Читать интересную книгу Трагедии Финского залива - Андрей Платонов

По всем этим причинам суда конвоя III понесли большие потери на минах. Тральщики «Осётр» и «Шуя» вытралили шесть мин; тем не менее, в результате выхода из тральной полосы в 7:43 подорвался на мине и через полчаса затонул присоединившийся к конвою III сторожевой корабль «Снег». В 8:39 и в 8:41 подорвались на минах и быстро затонули два судна и, наконец, в 9:06 подорвался на мине и через полторы-две минуты скрылся под водой транспорт «Балхаш», на борту которого находилось 2500 бойцов и командиров; из них спасли всего около 200 человек.

Названия судов подорвавшихся на минах в 8:39 и в 8:41,а также судна подорвавшегося на мине в 6:51, в отчетных документах не указаны. Предположительно это могли быть транспорты «Найссар» и «Эргонаутис» и спасательное судно «Колывань».

Из немногих подробностей известно, что после подрыва на мине одного из судов в 8:39 оно через две минуты затонуло, а шедший за ним транспорт остановился для спасения людей, но в 8:41 сам подорвался на мине и через полминуты затонул. Плававших людей спасали два транспорта и несколько катеров.

Атаки авиации противника продолжались в течение всего дня 29 августа. По пикировщикам открывался огонь из зенитных орудий и пулеметов, из армейских пулеметов Максима и винтовок. Тем не менее, убедившись в сравнительной слабости оказываемого ему противодействия, противник путем многократно повторявшихся налетов повредил и потопил авиабомбами одно за другим почти все суда II и III конвоев. Транспорты «Тобол», «Аусма», «Скрунда» и «Вторая Пятилетка» затонули на Западном Гогландском плесе, транспорт «Люцерн» выбросился на камни у южной оконечности Гогланда, поврежденный транспорт «Шауляй» с трудом прибуксировали ко входу в бухту Сууркюля, танкер № 12 затонул в пяти милях восточное Гогланда. Уцелел один лишь небольшой транспорт «Кумари», пришедший 30 августа в Кронштадт без всяких повреждений. Из кораблей охранения повреждения от атак самолетов противника получила одна только канонерская лодка «Амгунь».

Так в общих чертах развивались события. Пора подводить итоги. Сначала подсчитаем, во что обошлась операция по прорыву сил КБФ из Таллина. Кстати сделать это по сей день исключительно трудно. Но наиболее достоверно складывается следующая картина. Из Таллина в рамках операции флота вышло 153 боевых корабля и катера, а также 75 вспомогательных судов КБФ. Кроме этого вместе с силами флота находилось неустановленное количество малотоннажных гражданских судов и различных плавсредств. Последние никакому учету не поддаются, и поэтому далее будем говорить исключительно о силах и средствах, подчиненных Военному совету КБФ. До Кронштадта дошли крейсер (100 %), два лидера (100 %), пять эсминцев из десяти (50 %), шесть сторожевых кораблей из девяти (67 %), девять подводных лодок из одиннадцати (82 %), две канонерские лодки из трех (67 %), десять базовых тральщиков (100 %), шестнадцать тихоходных тральщиков из восемнадцати (89 %), три электромагнитных тральщика (100 %), двадцать шесть катерных тральщиков (100 %), тринадцать торпедных катеров из четырнадцати (93 %), двадцать три катера МО из двадцати пяти (92 %), три сетевых заградителя (100 %) и 32 судна из 75 (43 %)[46]. При этом из принятых на борт кораблей и судов 27 800 человек погибло около 11 000 человек, в том числе немногим более 3000 — гражданские лица. Это не считая моряков из составов экипажей погибших кораблей и судов. Учитывая временные рамки перехода, то есть самого события, это огромные потери.

Существуют такое понятие, как «степень поражения». Так вот потеря более 50 % транспортов в конвое характеризуется как его разгром. Наверно это и есть общий итог Таллинского перехода.

Каковы причины произошедшей трагедии? По-видимому, их не одна. Но главная — качество выполнения своих служебных обязанностей офицеров, прежде всего, управления и штаба Краснознаменного Балтийского флота. Здесь сразу хотелось бы упредить попытку все списать на специфические условия, необходимость работать в условиях воздействия противника. В отличие от своих сухопутных коллег, которые к середине августа уже прошагали тысячи километров по фронтовым дорогам под бомбами, сменили по несколько мест дислокации своих штабов, когда всю организацию управления войсками и силами приходилось начинать с нуля, штаб КБФ никуда не перемещался. До середины августа он практически не ощущал на себе непосредственного воздействия противника. То есть инфраструктура системы управления со всеми линиями связи создавалась в мирное время, для укомплектования подразделений штаба отбиралось лучшее кадры, отработка и сколачивание штабных коллективов проходила в плановом порядке и в полном объеме. Таким образом, по сравнению со штабами сухопутных объединений, органы управления КБФ находились в привилегированном положении.

