– Хочешь вернуться?
– Нет. Хочу быть здесь. У нас ведь всего лишь одна короткая ночь впереди. Чем займёмся?
– В ночь Купалы можно отыскать магические растения: разрыв-траву, которая защищает от любых болезней; или адамову голову, чтобы увидеть, на ком лежит порча. А может, хочешь посмотреть, как цветет папоротник?
– Хочу, – улыбнулась я. – Но разве это не выдумки?
Лихо поднялся и протянул мне руку:
– Идём.
Последние лучи заката гасли на темном небосводе, и уже сложно было разобрать дорогу, но Лихо уверенно вел меня за собой. Мы удалялись от реки и заходили дальше в лес. Он полнился непривычными звуками, далёкими голосами и шепотом навьих духов. В Купальскую ночь нечисть обретает силу, и каждый знает, что по лесам бродить становится особенно опасно. Потому и жгут костры люди, высокие и яркие, чтобы прогнать тьму и духов, населяющих ее.
Но сейчас мне не было страшно. Лихо держал меня за руку, а голоса вокруг замолкали, и нечисть не показывалась на глаза.
В тусклом лунном свете я различила впереди заросли высокого папоротника, простирающиеся кругом на десятки шагов. Мы остановились в самом их центре. Раскидистые листья доставали до пояса, ветер с тихим шелестом прокатывался по ним волнами. Лихо обернулся ко мне и провел рукой по верхушкам папоротников.
– Вот, смотри.
И я затаила дыхание.
Из-под земли вдруг один за другим стали пробиваться огоньки. Они поднимались вверх по листьям папоротников и замирали, прицепившись к ним. Чем-то они и правда напоминали нераскрывшиеся бутоны магического растения. А некоторые поднимались выше. Болотные огни были не бледно-желтыми, как раньше, а красно-оранжевыми, словно небо на закате. Они медленно кружили в воздухе над нашими головами, над необъятными зарослями папоротников, а тьма отступала.
– Как красиво, – я подняла на Лихо восторженный взгляд. – Но все же он не цветет по-настоящему?
Дух заговорщически приложил палец к губам.
– Только никому не говори, иначе люди перестанут ходить за ним в лес, и духам будет нечем питаться.
С притворным разочарованием я протянула:
– Жаль. А я так хотела найти клад.
– Возможно, я знаю, где искать. Но у любой сделки с духом есть цена.
– Какая же?
Лихо приблизился на шаг. Жёлтый глаз мягко светился в темноте, а пепельные пряди шевелились от ветра. Мне вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к ним, вдохнуть запах мха и сырой земли. Медленно я провела рукой по его холодной щеке, заправила прядь за ухо. Сердце застучало громче, а все вокруг замерло.
Я преодолела последние полшага между нами, привстала на цыпочки. И осторожно, несмело поцеловала. Через миг почувствовала его руку на талии и лёгкое прикосновение к шее. Поцелуй стал настойчивым, жадным. Холодные губы и холодные пальцы касались кожи, сладкая дрожь расходилась от этих прикосновений. А ещё жар.
Я запустила пальцы в его волосы – удивительно мягкие, – обхватила крепкое плечо. Воздуха не хватало, кружилась голова и сердце стучало так быстро и громко, что ничего больше, кроме этого стука и тяжёлого, прерывистого дыхания, слышно не было.
Такой странный холодный поцелуй. На губах остался терпкий привкус, будто от травяного отвара, и запах леса после дождя. Отстранившись, чтобы восстановить дыхание, мы глядели друг другу в глаза. Хотелось ещё, и хотелось растянуть эти мгновения, как следует ими насладиться.
Лихо улыбнулся, и я ответила ему счастливой улыбкой. Провела пальцами по ямочкам на щеках. Скользнула выше, к бугристому шраму, а Лихо накрыл мою ладонь своей, склонился…
Позади вдруг раздался шорох. Вздрогнув, я обернулась, а дух вскинул голову. Взгляд его сделался жёстким, и тут же повеяло угрозой, которая, будто густая тень, окутала его целиком.
На краю зарослей папоротника в нескольких шагах от нас стоял Яромир. Замерев, он глядел на меня немигающими, круглыми от изумления глазами. Потом он присмотрелся к Лихо за моей спиной – к венку на его голове, ленте на запястье. Лицо исказилось гримасой отвращения. Неяркий свет болотных огней выхватывал из тьмы его плотно стиснутые губы, горящие злобой глаза и сжатые кулаки.
