Свободина был прикован к кроссовкам Игоря, которые высовывались из-за парты. Под распластавшимся телом медленно расползалась лужа крови.
– Все будет хорошо, – вдруг зашептала Лариса. Она прижала к себе маленькую Настю, крепко закрывая ей глаза ладонью. – Не смотри, милая.
Девочка стояла смирно и лишь что-то беззвучно бормотала, из-под пальцев школьницы по ее щекам струились слезы.
– Молодец, – прохрипел Свободин, когда школьник закрыл окно. – Иначе трупов могло быть больше.
– Эта пуля предназначалась тебе, – выдавил Колышев, с ненавистью глядя на Дмитрия. – Теперь доволен, убийца?
– Этот вопрос задай снайперу. Зато… Зато теперь стадо управляемое. И, надеюсь, никаких эксцессов больше не будет.
– Ты убил его, – повторил преподаватель.
Дмитрий недобро усмехнулся и пихнул ногой спортивную сумку, в которой загремели бутылки:
– Там у меня полно взрывчатки, Юра. Ты хотел, чтобы из-за твоего вспыльчивого ученика я спалил весь класс? Я ведь могу это сделать.
Колышев открыл было рот, но тут же захлопнул. Лицо его стало землистого цвета, черты заострились, лишь глаза сверкали болезненным блеском. Казалось, молодой учитель за пару часов состарился на десяток лет.
– Думаю, сейчас начнется штурм, – предположил Дмитрий. Присев, он извлек из сумки один из оставшихся «коктейлей Молотова». – И мне кажется, в вашем классе есть еще один лишний.
Юрию Александровичу показалось, что он ослышался. Он выглядел так, словно получил удар под дых, глаза его расширились:
– Нннет. Ты не можешь… – ошеломленно забормотал он.
– Могу, – безучастно ответил Свободин и повернулся в сторону двух юных школьников, которых Константин привел из туалета. На протяжении всего этого времени пареньки жались друг к другу, будто котята, напуганные шумом грозы. – Вы, двое!
– Опомнитесь, – срывающимся голосом заговорила Лариса. – Опомнитесь, пожалуйста. Это совсем дети! Хватит смертей, мы вас умоляем!
– Закрой пасть, – отрезал Дмитрий, и девушка закусила губу. С мокрыми от слез глазами она смотрела, как мальчики робко приближаются к стрелку. Лица ребят были белее снега.
– Знаете такую игру: «камень, ножницы, бумага»? – спросил Дмитрий, и они одновременно кивнули.
– Играйте.
Мальчишки обменялись недоуменными взглядами.
– И что ты сделаешь? – задал вопрос Колышев. Он стоял всего в трех шагах от Дмитрия, то и дело поглядывая на подоконник, где расположились горшки с растениями.
– Играйте, – громче сказал Свободин, и школьники встрепенулись, словно очнувшись от сна. Они снова взглянули друг на друга, после чего нерешительно трижды взмахнули сжатыми в кулаки руками. У обоих оказалась «бумага».
– Если вы сговорились показывать одинаковое, я пристрелю дядю Юру, – сообщил Дмитрий, подмигнув оторопевшим мальчишкам. – Давайте, все по-честному.
Лариса, закрывая собой Настю, начала медленно двигаться в конец класса. Девочка хныкала, но послушно шла вместе со школьницей.
– Играйте! – гаркнул Дмитрий.
В этот раз у обоих вышли «ножницы».
– Я предупредил, – вздохнул Свободин, взяв на прицел Колышева. – Еще одно совпадение, и будете отскребать его мозги от стен.
– Мы… не сговорились, – пролепетал один из мальчиков, и Свободин погрозил им пальцем.
– Камень, ножницы, бумага, – забубнил второй школьник, пока они трясли кулаками. – Раз, два, три…
На последнем звуке его кулак превратился в лодочку, а пальцы паренька, который оправдывался перед Дмитрием, остались сжатыми в кулак.
– Вот и победитель! – воскликнул Свободин. – Бумага завернула камень! Теперь мы определились с лишним.
Мальчики с ужасом посмотрели друг на друга.