Конечно, эвакуация Главной базы флота никакими предвоенными документами не предусматривалась, и «домашних заготовок» у оперативного отдела быть не могло. Но операция по прорыву блокады противника НМО-40 предусматривалась. Существует устоявшаяся штабная практика: если не знаешь, как делать — смотри букварь, то есть уставы и наставления. Действительно, не имея собственных наработок надо максимально выполнять требования руководящих документов, где сконцентрирован опыт не одного поколения. Причем, повторимся, это прямая служебная обязанность исполнителей. Даже не «вдохнув» в Решение высокое военно-морское искусство, элементарное выполнение азов прописанных в документах, дает основание рассчитывать на благоприятный исход планируемых действий.

Полученный на войне опыт подтвердил то, о чем было известно еще до ее начала: невыгодное для нас вероятное событие чаще всего происходило при наличии предпосылок, порожденных тактическими ошибками или простой непредусмотрительностью. Наоборот, хорошо продуманному и обоснованному Решению чаще всего сопутствовал элемент так называемой военной удачи.

На недостатках планирования операции мы уже останавливались — оно не выдерживает никакой критики. Именно заложенные в план предстоящих действий принципиальные ошибки (выделение отрядов оперативного прикрытия вместо усиления обороны непосредственно конвоев; невыполнение требований БУМС-37, НТЩ-40 и т. д.) во многом предопределили огромные потери. Но даже в этих условиях все могло развиваться по более благоприятному для нас сценарию — если бы после съемки с якоря не произошла утрата понимания обстановки и потеря управления силами со стороны командующего флотом и его походного штаба. Причем это, опять же, было запрограммировано самой организацией командного пункта на крейсере «Киров» — точнее, его отсутствием. Что являлось прямым нарушением требований основных руководящих документов.

Но и в этих условиях многого можно было бы избежать. Например, несмотря на все недостатки, присущие тралению катерными тралами, в случае широкого использования «рыбинцев» впереди тральщиков конвоя I не произошло бы ряда задержек, вызванных повреждениями тралов Шульца и гибелью тральщика «Краб». К наступлению темноты Юминданинское минное поле осталось бы позади конвоя I, и утром 29 августа он находился бы в районе буя Хайлода. Вообще в составе конвоев имелось 26 катерных тральщиков, вооруженных катерными тралами и облегченными тралами Шульца. Несколько катеров типов КМ и KЛT также имели катерные тралы. Катера всех типов могли буксировать свои тралы с наибольшей скоростью в 6 узлов, а конвои проводились тихоходными тральщиками со скоростью 5,5–6 узлов. То есть в отношении скорости хода катера не задержали бы движение конвоев.

В случае движения конвоев I, II и III, отрядов главных сил и прикрытия по оси фарватера 10 ТБ по одной и той же полосе шириной до 3 кб, тральщики должны были вытралить ориентировочно 45–48 мин и до 30 минных защитников. В связи с тем, что пути конвоев и отрядов более или менее совпали только на отдельных отрезках фарватера, число зарегистрированных мин вытраленных тральщиками 28–29 августа, увеличилось до 59. Кроме того, затралили еще 10–15 мин оставшихся в обрубленных тралах. Один такой трал Шульца, в котором насчитали четыре всплывшие мины, 28 августа оказался на пути Т-210, а другой трал Шульца с минами утром 29 августа обнаружил тральщик № 88. Таким образом, вместе с минами, попавшими в параванные охранители боевых кораблей, их общее количество превысило 100. То есть в два раза больше, чем их реально было на фарватере!

Именно порядок движения «одним и тем же курсом» и намечался планом перехода флота. Однако этим планом не предусматривалось никакого навигационного обеспечения. Следовательно, возможность совершения перехода одним и тем же курсом ставились в зависимость от точности счисления на кораблях и судах, от соблюдения равнения в строю кильватерной колонны. Но все это при форсировании плотного минного поля могло стать реальностью только с использованием плавучих ориентиров.