно, а его зрение явно уступало волчьему. Но он, похоже, прекрасно изучил это место и выискивал что-то определенное.
– Где же оно? – пробормотал он. – А, вот…
В следующий миг он крепко обнял Карину за плечи. Дыхание у нее перехватило. Еще раз ему врезать, что ли? Не выйдет, все конечности отказались слушаться. Через тонкую куртку Диймара было отчетливо слышно, как колотится его сердце. Наверное, гонит кровь еще с большей скоростью, чем ее собственное. Не успела она хотя бы минимально заставить мозги работать, как оказалась прижатой к дереву.
– Не бойся, – шепнул мальчишка. – Как будто танцуем, я веду, а ты слушайся.
С послушанием у Карины было туго, да и на танцы их передвижения на самом деле никак не походили. Но удары его сердца прямо над ее ухом словно гипнотизировали, и Карина позволила втащить себя в… внутрь дерева? А, нет, в глубину. Он же четырехмерник. Не врал, значит.
Интересно было бы осмотреться, но, во-первых, для этого придется отлепиться от Диймара, а этого Карине почему-то не хотелось, а во-вторых, она все равно не успела бы ничего увидеть – они практически сразу вывалились наружу. И снова из дерева. В нескольких метрах отчетливо виднелась окраинная улица. Крылаткин тупик. Ее улица. Значит, все именно так, как сегодня (и сто жизней назад!) рассказывал Арно – глубина одного дерева соприкасается с глубиной другого. Вот только вместо улыбчивого Резанова с искоркой в левом глазу она крепко держалась за долговязого, презрительно ухмыляющегося мальчишку-знаккера из другого мира.
– Эй, уже пришли. Может, хватит меня лапать? – Диймар не очень-то аккуратно отцепил Карину от себя.
– Размечтался, – фыркнула она. – Это ты обнимашки устроил. Без этого нельзя?
Он только руками развел:
– Кто тебя знает, вдруг опять кусаться начнешь. А хорошо зафиксированная девушка в дополнительных уговорах не нуждается. Ты меня в полнолуние найти сможешь?
– Да уж, смогу. – И зашагала в сторону домов.
Гордая такая, не споткнуться бы только.
Диймар тихонько засмеялся ей вслед.
Глава 14
Колдун на крыше
Ночью Карина проснулась и поняла, что сна ни в одном глазу. По беленому потолку скакали причудливые тени. В окно лупилась ветками старая яблоня, последние листья на ней напоминали тряпки, которыми стирали мел с доски. От каждого хлюпающего удара на стекле оставались размазанные кляксы. Хлестал тот самый надрывный октябрьский дождь, готовый вот-вот перейти в снег. Брр, только завывающего ветра не хватает для полной картины. Впрочем, либо хлюпанье дождя, либо вой ветра, два в одном не предлагают, звуки нынче экономят. Носки, что ли, надеть? Ноги зябнут…
Странно, почему не спится, – за день умоталась так, что уснула еще в момент падения на кровать, «утыкание» носом в подушку прошло без ее сознательного участия. Карине, конечно же, доводилось слышать о той степени усталости, когда даже уснуть не получается. Но в неполные четырнадцать, с кипящей, из ушей прущей энергией и гибким, сильным, до последней клеточки натренированным на постоянных превращениях телом, уделываться до бессонницы ей пока не приходилось. Во всяком случае, физически.
Другое дело – морально. За последнюю пару дней на ее «трехмерный», как сказал Диймар, разум свалилось как-то слишком много информации. А на душу – переживаний.
Карина перевернулась на спину, втянула носом зябкий воздух. А в комнате-то холодновато… И дождь беснуется за окном.
Когда она, полумертвая после неполезных для здоровья приключений в межмирье и омертвении, дотопала до улицы, дождь только накрапывал. Вообще-то топать ей почти не пришлось. Митька, поджидавший ее там, где лесная тропа упиралась в тротуар, вцепился в подругу, как клещ.
– Ты где была? Что с тобой?
А с ней не было ничего особенного – просто глаза закрывались от дневной перегрузки. Она мешком повисла на Митьке, вроде бы даже заревела, попыталась выложить ему все-все, до последней мелочи, но он не позволил. Практически закрыл ей рот ладонью, замотал головой.
Потом откуда-то нарисовался физрук, они вдвоем тащили ее до дома Закараускасов. Митька звонил отцу, но разговаривал с дядей Артуром почему-то Марк.
– Артур, это Марко. Да со мной, со мной твой поганец. Приглашай меня. Ты знал, что однажды придется…
В следующий раз соображалка включилась уже в гостиной у Митьки дома. Почему-то вошла Лариса, сбросила на руки Марку Федоровичу свой мокрый плащ, потерла озябшие руки.
– Опять мое чучело в дерьмо вляпалось? – кивнула она на смирно лежащую на диване Карину. – Пойдемте, что ли, совет держать. Видимо, давно пора, но мы все на авось надеялись.
– А… дети? – Митькина мама взялась за ручку двери.
– Не переживай, Региночка, – фыркнула тетка, – дети ничего не услышат. Маменька и сестрицы меня и за человека не считали, но защиту от любопытных ушей я уж как-нибудь сотворю.
Ее пальцы нарисовали в воздухе замысловатый серебристый узор. Знак?!
Защита, видимо, удалась. Потому что, сколько Карина с Митькой ни пытались, через неплотно закрытую дверь услышать ничего не получилось. Зато Карина наконец-то смогла вывалить на Митьку весь свой рассказ, сбивчивый, местами прерывавшийся слезами.
Что там Митька ей сказал по существу, она уже не помнила. Но слушал он, как всегда, внимательно, в задумчивости теребя нижнюю губу. Что он ответил – потонуло в дремотном тумане. На первых же его словах Карину просто стало вырубать. Митька раздобыл какое-то покрывало и даже пытался ее чаем напоить. Но куда там! Адреналин отступил, сонливость побеждала.
– …От тебя только отвернись, сразу парнями какими-то обвешаешься с головы до ног, – расслышала она бурчание Митьки.
– Ревнуешь? – сквозь сон пробормотала она.
Митька засмеялся каким-то непривычным, взрослым, не митькинским смехом.
– Ревную, – серьезно, будто не ржал только что, ответил он. – Ты моя, а мое – не трогать.
– К Арно ревнуешь?
Вот как будто других проблем нет. Но под покрывалом было тепло, глаза слипались, и вообще, если уж так вышло, что она сегодня самая маленькая и слабая, то можно хоть немного лирики отхватить?
Митька засмеялся, на этот раз, как всегда, с насмешечкой, только не громко.
– Нет, Резанов – это несерьезно, это так, почувствуй себя героиней девчачьей комедии. Пришел новенький в школу, такой весь… круче-только-яйца. И девчонки сошли с ума, начались гонки, кто ж его заклеит. Заклеишь, ясное дело, ты, а потом будешь долго-долго тупить, на фиг он тебе сдался. Дальше Люська заплюет все ядом, сгрызет себе ногти по локти, а Ермолаева и ее тридцать три коровы будут тебя бить. А я, по ходу, опять спасать. Ну и так еще… э… девять лет.