Недостоверная информация
В ту самую секунду, когда открывший окно Игорь был сражен пулей и упал замертво, у полковника Росгвардии Котляра «ожила» рация, прицепленная к нагрудному карману.
Петр Геннадьевич нажал кнопку приема:
– «Первый», это «Ветер», прием, – раздался искаженный помехами голос.
– Это «Первый», прием, – буркнул Котляр.
– Цель поражена, – доложил «Ветер», и глаза полковника вспыхнули торжествующим огнем. Ему почудилось, что у него в буквальном смысле гора свалилась с плеч.
– «Ветер», вас понял, – сдержанно ответил он. – Продолжайте наблюдение.
– Вас понял.
– Конец связи.
Рация умолкла, и Котляр глубоко выдохнул, смахнув со лба выступившие горошины пота.
– Неужели все закончилось? – чуть слышно пробормотал он себе под нос и быстрым шагом направился к застывшей шеренге спецназовцев, которые с минуты на минуту были готовы к штурму. Восемь подготовленных и закаленных бойцов, держащих наперевес автоматы, безмолвно ожидали команды. На визорах защитных шлемов играли блики заходящего вечернего солнца.
– Второе отделение, приступить к операции, – приказал полковник, и росгвардейцы, пригнувшись, поочередно ринулись в сторону главного входа школы.
Котляр автоматически похлопал себя по карманам в поисках несуществующей пачки сигарет. И хотя он уже полгода как бросил курить, сопутствующие этой вредной привычке рефлексы еще давали о себе знать. Особенно острое желание затянуться полковник испытал после сообщения снайпера о ликвидации стрелка, засевшего в школе. Наконец-то этот псих с ружьем уничтожен. По оперативной информации, сообщников у него не было, так что дело, можно сказать, сделано. Впрочем, окончательные выводы последуют только после того, как отправленная им группа захвата обследует школу и выведет из здания заложников. В конце концов, этот придурок, как там его, Шлангин, мог где-то спрятать взрывчатку… Не приведи бог, конечно.
– Петр Геннадьевич, – позвал его до боли знакомый голос, и росгвардеец, помрачнев, обернулся. Из-за бронированного автобуса, в котором прибыло подразделение спецназа, вышел Павлов.
– Это опять вы, господин адвокат? – нахмурился Котляр. – Повышенное внимание к этому делу с вашей стороны начинает меня настораживать.
– Вы все-таки направили своих бойцов в школу.
– Мне вам отчет о каждом шаге писать? – с сарказмом осведомился полковник.
– Это лишнее, у вас есть, перед кем отчитываться. Я видел окно, куда был произведен выстрел, – сказал Артем.
Петр Геннадьевич начал терять терпение.
– Ну и что? – процедил он. – Честь вам и хвала за острое зрение.
– Жалюзи были задвинуты через минуту после того, как выстрелил снайпер, – тихо произнес адвокат. – Не нужно горячиться, полковник, просто выслушайте меня.
– Ну? – Котляр демонстративно скрестил на груди мускулистые руки, скептически поглядывая на Павлова.
– Если в классе остались только заложники, зачем они снова задвинули шторы? – спросил Артем. – Если стрелок один, то дети и учитель свободны. Почему никто не открыл окна? Никто не закричал, что бандит убит? В конце концов, никто не вышел наружу!
Петр Геннадьевич на мгновенье замешкался, при этом внешне пытаясь сохранять олимпийское спокойствие.
– Мы выясним это в ближайшее время, – заявил он. – А вам я настоятельно рекомендую покинуть оцепленную территорию. Здесь вам совершенно нечего делать. Не обижайтесь, у каждого своя работа.
Он пригладил «ежик» и, заметив подчиненного капитана, который о чем-то разговаривал с пожарным, рявкнул:
– Агеев!
Росгвардеец повернулся, вытянулся по струнке.
– Проводи адвоката, – велел Котляр, и Артем покачал головой. Лицо его было непроницаемым.
– Напрасно вы так, – сказал Павлов мрачно.
– Всего хорошего, – проворчал полковник. – Все новости по телевизору увидите.