указал на чудовищ Левушка, делая шаг к границе круга.
Я тоже подобралась, понимая, что, хотя происходящее противоречит законам физики, от исхода схватки огненного шарика и чудовищ зависит не только продолжение нашего пути, но и сама жизнь на Земле. Каким-то образом эту абсурдную истину сумел постигнуть даже материалист Иван. Или он просто, как обычно, не захотел оставаться в стороне, когда обижали слабого и беззащитного.
— Мы ему поможем? — сурово спросил он, удобно перехватывая осиновое копьецо.
— Даже если это будет стоить нам жизни, — осклабился Лева, дополняя вооружение горящей головней.
Мне оставалось только вытащить свирель и с Левиного одобрения завести летний покосный наигрыш, вкладывая в игру все тепло ярого, достигшего наивысшего могущества солнца, силу вызревших колосьев и высокой сочной травы. Всю живительную мощь пика лета. Сначала чудовища не обращали на меня никакого внимания, продолжая попытки добраться до маленького солнышка. Потом я заметила, как их начало коробить. У зайца отвалилось одно ухо, у волка морда непропорционально вытянулась, перевешивая и мешая удерживать равновесие. Медведь, хоть и увеличился в размерах, но стал какой-то рыхлый и вялый.
Впрочем, в тот миг, когда Иван, незаметно подобравшись, изловчился и пронзил его копьем, пока Лева атаковал злобно ощерившегося волка, медведь еще попытался достать брата когтями. И я очень пожалела, что копьецо в отличие от рогатины не имело упора, но лишь набрала воздуха и яростнее заиграла. То ли Иван оказался достаточно удачливым и ловким, то ли медведя и вправду корежило от моих наигрышей, но брат, благополучно избежав смертельного объятия, резко выдернул копье, потом половчее прицелился и вогнал его чудовищу по рукоять в горло, пока Лева, вонзив свое дреколье в основание волчьего черепа, охаживал выползня по бокам головней.
Я смотрела на происходящее, точно в невероятном сне, пытаясь поверить собственным глазам. Неужели один из отчаянных и умелых охотников вышел из той же утробы, что и я, а второй прожил почти всю свою жизнь рядом, отзываясь на снисходительно-ласковое прозвище Левушка и ни разу не пытаясь играть в героя или богатыря? Может быть, моих спутников так изменила Славь? Или это путешествие открыло в каждом из нас те силы, о которых мы не подозревали?
Меж тем схватка еще не закончилась. На зайца даже тратить силы не пришлось: он распался пеленой грязноватого тумана. Зато лиса, как всегда, оказалась всех хитрее и проворней. Пока брат и Лева сражались с более крупными чудищами, она схватила Колобка-Колобога за бок там, где прилипло небольшое пятно слизи, и собиралась пуститься наутек, унося свою драгоценную добычу.
Этого я, конечно, допустить не могла. Неужто напрасно Иван и Лева рисковали жизнями? Насколько я поняла, в столкновении с порождениями Нави любая рана от покрытых ядовитой слизью зубов и когтей могла стать смертельной. И мне еще предстояло выяснить, насколько благополучно вышли из борьбы мои отважные витязи.
Я не знаю, как так получилось, но за спиной точно развернулись огненные крылья, осветившие весь лес и перенесшие меня на край поляны, до которого уже успела добраться бесстыжая плутовка. Когда я преградила ей путь, лиса выпустила добычу и испуганно заметалась в попытке спастись, но вместо того на глазах начала скукоживаться, истекая гнилой слизью, точно оставленная на солнечном подоконнике пластилиновая фигурка. Вскоре от нее осталось только мокрое место.
Я с трудом перевела дух, а в следующий миг по моим пяткам больно ударила земля, точно я не совсем удачно приземлилась. Я что, и вправду все это время висела в воздухе? И почему спина горела, точно от солнечного ожога? Я попыталась сделать шаг, но ноги мои подкосились, и я упала на колени. Лева поспешил мне на помощь, а Иван так и застыл где стоял, открыв рот.
— Ну что на сестру уставился? — сердито окрикнул его Лева. — Можно подумать, крыльев никогда не видел, биолог!
— Какие крылья? У нее же вся спина в крови! — не на шутку перепугавшись, вскричал Иван.
Я попыталась обернуться, чтобы посмотреть, но только бессильно обвисла у Левы на руках.
Это называется, я еще их собиралась лечить.
— Вот я и говорю, хватит пялиться. Аптечку тащи, — сурово распорядился Лева, осторожно, чтобы не травмировать, подхватывая меня и бережно стягивая прожженную на спине ветровку.
Крыльев мы не увидели, зато, по словам брата, две борозды в районе лопаток выглядели так жутко, будто мне кто-то делал «кровавого орла».
— Что со мной, кто я? — испуганно спрашивала я Левушку.
Он только бережно гладил меня по голове, успокаивая, пока брат, смыв кровь, аккуратно обрабатывал мои непонятно откуда взявшиеся раны.
— Может быть, лучше попробовать ту чудодейственную воду, которую дал водяной? — переживал Иван, хлопоча возле меня с перекисью и пантенолом.
— Попробуем, если кровь остановить не удастся, — обеспокоенно пообещал Левушка, изучая мою радужку.
— Не надо, мне уже лучше, — запротестовала я, пытаясь сесть, пока Ваня и Лева передавали друг другу пластиковую емкость с водой, чтобы напиться и смыть слизь, кое-где попавшую на кожу.
У обоих вроде бы обошлось без увечий. Медвежьи когти только ветровку Ивану в нескольких местах порвали. Но это я зашью. От мирно спавшего в моем рюкзаке клубочка не убудет, иголка у меня тоже имеется. Только бы слабость прошла и спина болеть перестала. Первая попытка подняться вышла не особо удачной.
— Может быть, и вправду выпьешь глоток живой воды? — с сомнением глянул на меня Лева. — У нас на пути еще будет одолень-ключ. Но до него нам хотя бы к вечеру добраться.
— Доберемся, — решительно проговорила я, делая над собой усилие и удерживаясь на ногах. — Я уже не только идти, но даже плясать могу.
К счастью, ни плясать, ни идти нам в этот день не пришлось. За суетой и охами-ахами мы не сразу заметили, как маленький золотой шарик, поднявшись в небо, превратился в огромное величественное солнце.
— Вот тебе и детская сказочка! — потрясенно проговорил Иван, наблюдая, как лес, умываясь золотыми лучами, очищается от скверны. — Кто следующий? Сивка-Бурка или курочка Ряба?
Курочка, несущая золотые яйца, конечно, решила остаться дома на насесте. Но когда тьма окончательно рассеялась, мы увидели, что у края поляны нас ожидают два рослых коня рыжей и соловой масти с бело-золотыми, горящими на солнце гривами, а в моем рюкзаке лежит ажурный янтарный гребень.
«В случае крайней нужды кинь его через левое плечо», — прозвучало в моей голове, едва я взяла красивую и явно непростую вещь в руки.
Левушка помог мне переодеться и, оставив приходить в себя, вслед за Иваном поспешил к краю поляны. Хотя кони грозно фыркали, выгибая крутые