– Как ты можешь?! – с яростью и обидой прошипел Яромир. – Нечисть – вот кого ты выбрала?!
Лихо вдруг низко, угрожающе зарычал. Он сделал шаг – и Яромир инстинктивно отступил, но я схватила духа за плечо. Яр снова обратил ко мне острый, полный ненависти взгляд.
– Ты… – выплюнул он прерывисто и хрипло, будто не хватало воздуха, – ты…
Лихо снова дернулся, ощетинился, заняв собой ещё больше пространства. Я крепче сжала его плечо и спокойно, твёрдо проговорила:
– Уходи, Яр.
Он оскалился и с размаху врезал кулаком по ближайшему дереву так, что посыпались листья. Прошипел:
– Вот как?!
Потом живо развернулся, одарив напоследок полным злобы и отвращения взглядом, и кинулся прочь, ломая на пути низкие ветки и кустарник.
Лихо, прищурившись, долго глядел ему вслед. Его лицо оставалось спокойным и не выражало ничего, лишь молчаливая, темная угроза расходилась от него волнами. Угроза, которую ощущаешь на уровне инстинктов, которая говорит гораздо больше любых слов.
С трудом я разжала руку, которой вцепилась в его плечо. Пальцы словно одеревенели и не желали слушаться. Лихо наконец обернулся. От холода в его взгляде побежали мурашки.
– Глупый юнец. Он ведь не отстанет от тебя, – ровным голосом заметил он и приподнял бровь. – Одна смерть решила бы множество проблем.
Медленно повисшая в воздухе угроза начала таять. Стало легче дышать.
– Он просто запутался, – возразила я. – Это пройдет. Обещай, что не причинишь ему зла.
– Нет.
– Нет?
Лихо пожал плечами и скрестил на груди руки.
– Я уже пообещал наполнить страданиями его жизнь. Если станет болтать.
– Не думаю, что станет.
Я потупилась и горько вздохнула, потому что совсем не была уверена в этом. Может, он захочет отомстить. Захочет, чтобы я испытала такое же унижение, которое он испытывал все это время. Но все же я не желала ему смерти.
Неуютное, колкое молчание, наполненное тяжёлыми мыслями, прервал Лихо, протянув мне руку.
– Идём. До рассвета осталось совсем мало времени. Не будем тратить его понапрасну.
Он улыбался. Улыбка была теплой, искренней. Вдруг ушли все тревоги, и беспокойство, и мрачные мысли рассеялись как дым. Все прочее стало неважным, далёким. Важна была лишь эта улыбка, холодная рука с черными тонкими пальцами и самая короткая, особенная ночь.
Я улыбнулась в ответ и взяла его за руку.
Глава 22. Вороны вещают
Я возвращалась домой, когда солнце уже стояло высоко в небе.
На рассвете в завершении празднования коловорота окунулась в холодную реку, а потом осталась на берегу, чтобы согреться в первых лучах зари, да так и уснула. А после пробуждения стало мне так хорошо и легко, как не было уже очень долгое время. Вода ли целебная, снявшая с души и тела все зло, стала тому причиной, или крепкий спокойный сон, или волшебная Купальская ночь – я не знала, но была рада этому новому ощущению. Будто сбросила с плеч тяжёлую меховую шубу, напитанную водой и колючую.
На лугу дымились угли и почерневшие головни. Огромная черная проплешина осталась в траве после Купальца, а неподалеку пятно поменьше, от крады Ярилы. Тут и там на окраинах села встречались по пути кострища – множество огней вчера горело, чтобы ночь осветить и чтобы как можно меньше осталось теней, где смогли бы спрятаться злые духи. А на деревянных идолах, что стояли на перекрестках, и на рогатых черепах у ворот висели венки из увядших цветов.
Дети бегали вокруг с прутками, гоняли гусей, женщины сидели на ступенях и накатывали рубахи, мужчины снова шутили и переругивались по-доброму друг с другом во время работы. Стучали топоры и разливались песни над полями. Жизнь вдруг стала простой и обычной, как раньше, будто и не было странных смертей, мертвых животных и никакого зла.