– Прежде чем ты прогонишь меня, – тихо заговорил дух, и мне больших усилий стоило сосредоточиться на словах, а не на завораживающе мягком голосе, – или разрешишь остаться, позволь сначала извиниться. Я правда считал, что лучше будет нам порознь. Что беды твои закончатся, если запретить тебе ходить в Чернолес. Я считал, что следует позволить тебе жить своей жизнью, нормальной, в которой нет места нечисти и волхованию. Нет места мне. Я избегал тебя и прятался в тенях, когда ты подходила к краю леса. Слышал, как ты зовёшь меня, но молчал. Надеялся, что так будет правильнее. Со временем твоя жизнь наладится, и ты забудешь про Чернолес. Но вот я здесь. Поддался желанию вновь увидеть тебя, хотя сам оттолкнул при нашей последней встрече. Но я вдруг понял, что не могу допустить, чтобы кто-то другой поймал твой венок. Знаю, что это самолюбиво – ставить на первое место собственные желания. Но в конце концов я нечисть. В моей природе думать лишь о себе.
Мгновения проходили в тишине. Мы глядели друг на друга, и я едва могла дышать. Едва могла поверить, что все это происходит наяву. Тепло волнами расходилось по телу, и радость от встречи с ним, и трепет волнения.
С улыбкой я поднялась и сделала несколько шагов ему навстречу. Промолвила:
– Лихо… – и в горле вдруг пересохло, а в голове пусто, как всегда, когда нужно что-то сказать. – Я рада тебе.
Дух преодолел оставшееся между нами расстояние. Снова его губы тронула улыбка.
– Значит, не сердишься?
– Нет, конечно.
Лихо тихонько выдохнул, прикрыл глаз ненадолго, а потом несмело, с вопросом во взгляде протянул мне венок. Я приняла его и аккуратно, затаив дыхание надела на его голову.
Первый ритуал был завершён, и я совсем не желала думать, что он не для духов. Все, что происходит сейчас, возможно, совсем не правильно, но разве не воля богов творится в день летнего коловорота?
Лихо протянул руку с черными пальцами, снова предлагая выбор. Я вложила в его ладонь свою, не отрывая взгляда от серого лица и жёлтого глаза. Ветер скинул пепельную прядь со второй половины лица, и на этот раз Лихо не стал закрывать шрам. Я впервые смогла разглядеть его так близко. Навечно закрытый глаз пересекала толстая неровная черта более темного серого оттенка. За ним скрывалась история. Тайна, которую мне отчаянно хотелось узнать когда-нибудь в будущем.
Чуть помедлив, Лихо коснулся холодными пальцами моей щеки, провел вниз до подбородка, а потом подхватил косу.
– Красивые, – полушепотом выдохнул он. – Мне следует их расплести?
– Если хочешь, – так же тихо ответила я, чувствуя, как запылали щеки.
Я опустилась на землю и потянула Лихо за собой. Он встал на колени и принялся медленно расплетать ленты, а я сидела ровно, мяла в горячих ладонях ткань рубахи и глядела в сторону, потупившись. Осознание того, что происходит сейчас, ещё не вполне уместилось в голове.
– Как ты нашел меня? – спросила я, чтобы нарушить тишину, которая уже казалась неловкой.
– По твоему горю, – откликнулся Лихо. Он вынимал вплетенные в косу травинки и по одной опускал их на землю, бережно, словно они какая-то ценность. – Я всегда знаю, где ты, Огниша. Но не всегда понимаю, о чем думаешь. Почему ты бросила венок, но ушла так далеко от остальных? Не хотела, чтобы тебя отыскали?
– Я… – От смущения вновь стало жарко, и пришлось приложить усилие, чтобы голос не дрожал. – Сегодня я дала богам обещание, что покорюсь их воле. Поэтому бросила венок. А ушла подальше, чтобы все было по-честному.
– Кажется, я вмешался в судьбу, – усмехнулся Лихо, – отобрал у богов возможность решить твое будущее.
– А может и нет.
Дух расплел первую косу, заглянул в глаза и вложил мне в руку синюю ленту.
– Думаешь, это и есть судьба?..
Я лишь улыбнулась и промолчала. Потом повернулась в другую сторону, а Лихо, чуть помедлив, потянулся ко второй косе.
