— Врагов больше, чем травы в прерии. Убиваешь одного, на его место встают двое живых.
— Красное Облако ведет переговоры о мире. Бледнолицые обещали сделать его условия справедливыми.
— Ха! Никогда этого не будет. Я боюсь, однажды всех индейцев равнин загонят в резервации.
— Надеюсь, я присоединюсь к великим предкам на небесах и пойду дорогой духов до того, как наступит этот день, — сказал Койот. — Твой отец был великим воином, Быстрый Ветер. Я скорблю с тобой вместе.
На следующий день племя снялось с места. Быстрому Ветру некогда было думать о Ханне. Но когда они добрались до новой стоянки и деревня вернулась к обычной жизни, его ум лихорадочно стал доискиваться правды. Неужели она на самом деле так хотела уехать, что стала лгать, будто он с нею плохо обращался? Никогда Быстрый Ветер не обижал ее, даже когда захватил в плен. Он заботился о ней и сделал своей женой, а не шлюхой. Почему же Воробышек чудовищно все переврала? Может, она обманывала и когда рассказывала ему о человеке, от которого сбежала? Нет, тот человек действительно обращался с ней скверно, он плохо кормил ее, девушка была истощена. Утверждение вождя, что Ханна охотно уехала в форт вместе с синим мундиром, привело Быстрого Ветра в замешательство, которое вначале перешло в боль, а потом в гнев.
Женщина-Что-Ходит-Вперевалку пригласила Летнюю Луну пожить в ее вигваме, и Быстрый Ветер одобрил согласие Летней Луны. Вдова его отца устроилась в новом доме и вроде бы поладила в деревне со своими сестрами сиу. По ритуалу оплакивания она изрезала себе руки и остригла волосы, но уродливые шрамы от ран, которые она сама себе нанесла, уже начали заживать. Быстрый Ветер заметил, что Койот проявляет особый интерес к молодой вдове.
Но Быстрый Ветер не находил успокоения. Душа и тело были в разладе, забыть Ханну не удавалось. Он разрывался между преданностью индейскому народу и своей белой кровью. С одной стороны, ему хотелось оставить племя и разыскать Воробышка, с другой — забыть, что она когда-либо существовала на свете, и продолжать сражаться с врагом. Плохо ему было и от того, что, как оказалось, он не испытывает никакого желания к Пятнистой Лани. Быстрый Ветер не хотел ее и не мог заставить себя даже обнять красавицу. Она сердилась и угрожала покинуть его вигвам, но любви невозможно добиться ни угрозами, ни требованиями.
Однажды Пятнистая Лань затеяла ссору.
— Надо было мне сойтись с Быстроногим Оленем, — заявила она. — Уж он бы не потерял голову из-за женщины, которая его ненавидит.
Быстрый Ветер пристально посмотрел на жену. Неужели, действительно, Ханна его ненавидела?
— Тебе на самом деле следует развестись со мной, — равнодушно сказал он. — Ты красива и многим желанна. Другой мужчина оценит тебя.
Пятнистой Лани все надоело. После того как Воробышек уехала, вполне разумно было предположить, что Быстрый Ветер обратится к ней за утешением, но этого не случилось. Она вдруг увидела то, чего раньше не замечала. Пятнистая Лань знала, что Быстрый Ветер — белый, но до сих пор не подозревала, как сильно он отличается от мужчин ее народа. В его лице не было ни одной индейской черты. Кожа была золотистой, но лишь благодаря загару, глаза — серебристо-серого цвета, а не карие, и он был высок ростом, выше всех в племени. Внезапно Пятнистая Лань поняла, что не хотела бы иметь ребенка похожего на белого человека.
— Ты прав, — сказала она с презрением, — я уверена, другой мужчина станет ценить меня больше, чем это делаешь ты. Твоя красота ослепила меня, но мне не нужен мужчина, которому я не нужна. Ты белый. Сломанный Нос прав, ты не в силах изменить кровь, текущую в твоих жилах. Сейчас ты сражаешься за наш народ, но когда-нибудь предашь его, — от горечи и обиды ее голос звучал хрипловато. — Я покидаю тебя, Быстрый Ветер. Надеюсь, Быстроногий Олень возьмет меня в жены, как предлагал прежде. Иди, ищи свою белую женщину, раз она нужна тебе! Желаю счастья.
Быстрый Ветер молча смотрел, как Пятнистая Лань собирает свои пожитки. Как только она оставит его вигвам, все в деревне узнают, что они развелись, но это его не беспокоило. Казалось, ничто больше не имело значения. Его жизнь рассыпалась в прах. Юноша не знал, кто он на самом деле: чейен или белый, Быстрый Ветер или Райдер Ларсон. Родители, кровные и приемные, погибли. Теперь у него оставалась только сестра… и Ханна. После трагической смерти Белого Пера он почувствовал, что узы, связывавшие его с индейским народом, ослабевают. Мысли тревожно метались, душа была потрясена. Никогда за всю свою сознательную жизнь не испытывал он такого ужасного смятения. В последний раз Быстрый Ветер пережил подобный удар, когда десятилетним мальчиком впервые очутился в лагере Белого Пера.
Пятнистая Лань оставила жилище Быстрого Ветра, даже не попращавшись. Она не сочла необходимым признаться, что оклеветала Воробышка. Пусть Быстрый Ветер до конца жизни мучается мыслью, что женщина, которую он любит, ненавидит его, злобно думала индианка.
Быстрый Ветер безучастно отнесся к уходу Пятнистой Лани. Взяв в жены двух женщин, он обеих сделал несчастными. Теперь — один. Всегда Быстрый Ветер чувствовал себя одиноким человеком, не имеющим ни жены, ни детей, которые оплакивали бы его смерть. Он сказал об этом своей сестре много лун тому назад, когда оставил чейенскую деревню, перебираясь к сиу.
Слезы как Дождь… Эбби… как он скучал по сестре! У него уже, наверное, есть племянник или племянница, подумал он вдруг. Ханна понравилась бы Эбби, печально размышлял Быстрый Ветер и с горечью прогонял горькие мысли. Ханне он не нужен. Она его ненавидит. Сейчас Воробышек от него далеко, как луна.
Но так ли это?
— Что тебя беспокоит, брат мой, — осторожно обратился к нему Койот.
С тех пор, как Быстрый Ветер, вернувшись, не нашел жены, он уже не был прежним человеком. Казалось, скорее, он испытал облегчение, чем печаль, когда Пятнистая Лань оставила его, чтобы теперь принимать ухаживания Быстроного Оленя.
— Многое, — ответил Быстрый Ветер.
— Ты оплакиваешь потерю жены, — слова Койота были больше похожи на утверждение, чем на вопрос.
— Я оплакиваю потерю себя самого. Сейчас я не знаю, кто я, — сказал Быстрый Ветер, насмехаясь над своими переживаниями. — Я слышу голоса, которые зовут меня, но невозможно понять, откуда они доносятся. Мой разум в смятении, душа отягощена.
— Она не хотела уезжать, — сказал Койот.
Быстрый Ветер бросил на него напряженный взгляд.
— О ком ты?
Говорит ли Койот о Воробышке?.. Ну конечно же!
— Откуда ты знаешь?
— Она сама сказала мне об этом.
— Трудно поверить. У нее лживое сердце, и, как у большинства бледнолицых, язык двуличной змеи.