– Сегодня особая ночь, Огниша, – после недолгого молчания проговорил Лихо. В его голосе появилась печаль. – Летний коловорот: самый длинный день и самая короткая ночь. Сегодня нечисть может спокойно бродить среди людей. Опасное время для вас, но лишь до рассвета. На рассвете ты окунешься в реку – и вода снимет с тебя недобрую волю и следы прикосновений нечисти. Сегодня я не боюсь навлечь на тебя беду своим присутствием, но после… – Он протяжно вздохнул и протянул вторую ленту, чуть задержав пальцы в моей ладони. – После ты снова станешь беззащитной.
– Я не верю в твое проклятие, Лихо, – откликнулась я, подняв на духа ласковый взгляд. – Но если ты позволишь мне приходить в Чернолес и искать белый таленц, в конце концов его дар поможет мне обрести защиту, подобную той, что была у волхва.
– Но тебя и так уже сторонятся люди. Что будет, когда дар раскроется полностью? Что будет, если кто-то заметит тебя в лесу?
Я улыбнулась. Сложила одну из лент в несколько раз, развела концы в стороны и вытянула перед собой.
– До других мне нет дела, Лихо, – прошептала я, а протянутая лента сказала всё остальное.
Он взглянул на нее, потом снова на меня. Медленно пепельные губы растянулись в улыбке. Потом протянул руку, и я завязала ленту на запястье. Закончив, сложила и вторую ленту, которую Лихо повязал на моей руке, завершив следующий ритуал. Теперь – до самого рассвета – мы были связаны.
Эта мысль заставила сердце трепетать. В начале дня я и помыслить не могла, что подобное вообще возможно: подарить свою ленту нечисти. В надежде побороть накатившее вдруг смущение, я откинулась на спину в мягкую траву и упёрлась взглядом в темнеющее небо.
Лихо тоже опустился неподалеку, а венок положил на грудь.
– Раз сегодня духи бродят среди людей, почему я ни одного не видела? – задала я давно вертевшийся в голове вопрос.
– Человек обычно не видит младших духов, разве что по ночам.
– Но прежде я их видела даже днем. Или, скорее, чувствовала.
– Как? – удивился дух, и я услышала, как он повернул голову в мою сторону. – Разве ты… Сколько ягод таленца ты съела?
Я задумалась ненадолго, попыталась припомнить каждый свой поход в Чернолес.
– Три-четыре.
– Это невозможно, – с некоторым сомнением заметил Лихо. – Должно было пройти несколько месяцев, прежде чем дар откроется. То есть, так было с Рябиной. А ты…
– Может, я особенная? – рассмеялась я. – Но, если подумать, нечисть я не видела с тех самых пор, когда сгорел хлев Томиры. Тогда духи окружили меня и уберегли от жара пламени. – Я повернула в его сторону голову. Произошедшее в тот день до сих пор оставалось для меня загадкой. – Это ты приказал им?
– Увы, но я ничего не знал об этом.
– Тогда кто же? Кроме меня, там была лишь семья Томиры.
– Ну, либо эта женщина и правда колдунья, либо ты сама научилась управлять духами.
Он произнес это легко, в то время как я едва не ахнула от потрясения. Нахмурилась, привстав на локте, и покачала головой.
– Но я не… я ничего такого не делала…
– Иногда дар проявляется совершенно неожиданно, – протянул дух, глядя в расцвеченное закатом небо. Он тоже слегка хмурился. – Теперь я чувствую себя глупцом: пытался запретить тебе искать белый таленц, хотя, похоже, дар предназначен тебе самой судьбой.
– Ох, Лихо… я совсем в этом не уверена. Столько раз я пыталась его использовать – но так и не смогла никому помочь.
Он заглянул мне в глаза и тихо, убежденно произнес:
– Я видел, как ты готовишь лекарственные сборы, опираясь лишь на чутье и память. Что это, если не настоящий дар?
Губы сами собой разошлись в улыбке. Подумалось вдруг, что никто ещё не был настолько же добр и внимателен ко мне, как лесной дух, который приносит несчастья.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и в первых сумерках со стороны села раздались радостные крики, которые постепенно сложились в многоголосую обрядовую песню.
– Наверно, зажгли костры, – заметила я и вновь откинулась на спину. – А девушки и юноши пляшут сейчас вокруг Купальца. Впервые я пропускаю празднование.